Читаем без скачивания Во мраке бытия - Рон Хаббард

Я прикован цепью к полному идиоту, и он тащит меня на ней к неминуемой смерти. И вполне может статься, что я окончу свои дни так же незаметно, как Мэри Шмек, и упокоюсь в безымянной могиле. Мысль эта глубоко опечалила меня.

Для человека, которому предстояло быть убитым, Хеллер (на следующее утро выглядел слишком спокойным и уверенным в себе.

Рядом с экраном у меня был вмонтирован крохотный сигнальный зуммер, который автоматически включался в случае оживленного приема информации, если, конечно, вы не забывали заблаговременно включить его. А я его вчера, разумеется, включил. В два часа дня по турецкому времени звук зуммера заставил меня вскочить с постели. В Мэриленде это соответствовало семи часам утра, но Хеллер уже успел встать и сейчас принимал душ. По крайней мере, он был все еще жив, хотя я и сомневался в том, что это состояние продлится у него долго. А сейчас он преспокойно плескался под душем. Эта его сугубо флотская мания чистоты здорово действовала мне на нервы. В Турции было ничуть не менее жарко и душно, чем в Вашингтоне, и я это отлично чувствовал на себе. У меня в комнате не было кондиционера, и я наверняка сильнее его пропитался и потом, и вообще грязью, не говоря уж о том, что и вещи мои были куда в более запущенном состоянии, но я спокойно обходился без душа. Нет, человек этот был просто чокнутый.

Я вышел из спальни и поймал за ухо маленького мальчишку, что вертелся без дела в коридоре. Без лишних слов я швырнул его в сторону кухни, а вскоре уже снова занял место у экрана, жадно откусывая куски дыни и прихлебывая каву, что по-турецки означает «кофе» — напиток, напоминающий наш джолт. Я был настолько погружен в происходящее на экране, что машинально запивал все это весьма крепкой саде, совершенно позабыв, что ее следует обязательно чередовать с небольшими глотками минеральной воды — именно так ее принято употреблять здесь. Неразбавленная саде окончательно добила мою нервную систему. Нервы мои и без того были натянуты как струна, а теперь я чувствовал, что состояние мое на грани шока. Поэтому я, добавив побольше сахару, выпил неотрываясь еще и с полграфина воды. Но нервы мои так и не успокоились. Чем дольше я всматривался в экран, наблюдая за действиями Хеллера, а вернее — за его полным бездействием, тем более мне становилось жутко.

Он умудрился не проверить багаж, а ведь не раз подходил к нему. Он просто достал из сумки чистое белье и носки и пошел в ванную. А я опять лишился возможности ознакомиться с содержимым его чемоданов.

Одевшись и приведя себя в порядок, он вышел в холл, конечно же, не удосужившись предварительно осмотреть его. На улице он спокойно завернул за угол, не убедившись заранее, что там никто не притаился. Он даже не поинтересовался, нет ли новых или просто подозрительных машин на стоянке, когда проходил мимо. Он и не подумал оглядеть ресторанный зал, когда вошел в него. Просто с непростительной в его положении небрежностью, легкомысленно, я бы сказал, он направился к столику и преспокойно уселся. К столу подошла официантка — молоденькая девушка с прической в виде конского хвоста.

— А где же та пожилая женщина, что была здесь вчера? — спросил Хеллер.

Было совершенно ясно, что этот идиот успел несколько привязаться к ней — вне всякого сомнения, тут наблюдалась тяга к материнской опеке. Глупая девчонка не нашла ничего лучшего, как справиться у администратора. Потом она вернулась к столу.

— Она работала временно. Вы просто не можете себе представить, как часто сменяется обслуживающий персонал в этих мотелях. Так что вы намерены заказать?

— Шоколадное мороженое, — сказал Хеллер. — С этого мы начнем. А потом… А что это такое? — спросил он, указывая на картинку в меню.

— Вафли, — сказала девчонка. — Ну просто вафли.

— Принесите мне пяток, — сказал Хеллер. — И три чашки горячего джол… кофе.

Я торопливо сделал у себя пометку. Хотя я уже давно приметил, что он подстраивается под акцент, который характерен для его собеседников, сейчас он чуть было не нарушил Кодекс. Ну ничего, как только я добуду этот проклятый трафарет, обвинений против него наберется достаточно.

Официантка вернулась с вазой, в которой была выстроена роскошная башня из мороженого. И Хеллер тут же ее разрушил. Потом она принесла на пяти отдельных тарелочках пять порций вафель и расставила их по столу. Он уничтожил и их. Настала очередь кофе. Он высыпал в кофе сахарницу и выпил все до дна. Девчонка как пришитая вертелась возле его стола, никак не давая ему счет.

