Читаем без скачивания Ярость - Карин Слотер

Ее поведение начинало его раздражать.

— Белые девочки сегодня не пропадали, так что мы тянули жребий.

Элеонора Эллисон строго взглянула на него.

— Это вовсе не смешно, молодой человек.

— Но и я не расистская свинья.

Она какое-то мгновение пристально смотрела на Уилла, потом кивнула, как будто приняла в отношении его определенное решение.

— Да сядьте вы, ради бога!

Послушавшись, Уилл сел в старое кресло и опустился так низко, что колени оказались практически на уровне ушей.

Он попытался перейти ближе к делу.

— Мне позвонил Седрик.

— А откуда вы знаете Седрика?

— Мы познакомились с ним сегодня утром. Я был здесь с детективом из полицейского департамента Атланты, расследующим дело о гибели молодой женщины, которая жила в этом доме наверху.

— Молодой женщины? — эхом переспросила она. — Ей было сорок, никак не меньше.

Уилл помнил, что примерно то же самое говорил и Пит Хансон во время вскрытия, но из уст пожилой женщины это почему-то произвело на него большее впечатление. Алиша Монро была, по крайней мере, лет на двадцать пять старше всех остальных пострадавших. Что заставило убийцу отклониться от обычного типа своих жертв?

— А почему БРД занимается смертью наркозависимой проститутки? — спросила Элеонора.

— Я работаю в подразделении, которое направляет своих сотрудников на места, если там требуется помощь.

— Это очень неплохое объяснение, молодой человек, но только вы не ответили на мой вопрос.

— Вы правы, — согласился он. — Расскажите мне, когда вы поняли, что Жасмин пропала.

Она изучала его — взгляд стальной, губы плотно сжаты. Он заставил себя не отводить глаза в сторону, подумав: интересно, к какому типу учителей она относится? К тем, кто просто усаживает отстающих учеников на задние парты, или же она вытащила бы его за ухо перед всем классом, да еще и обругала бы за то, что он не знает ответа на вопрос, написанный на доске?

— Ну хорошо, — решила Элеонора. — Я думала, что Жасмин сидит у себя в комнате и делает домашнее задание. Когда я позвала ее к ужину, она не вышла. Я заглянула в комнату и увидела, что ее там нет.

— В котором часу это было?

— Около пяти.

Уилл взглянул на свои часы и тут же понял, что время показывают и цифровые часы на телевизоре.

— Получается, ее нет уже примерно пять часов.

— Не хотите ли вы сказать, что мне нужно было ждать до завтра, чтобы что-то предпринять?

— Я бы не ехал сюда через весь город, чтобы сообщить вам об этом, миссис Эллисон. Я бы позвонил вам по телефону.

— Вы думаете, что она просто очередная черная девочка, сбежавшая с мужчиной, но говорю вам, я хорошо ее знаю.

— Она сегодня не была в школе, — напомнил Уилл.

Элеонора Эллисон опустила глаза. Уилл заметил, что пальцы ее лежавших на коленях рук напоминают когти — артрит выкрутил ее суставы, превратив их в бесполезные шишки.

— Ее отстранили от занятий за дерзость по отношению к учителю.

— И Седрика тоже?

— Ваш тон становится враждебным, — заметила она, но продолжила разговор. — Я уже передвигаюсь с трудом, особенно после того, как у меня забрали виокс[21]. Их мать сидит уже больше половины того, что прожил Седрик. Она наркоманка, на героине. Как и Алиша Монро. Единственная разница между ними лишь в том, что мою Глорию на этом поймали.

Уилл знал, что перебивать ее сейчас нельзя.

— Я контролировала Глорию. Вставала по ночам, шла за ней, когда она уходила из дома. Я была близка к моей девочке, как кожа. Она ненавидела меня за это — и продолжает ненавидеть, — но я была ее матерью и не собиралась отступать. То же самое и с ними.

Она с трудом подняла руку и указала в сторону закрытой двери в спальню. Уилл увидел тень в просвете под дверью и догадался, что Седрик подслушивает.

Элеонора продолжала:

— Глория давала этой парочке слишком много свободы. Ей было все равно, чем они занимаются, потому что она сама попала в беду и не могла жить без иглы. — Погрузившись в воспоминания, она вздохнула. — Жасмин такая же необузданная, какой была Глория, и я не могу с ней управиться. Сегодня вечером у меня ушло пять минут на то, чтобы добраться до двери и посмотреть, куда побежал Седрик.

Уилл хотел сказать, что сожалеет об этом, но знал, что она снова поправит его, напомнив, что в ее нынешнем состоянии и той жалкой жизни, которую ей приходится вести, чтобы продолжать делать правильные вещи, нет его вины.

