Читаем без скачивания Я — Оззи - Оззи Осборн

— Мистер Осборн, это правда, что в песне «Paranoid» вы поёте: «Говорю вам, кончайте с жизнью»?

Минуту прокручиваю в голове текст Гизера, потом отвечаю:

— Нет. Я пою: «Наслаждайтесь жизнью»[76].

Но остальные репортеры уже выкрикивают следующие вопросы и никто меня не слышит.

— «НАСЛАЖДАЙТЕСЬ жизнью» — повторяю я. — «НАСЛАЖДАЙТЕСЬ жизнью».

Никто не слушает.

— Оззи! — спрашивает следующий журналист — Адвокат мистера Маккаллома утверждает, что он был на вашем концерте, и ему показалось, что это Нюрнберг, когда толпа начала скандировать ваше имя. Как вы это прокомментируете?

Мне следовало бы ответить: «Нюрнберг? Сомневаюсь, что Гитлер показывал в Нюрнберге знак мира и кричал: «Рок-н-ролл!»». Но я ничего не сказал. Не смог выдавить из себя ни слова. Это — как паралич.

Сыплются вопросы о «Suicide Solution». Говард Вайцман, помню, пытается перекричать толпу:

— Эта песня носит автобиографический характер. В ней говорится о всем известной борьбе мистера Осборна с алкоголизмом, который он считает формой самоубийства, доказательством чего может послужить трагическая смерть его близкого друга Бона Скотта, вокалиста австралийской группы «AC/DC».

— Оззи — кричат репортеры — а это правда, что…?

Наконец, пресс-конференция закончена, потрясённый, я возвращаюсь в отель. Падаю на кровать, включаю телевизор, а там Дон Арден как раз делится впечатлениями обо мне:

— Откровенно говоря, я очень сомневаюсь, чтобы мистер Осборн понимал смысл этого текста (если он вообще был), потому что его знания в области английского языка минимальны.

Наверное, он решил поддержать меня таким образом.

Пресс-конференция была ужасной и дала почувствовать, что меня ожидало в будущем. В Америке я стал врагом государства номер один. Однажды утром в Нью-Йорке, открываю газету, а там, на фотографии увидел себя, с нацеленным в голову пистолетом. Это был чистой воды фотомонтаж, потому что я не припоминаю, чтобы позировал для подобного снимка. Во всяком случае, меня они конкретно разозлили. И потом, где бы я ни был, мне начали угрожать расправой. Фараоны пользовались этим и пытались отменить мои концерты. Однажды в Техасе, местный шериф позвонил нашему концертному администратору и сказал:

— Кто-то украл из карьера динамит, и мы получили анонимное письмо с предупреждением, что взрывчатка будет использован для покушения на Оззи.

Больше всего я переживал за детей. Приказал нянькам, чтобы они ни в коем случае ни с кем не общались на улице. Шел 1986 год, всего лишь пять лет назад Джон Леннон подписал экземпляр «Double Fantasy» поклоннику, который его потом застрелил. А я хорошо знал, что самыми большими психами являются как раз фаны. Один из них повсюду таскался за мной с бивнем мамонта, возраст которого — пять миллионов лет. Другой прислал мне видеокассету, а там его дом; моё имя красовалось повсюду на каждой вещи, внутри и снаружи. Потом он прислал ещё одну кассету, где на видео девочка танцует в резиновых сапогах под песню «Fairies Wear Boots».

Этот тип был ненормальным. Он построил склеп, в котором мы должны были вместе с ним провести вечность. По правде сказать, у меня есть идеи, бля, поинтереснее насчет вечности. Дошло до того, что полиции приходилось закрывать его в обезьяннике всякий раз, когда я выступал с концертом вблизи его места жительства. А если я подписывал пластинки в ближайшем музыкальном магазине, мне советовали носить бронежилет, так, на всякий случай.

Через некоторое время всё это безумие меня стало порядком бесить. Помню, как-то лечу со своим ассистентом Тони из Токио в Лос-Анжелес. Рейс задержали на шесть часов и перед посадкой пассажирам раздавали талоны на халявную выпивку. Понятное дело, все наклюкались, но одна американская чувиха не давала мне проходу. Сидела за мной, каждые две секунды стукала меня по затылку и говорила:

— А я вас знаю.

Тони без устали повторял:

— Успокойтесь, мадам, прошу нам не мешать.

Но она и слышать не хотела. В конце концов, встаёт, подходит ко мне и хочет сделать фотку. Я разрешаю ей. А она:

— Вспомнила! Вы — Оззи Борн!

Тут я не выдерживаю. Ору на нее:

— Иди на хер!

Приходит стюардесса и предупреждает, чтобы я не оскорблял других пассажиров.

— В таком случае, скажите ей, пусть она ко мне не приближается! — отвечаю.

Но эта баба никак не уймётся, лезет ко мне все время.

Думаю: «Ну, всё, так больше продолжаться не может».

