Читаем без скачивания Одинокие боги - Луис Ламур

Капитан изучил побережье Китая и Японии, как самого себя. Сибирь тоже. Иногда, говорят, он заводит свой корабль и в устья рек. И всегда что-то помогает ему. «Сверхъестественный», одним словом, что тут добавишь.

Ты, верно, знаешь, некоторые девушки умеют играть на пианино? Они чутко слышат звуки, всегда отличат точную ноту от фальшивой. Так, наверное, и капитан Лаурел. Он чувствует, когда надо изменить курс, — без предупреждения, просто внезапно изменить курс, чтобы избежать каких-то непредвиденных неприятностей или прибыть к месту, где корабль может ожидать груз.

— Вы упомянули Японию, — напомнил я. — Не знал, что позволено иностранным судам заходить в их порты.

— Да нет, не позволено! Просто, мне кажется, Лаурел знает кого-то или что-то, поэтому там и бывает. Когда ты познакомишься с ним, мне бы хотелось услышать о нем твое мнение. Этого хотелось бы и мисс Нессельрод.

Мы надолго замолчали. И, продолжая двигаться вперед, я задумался. Так много в жизни разных загадочных моментов. Моя мама говорила, что отец тоже обладал даром предчувствия. Может быть, наделен от природы этим чудесным свойством и капитан Лаурел? И вообще, являлось ли то, чем обладали эти два человека, предчувствием? Может быть, это просто знание каких-то явлений, умение пользоваться в нужный момент этим знанием?

Отец часто рассказывал мне о своих морских поездках с дедушкой. Я и прежде знал, что морские капитаны держались определенных портов, рассчитывая, что через определенный промежуток времени там может быть готов к отплытию груз.

— Я всегда внимательно слушал рассказы твоего отца, — продолжил прерванный на время разговор Финней. — Он говорил, мы никогда не узнаем, какие земные пространства были изучены когда-то, а какие нет. Океан всегда трудно пересечь, но это не невозможно: его пересекали снова и снова на судах самых разных, сработанных из самого разного материала. Финикийцы — величайшие навигаторы — никому не сообщали о неизведанных берегах, которые они посетили: до нас, увы, дошло всего лишь несколько легенд об этом.

Карфагеняне, выходцы из Финикийской колонии, никому не открывали своих источников сырья. Много лет они запрещали другим судам заходить в Западное Средиземноморье и никого не пропускали Атлантику. Капитан грек, по имени Колеус, примерно в 600 году до нашей эры сумел проскользнуть мимо них и посетил Тартессус-порт, неподалеку от Гадеса, — теперь он называется Кадис. Колеус вернулся обратно с трюмами, полными серебра, и стал очень богатым человеком. Финикиец Ханно описывает плавание вокруг Африки, произведенное по приказу египетского фараона...

Словом, никто никогда не узнает, сколько маршрутов было проложено в те давние времена.

Тебе понравится капитан Лаурел, малыш! Уверен, что и ты тоже понравишься ему. Попроси его рассказать о море. Он дружит с многими священниками из Японии и Китая, они наверняка поведали ему немало интересных историй...

Перед закатом солнца мы сошли с тропы и сделали привал в уединенном, скрытом от посторонних глаз местечке. Разожгли костер из веток, дающих мало дыма, приготовили ужин. С наступлением темноты затушили огонь и улеглись спать, оставив лишь лошадей защищать нас от опасности. А утром в местечке Эль-Кампо, где была единственная лавка да несколько домов, решили пополнить наши запасы еды.

— Останься с лошадьми, — сказал мне Джакоб. — И держись подальше от домов с лавкой: люди обладают особенностью запоминать путешественников, особенно если их немного.

Было тихо и жарко. Мы остановились в тени деревьев, и я сел, прислонившись спиной к одному из них. Лениво летали в вышине птицы. Опустив свои морды в воду и громко фыркая, пили лошади. Я смотрел на лавку всего в нескольких ярдах от меня и почему-то всем сердцем желал в этот момент, чтобы Джакоб поскорее вернулся.

Солнце припекало, и меня невольно тянуло вздремнуть. Надвинув шляпу на глаза, я все еще видел сквозь смежившиеся ресницы, как лошади неторопливо помахивали хвостами, отгоняя надоедливых мух. Потом заснул. Но, как мне показалось, тотчас очнулся от скрипа ботинок по песку: шаги явно приближались ко мне. Я протянул руку к ружью, поскольку шаги эти, я был уверен, не принадлежали Финнею.

Ноги и ботинки... Моя надвинутая на глаза шляпа не позволяла взглянуть выше. Узконосые испанские ботинки.

— Неискушенный человек, — произнес голос, — решил бы, что ты спишь, однако только не Монте Мак-Калла. Мне и самому раза два приходилось притворяться больным.

Подвинув на затылок шляпу, я глянул на говорящего. Передо мной стоял стройный широкоплечий, сухопарый невысокий человек с мускулистыми сильными руками.

— Здравствуйте! — приветствовал я его.

— Ты можешь не держать руку на спусковом крючке, мальчик. Я друг.

— До тех пор, пока я держу руку на курке, вы будете самым лучшим другом.

Он хмыкнул.

— Слушай, а мне нравится! Достойный ответ!

Он присел на корточки рядом, снял широкополое мексиканское сомбреро, открыв лицо, и оказался довольно привлекательным мужчиной с аккуратно подстриженными бакенбардами и черными усами. Его глаза так и лучились веселым смехом.

— Интересная история! — улыбнулся он. — Человек оставляет лошадей непонятно где и направляется пешком в лавку, перед которой проходит прекрасная дорога.

— А здесь тень, — пояснил я.

— Сейчас она могла быть и не здесь. И еще... Такой резвый мальчик, как ты, давно бы уж сгонял в лавку, чтобы присмотреть себе что-нибудь интересненькое. А ты?.. Вот когда я был мальчиком...

— А я спал, — бесцеремонно перебил я наблюдательного человека.

— Может быть, — согласился он. — Или, может быть, ты не хотел, чтобы тебя кто-то видел. Ты не похож на конокрада или угонщика скота, — не тот возраст. И все-таки кто ты, мальчик?

— Я продолжаю спать, — упрямо настаивал я.

Глава 28

Двухэтажный домик открывался взгляду путника сразу за огромными дубами, массивные ветви которых простирались до балкона второго этажа. Во дворике бил красивый фонтан. Ночь стояла прохладная и лунная. В гостиной первого этажа с сигарой в руке сидел дон Исидро; неподалеку от него, на столе, стоял бокал вина.

Усы и бороду худощавого мужчины с резко обозначенными высокими скулами и впалыми щеками лишь посеребрила седина, голова же была совсем белая. Наряд дона Исидро отличался элегантностью. Заслышав шаги во дворике, он заметно перепугался.

Кто бы это мог быть в такой поздний час?

Человек в белой рубашке с красным поясом, за которым торчал нож и виднелась кобура большого пистолета, появился на пороге открытой двери внезапно. Где он мог видеть этот изуродованный шрамом нос? Дон Исидро мгновенно припомнил: человек этот всегда предпочитал действовать ножом.