— Седрик был еще совсем маленьким, когда Глорию лишили родительских прав, — рассказывала Элеонора. — Он умный мальчик, мистер Трент. Умный мальчик, у которого есть будущее, если мне удастся удерживать его от всей этой грязи достаточно долго, чтобы он успел вырасти. — Она осуждающе сжала губы. — Он чего-то не говорит мне. Он любит свою сестру, и Жасмин его тоже любит, любит как мать, потому что она и была ему матерью, пока Глория занималась тем, что накачивалась этой дрянью. — Она помолчала. — Думаю, я имею на него большее влияние, но это не отменяет того, что сестра его любит. Она не хочет, чтобы он ввязывался в окружающую нас тут жизнь, с этими убийствами, групповыми изнасилованиями, бандитскими разборками. Она принимает это, но считает, что у младшего брата может быть лучшая участь.

— А раньше Жасмин убегала? — спросил Уилл.

— Дважды, но оба раза после ссоры. Вчера мы не ссорились. Мы не ссорились уже целую неделю — для разнообразия. Жасмин не злилась на меня, или, по крайней мере, злилась не больше, чем любой подросток злится на приглядывающего за ним взрослого.

— У нее есть мальчик, бойфренд?

— Мальчик? Он на пятнадцать лет старше ее.

— Как его имя?

— Лютер Моррисон. Он живет на Бэзил-авеню, примерно в трех милях отсюда, в Мэндерли Арме. Я уже звонила ему. Он сказал, что там ее нет. — Она решила пояснить: — Каждый раз, когда она убегала до этого, я звонила ему. Оба раза он говорил, что она с ним. Лютер делает вид, что верит словам Жасмин, что ей семнадцать, но он знает, что она малолетка, — это так же точно, как то, что я сейчас сижу перед вами, — и сделает все, что я скажу, лишь бы только я не заявила на него копам.

Уилл должен был задать этот вопрос.

— А почему вы все-таки не сообщили в полицию насчет него? Ей тринадцать, а ему почти тридцать. Это называется «половая связь с лицом, не достигшим совершеннолетия».

— Потому что я на примере ее матери поняла, что девушку, которая настроена разрушать себя, не остановить. Если я добьюсь ареста этого, она уйдет к следующему, и он будет еще хуже, чем Моррисон, — если такое вообще возможно.

— Бабушка! — позвал Седрик. Он стоял у себя в спальне и выглядывал из приоткрытых дверей. — Я закончил убирать в комнате.

— Заходи, малыш. — Она протянула руку в его сторону, и мальчик подошел. — Я позвонила в полицию, когда поняла, что Жасмин нет, — сказала она. — Думаю, вы легко догадаетесь, что они мне ответили.

— Если они знают, что она уже убегала раньше, то сказали вам подождать двадцать четыре часа, может быть, сорок восемь.

— Правильно.

Уилл обратился к Седрику:

— Ты был очень расстроен, когда звонил мне. Можешь объяснить почему?

Седрик посмотрел на бабушку, потом на Уилла и пожал плечами.

Элеонора Эллисон с трудом засунула руку в карман платья.

— Проводи мистера Трента и проверь для меня почту, малыш. Мистер Трент, спасибо за беспокойство.

Уилл с большим трудом поднялся из кресла.

— Прошу вас, не беспокойтесь, — сказал он, видя, что старуха пытается встать. — Я сообщу вам, что удалось узнать.

Он хотел пожать ей руку, но в последний момент вспомнил, что из-за артрита это может быть весьма болезненно. Но Элеонора Эллисон сама схватила его за руку, и он был удивлен силой ее рукопожатия.

— Прошу вас! — воскликнула она. — Пожалуйста, найдите ее, мистер Трент!

— Да, мэм, — сказал он, понимая, что ей пришлось наступить на свою гордость, чтобы попросить его о помощи.

Он спустился вслед за Седриком по лестнице и вышел на парковку перед домом. Фонари заливали все вокруг странным светом, и Уилл вдруг понял, что примерно в это же время, только на несколько часов раньше, в воскресенье вечером была убита Алиша Монро. Седрик направился на газон возле почтовых ящиков, где сегодня утром его догнала Жасмин.

Уилл следил за тем, как мальчик вставил ключ в замок, и, дождавшись, пока тот вытащит почту, сказал:

— Дело серьезное, Седрик.

— Я знаю.

— Ты должен рассказать мне все, что знаешь о Жасмин. Почему она велела тебе не разговаривать с копами?

— Она сказала, что вы все плохие.

Это было заявление, под которым подписалось бы подавляющее большинство людей в радиусе пяти миль.

— Расскажи, что тут произошло в воскресенье.