Читаем без скачивания Венера Челлини - Наталья Солнцева

Смирнов кивнул. Он полностью разделял уверенность Евы.

– Значит, мы напрасно подозревали вашего супруга.

– Не напрасно! – возразила она. – Олег собирался убить Матвеева и обязательно сделал бы это. Зная его, можно не сомневаться, что он бы именно так и поступил. Аглая Петровна неожиданно опередила его, только и всего! Она нарушила все его планы. Олег был в бешенстве! Ведь у мертвого Дениса он уже не мог узнать о тайнике, о дневниках и прочем, из-за чего все и затевалось! А я думала, что он переживает из-за работы… Когда это произошло?

– Что? – не понял Смирнов.

– Ну, Дениса… когда убили? Точное время известно?

– Приблизительно между двумя и началом четвертого… после обеда.

– Тогда Олег точно ни при чем! Я еще вчера, после того, что вы мне рассказали, подумала об этом. Мы в тот день ездили в магазин, за стиральной машинкой. Олег отпросился с работы, и мы в час уехали, а домой вернулись около пяти. Он все время был со мной.

Глава 22

После обеда небо снова покрылось тучами.

Сильный ветер растрепал Еве прическу. Она шла, наклонив голову, придерживая рукой подол легкого платья. В воздухе пахло озоном, как перед грозой. Сильнейший раскат грома заставил Еву прибавить шагу. Едва она успела войти в подъезд, как косые струи ливня ударили по нагретому асфальту, по листве старых лип и кленов, по козырькам крыш и по запыленным, серым от грязи стеклам лестничных клеток.

Ева медленно поднималась на четвертый этаж, гадая – зачем она идет туда, в холодную чужую квартиру, где живет эта красивая женщина с бездонными глазами, Аглая Петровна Соломирская… Что она надеется от нее услышать?

Все, что Ева могла бы сказать ей, не является доказательством. Тогда зачем она идет туда? Ей хотелось найти убийцу Дениса. Что ж… он, вернее, она – теперь известна. У Евы исчезли последние сомнения, когда она увидела в журнале фото «Портрет в зеленых тонах», который поместили на развороте. На руке изысканно прекрасной женщины были надеты золотые часы с камешками… Ева сразу узнала госпожу Соломирскую, которая в том же журнале вела рубрику «Психология флирта».

Еще тогда, во время рассказа Всеслава о Наумове, она зацепилась за эту деталь: часы. Где-то она их видела… Откуда у нее взялась такая уверенность, Ева сама не могла объяснить. Мало ли существует всевозможных наручных часов? Но мысль появилась и не исчезала, заставляя Еву рыться в памяти, вспоминая, на ком она могла видеть часы с изумрудами. Безрезультатно…

Ева вспомнила об этом, только раскрыв альбом Врубеля и встретившись взглядом с Царевной Лебедью. Эти глаза сказали ей все. Оставалось найти журнал и показать его Всеславу. Ужасная догадка молнией пронзила сознание, и все разрозненные детали головоломки сложились в стройную и ясную картину. Сцена убийства Дениса Матвеева развернулась в воображении Евы так живо, как будто она все видела своими собственными глазами…

Дверь из темного дерева возникла перед ней так внезапно, что Ева едва не стукнулась об нее лбом.

«Вот я и пришла», – подумала она, робко нажимая на кнопку звонка.

Неужели она снова увидит эти глаза наяву?

Аглая Петровна открыла дверь и уставилась на Еву. Царевна Лебедь – в розовой пижаме, с наманикюренными ногтями. Ее лицо было бледным, как тонкий фарфор при искусственном освещении. За ее спиной через раскрытую настежь балконную дверь врывался шум дождя.

– Входите, – сказала она и едва заметно улыбнулась одними губами.

В прохладной гостиной пахло грозовым ливнем и дорогими духами. На стенах висели пейзажи в духе Левитана, наводящие сумрачное, тоскливое настроение. Впрочем, Еве могло это показаться. Она без приглашения уселась на огромный низкий диван и выпалила:

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как и за что вы убили Дениса… Аркадьевича Матвеева. Что заставило вас… или помогло вам сделать это? И что вы теперь чувствуете, после того, как это… свершилось?

– Последний акт трагедии… – насмешливо глядя на нее, произнесла великолепная Аглая. – Боже, как романтично! Вы действительно желаете все это услышать?

Ева кивнула. Она желает! Прямо сейчас, здесь, в этой просторной пустоватой гостиной, под грохот ливня за окнами…

– Что ж, извольте.

«Как просто, – подумала Ева. – Как просто все оказалось. Никакого жеманства, вранья и притворства!»

– Мне нужно облегчить душу, – продолжала Аглая Петровна, будто подслушав мысли Евы. – А вам все равно никто не поверит. Вы ничего не сможете доказать. Ничего!

– Да-да, я знаю… Я и не собираюсь. Просто хочу понять вас, а заодно и себя…

– Как вы догадались?

– Я видела ваше фото в журнале, «Портрет в зеленых тонах». Там у вас на руке часы, которые видел Наумов.

– Наумов?

– Да. Он… Когда его расспрашивали о трости, о том, как она попала на место преступления, Наумов вспомнил, что видел там какие-то часы, с зелеными камушками. Правда, он решил, что часы принадлежали Матвееву и свалились с руки во время борьбы с убийцей… Вы ведь возвращались за своими часами? Тогда, поздно вечером, на такси…

– Конечно, – без тени растерянности или страха подтвердила Аглая. – Я не могла их там оставить! Вы понимаете, почему. Самое смешное, что именно Денис подарил их мне… Знаете, на обороте корпуса он выгравировал надпись… «Божественной Аглае, возлюбленной нами, как никакая другая возлюблена не будет». Что-то в духе царя Соломона. Вы не находите?