Я тогда носил с собой вещицу под названием «роковые пилюли». Это, в общем, хлоралгидрат, расфасованный в маленькие желеобразные капсулы. Достаточно проколоть её оболочку и выдавить содержимое в чей-нибудь дринк. Если услышите, что кому-то «подсунули Микки»[77], это значит, что он получил «роковую пилюльку». Итак, я дождался, пока она встанет со своего места и пойдет отлить. Тогда оборачиваюсь и выдавливаю «роковую пилюлю» в её бокал с вином.

Когда телка вернулась, я говорю Тони:

— Смотри назад и говори, что происходит.

Он комментирует:

— Фекундочку, фичас пока нифего, но она немного наклоняется вперед. Как-то ее развезло. Вот сейчас, вот-вот.

Слышу толчок в спинку сиденья.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Лежит лицом в подносе. Крепко спит.

— Класс.

— Да. Жаль, не убрала фуп с поднофа. Бедняжка. Вся ифпачкается.

Но больше всего меня добивали эти уродцы Иисусовы. Когда в судах слушалось дело «Suicide Solution», они таскались за мною повсюду. Пикетировали мои концерты, носили транспаранты с лозунгами типа: «Антихрист среди нас». И постоянно скандировали: «Отвернись от сатаны! Повернись к Богу!».

Один раз я изготовил свой собственный транспарант с лозунгом: «Доброго вам дня» и нарисовал смайлик. Присоединился к ним. Они даже не заметили меня. Когда выступление вот-вот должно было начаться, я опустил транспарант, сказал: «Пока, ребятушки!» и вернулся к себе в раздевалку.

Особенно мне запомнился эпизод с этими придурками в Тайлере, штат Техас. Угрозы расправиться со мной стали уже практически привычным делом и меня везде сопровождал телохранитель Чак, ветеран вьетнамской войны. После неё у Чака был такой бзик насчет узкоглазых, он не мог даже войти в китайский ресторан.

— Если увижу желтого, порежу его на ремни — предупреждал он.

Чак не смог сопровождать меня на концертах в Японии, для него это было бы слишком большим стрессом. Когда мы останавливались в отеле, ночами он ползал в кустах по-пластунски или качал пресс в коридоре. По-настоящему крутой парень.

Во всяком случае, мы отыграли концерт в Тайлере, пошли прогуляться и около семи утра вернулись в гостиницу. Ранее, я договорился о встрече с врачом в полдень в холле — побаливало горло — и пошел спать, вздремнул пару часов. А потом Чак постучал в дверь, и мы отправились на встречу с коновалом. Поскольку врача нигде не было видно, я сказал администраторше:

— Если вдруг объявится парень в белом халате, передайте ему, что я в кофе-баре.

Понятия не имел, что перед концертом местный проповедник-евангелист подготовил телерепортаж обо мне, в котором рассказывал, что я — дьявол, что сбиваю молодых американцев с пути истинного и что всех заберу с собой в пекло. Это значит, на меня охотилось полгорода, а я об этом ни сном, ни духом. Сижу себе в кофе-баре, Чак возле меня нервничает и что-то мычит про себя. Проходит полчаса. Доктора всё нет. Еще полчаса. По-прежнему не появился. В конце концов, ко мне подходит какой-то парень и говорит:

— Это ты, Оззи Осборн?

— Ну, я.

— Отвернись от сатаны! Повернись к Богу! Отвернись от сатаны! Повернись к Богу! Отвернись от сатаны! Повернись к Богу!

Передо мной стоит проповедник из телевизора. Оказалось, что в баре было полно его апостолов и, как только тот затянул свои безумные речевки, все к нему присоединились. Меня окружает человек сорок-пятьдесят этих извращенцев, у всех морды красные и каждый выплевывает из себя одни и те же слова.

И тут Чак разозлился не на шутку. Эта ситуация, должно быть, напомнила ему Вьетнам, потому что он просто озверел. Пятая степень бешенства. Тип за десять секунд отоварил человек пятнадцать этих ненормальных. Повсюду летают зубы, библии, очки.

Я не остался посмотреть, что будет дальше. Заехал проповеднику локтем по яйцам и свалил оттуда.

Забавно то, что я интересовался Библией и даже пару раз пробовал её читать. Но дошел только до фрагмента, когда Моисею исполнилось 720 лет. Подумал: что же эти люди тогда курили? Дело в том, что я не верю в парня по имени Бог, который восседает в белом костюме на пушистом облаке, так же как не верю в типа по имени Сатана, у которого есть рога и вилы. Но верю в то, что есть день и ночь, есть добро и зло, что-то черное, а что-то белое. Если Бог есть, то это — природа. Если есть дьявол, то это — природа. Точно также я думаю, когда люди меня спрашивают, а не являются ли песни, такие как «Hand of Doom» и «War Pigs», антивоенными. Я считаю, что война заложена в природе человека. А я всегда был увлечён людской сущностью, особенно, ее темной стороной. Так было всегда. Несмотря на это, я не поклоняюсь дьяволу, так же мой интерес к Гитлеру не делает из меня нациста. Будь я нацистом, разве взял бы я в жены женщину, которая была наполовину еврейкой?