— Да, здорово вы это придумали, — сказала она. — Скоро начинается осенний семестр. Собираетесь поступать в какую-нибудь из местных школ?

— Нет, я здесь проездом, — ответил Хеллер.

— (…)! — в сердцах сказала девчонка и тут же ушла куда-то. Вернулась она уже с чеком и яростно, с ледяным лицом, подала его Хеллеру. Держалась она более чем высокомерно. Даже остав ленный на чай доллар не в состоянии был растопить этот лед. Должно быть, она смотрела ему вслед, потому что я, так и не видя ее, разобрал слова, сказанные ее голосом: «Нет, все-таки невезучая я какая-то».

Хеллер остановился подле кассира.

— Насколько я понимаю, у вас тут вчера перегорела лампа.

— Какая лампа?

— А вот эта, — указал пальцем Хеллер.

Кассир справился у администратора, который как раз расставлял сигареты на витрине. Тот ответил им обоим:

— Ах да. Пробка перегорела. Но дело в том, что она не перегорела даже, а просто оказалась вывинченной. А может, просто выпала как-то.

Хеллер накупил целую кипу газет и вернулся в свою комнату.

Вот ведь снова упущена великолепная возможность, отметил я про себя. Я тут же мысленно обругал Рата и Терба. Они же находились где-то там, почти рядом, милях в двухстах — иначе у меня бы здесь не было изображения. Разве можно целиком и полностью полагаться на работу «жучков», которых они насовали ему в чемоданы и в одежду? Мне просто хотелось морду им набить за то, что они не потребовали передатчика, а вернее, рации. Да, я, естественно, знал, что им запрещено возить с собой громоздкое оборудование и они обязаны обходиться компактными портативными приборами. Так, они вынуждены пользоваться маленьким передатчиком, величиной и формой напоминающим дорожный будильник. Но они просто должны были сказать себе: «(…) все законы! Это нужно для Гриса!» Но они этого не сказали. Вот уж парочка (…)! Оба хороши! И сейчас упустили такой блестящий шанс обыскать его чемоданы. Да если бы у меня был этот трафарет, неужто я стал бы так переживать за все его проколы?

Он достал из вещей роторную зубную щетку, заполнил ее из специального баллончика освежающей жидкостью и почистил зубы. А я в это время так горевал из-за этих проклятых чемоданов, что чуть было не пропустил самое настоящее нарушение Кодекса. Ведь на зубной щетке, может быть, даже сохранилось название фирмы на волтариаиском языке. Правда, никто на этой планете не в состоянии был прочесть, что написано на такой метке, но нарушение Кодекса было все-таки налицо. Его бессмысленная тяга к чистоте рано или поздно погубит его. Я, например, никогда не имел роторной зубной щетки — она стоит целых три кредитки.

Держа в каждой руке по чемодану, да еще прижимая локтем к боку спортивную сумку и удерживая под мышкой целую кипу газет, Хеллер направился к своему автомобилю.

И, может быть, вы думаете, что он самым тщательным образом оглядел его со всех сторон, чтобы удостовериться, не подложил ли кто бомбу? Ничего подобного! Он преспокойно швырнул вещи на заднее сиденье, газеты положил рядом с собой на переднее, завел мотор и выехал со стоянки. Я даже приглушил звук приемника, каждую секунду ожидая грохота взрыва.

Он покатил себе по шоссе номер 495, не спеша, со всеми удобствами, потом выехал на шоссе номер 95, на этот раз придерживаясь положенных пятидесяти пяти миль в час. Он действительно никуда не спешил и откровенно любовался зелеными просторами живописного Мэриленда, не считая нужным хотя бы изредка поглядывать в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Ведь все эти красоты, которыми он сейчас так беззаботно наслаждался, весьма обманчивы. Я ведь точно знал, что где-то на дороге его ожидает смерть. Он пересек границу штата и теперь уже катил по Делавэру,

бездумно глазея по сторонам и восхищаясь чем угодно, вплоть до последнего полуразрушенного сарая. Я никак не мог понять, почему он так пристально приглядывается к птицеводческим фермам с их огромными вывесками. Возможно, он сообразил, что за рекламными щитами могли скрываться и снайперы. И вдруг огромный трейлер, на борту которого виднелась броская надпись «Бройлерная корпорация Делавэра», вильнул на соседнюю полосу, намереваясь обогнать его «кадиллак» (он ведь еле плелся), и проехал в такой близости от него, что ему чуть было не пришлось принять вправо. Но, пропустив его, Хеллер как бы завис у него на хвосте. Машина была загружена клетками с живыми цыплятами, и он не сводил с них глаз.