Ева кивнула. С такой надписью часы возле трупа оставлять было никак нельзя. Поэтому Соломирская за ними и вернулась.

– Еще смешнее то, что я ему поверила, – продолжала Аглая Петровна. – Он сумел обмануть меня. Я многое могу простить мужчине – ошибки, невнимание, слабость, трусость и даже глупость. Но только не обман! Причем обман намеренный, рассчитанный и спланированный, как какая-нибудь военная операция. Это гадко, низко и подло! Такие вещи надо беспощадно пресекать. Желательно – еще в зародыше. У меня получилось по-другому.

Она замолчала, глядя, как потемнело за окном от дождя. А может быть, она и не видела никакого ливня, низкого, черного грозового неба… а смотрела на что-то совсем другое, свое, на скрытую глубоко внутри боль, такую же, как у Евы.

– Вы… Это получилось случайно или…

– Случайно? – удивилась Аглая Петровна. – Разумеется, нет! Когда я узнала… Я все обдумала и приняла решение. Нет, это не было случайностью. Я сделала все сознательно и ни о чем не жалею. Вы не поверите, но я ничуть не раскаиваюсь! Я рада, да-да, рада, что у меня хватило сил совершить это… Даже статуэтку Венеры я выбрала не случайно. Богиня любви отомстила за себя, за свою поруганную честь! Чтоб другим было неповадно.

Соломирская засмеялась, поправила свои черные как смоль волосы. Нежный румянец появился на ее бледных скулах. Разговор, видимо, забавлял ее. Особенно интересно было смотреть на мгновенно меняющееся, взволнованное лицо Евы.

– А вас он тоже умудрился обмануть? – спросила она.

– Да… – вздохнула Ева. – Меня тоже. Он любил нас по очереди, разыгрывая сцены признаний и страсти по-разному. Для меня в одном ключе, для вас – в другом. Но одинаково талантливо. Потому что мы обе ему верили.

Аглая Петровна наклонила набок голову, внимательно рассматривая Еву. Так вот какая у нее была соперница? Вернее сказать, еще одна жертва.

– Я, наверное, не любила Виктора, моего мужа, – сказала Соломирская. – Но никогда не изменяла ему. Не потому, что я женщина строгих правил… Просто не встретила достойного мужчину. Вероятно, я бы призналась во всем Виктору, если бы полюбила другого. Обманывать не в моих привычках. Но Денис… настоящий змей-искуситель! Он склонил меня к измене быстрее, чем я смогла это осознать. Оказалось, что я почти ничего не знала о сексе… Я даже ни разу не испытывала оргазма. В книжках – да, читала; в кино видела… Даже сама много писала об этом в журнале. А в жизни как-то не пришлось. Впервые я узнала, что это такое, с Денисом. Он помог мне сделать это открытие… Вам смешно?

– Вовсе нет, – искренне ответила Ева.

Глядя на Соломирскую, она снова переживала свой собственный роман с Денисом. Все, что говорила Аглая Петровна, было ей так близко и понятно!

– Со мной происходило нечто похожее, – сказала она.

– Думаю, это происходило не только с нами, – усмехнулась Соломирская. – Имея таких женщин, как вы и я, господин Матвеев еще и спал с проститутками! Время от времени. Можете себе это представить? Он и на них производил должное впечатление, поверьте! Одна из этих дамочек, некая Мила, бегала за ним по пятам. Если бы вы ее видели! Страшна, как чума болотная… Костлявая, морщинистая, раскрашенная, как дешевая кукла; вдобавок пьет, курит, как паровоз, и ругается, как сапожник. Господи! Я думала, что сойду с ума от унижения и обиды, когда узнала! Матвеев не мог от нее избавиться. Она его выследила, узнала адрес, телефон… уж больно он ей как мужчина угодил! – Аглая Петровна истерически засмеялась, ее огромные глаза наполнились слезами. – Любовь Дениса была как блуждание в преисподней: искушение грешников! В постели он был неподражаем. Он умел красиво говорить, дарить подарки, чуть ли не слагать стихи «в честь прекрасной дамы»! Да что я говорю? Вы небось сами все это не хуже меня знаете. Когда я увидела Милу – это вышло случайно, – я словно очнулась от наркотического сна. Обычно мы с Денисом встречались в точно назначенное время: он объяснял это какой-то своей тайной работой: якобы он – чуть ли не резидент иностранной разведки! Но, думаю, настоящий резидент вел бы себя куда скромнее. Вот! Так что не дай бог было появиться не вовремя или не согласовать встречу с точностью до минуты. Но я женщина импульсивная, темпераментная, непослушная – возьми да и появись в неподходящем месте в неподходящий момент! Накупила всякой еды, вина, приехала на такси… как в тот роковой вечер… отпустила машину и пошла по дороге пешком. Хотела Матвееву, как нежная возлюбленная, сюрприз сделать! А получилось, что меня саму сюрприз ожидает. Иду… слышу издалека крики, ругань – словом, самый пошлый, отвратительный скандал, какой только можно себе вообразить. Я же из журналистского племени… Решила из-за кустиков посмотреть, послушать, разобраться, что к чему. А это как раз Мила с Денисом Аркадьевичем отношения выясняли. Так я все и узнала… Бросила я продукты, бутылки, что у меня в руках были, в кусты, под забор чьей-то заброшенной дачи, да и пошла прочь. Ноги меня едва слушались… Как я добрела до станции, убейте, не помню. Но добралась, как пьяная. Там милиционер ко мне подошел.