Читаем без скачивания Песнь земли - Кэтрин Коултер

— Я не понимаю женщин. И ты тоже, так что не притворяйся, что видишь ее насквозь. Но я знаю, как легко они могут меняться. Они становятся капризными и коварными, если не получают того, что хотят. Они могут предать человека, если решат, что он источник их бед. Они видят только конечную цель и готовы добиваться ее любой ценой.

— Вы не хотите никого слушать, хозяин.

— Почему же? Я выслушал тебя. А теперь убирайся, дурак, а то у меня от твоих глупостей расколется голова и я растеряю последние мозги.

— Вам это не грозит, хозяин.

— Пошел вон! — Дайнуолд сделал вялую попытку пнуть Круки под ребро, но шут проворно увернулся.

— Что вы собираетесь делать, хозяин?

— Буду спать и думать, думать и спать — и так до утра. А потом мы поскачем в Крандалл, чтобы вернуть моего сына и девицу.

— А если вы обнаружите, что она вас обманула?

— Я отлуплю ее, потом привяжу к своей кровати и буду дразнить до тех пор, пока она не взмолит Бога и меня о прощении. А тогда…

— А если вы обнаружите, что она вас не обманывала?

— Я… Убирайся с глаз моих, придурок!

— Дайнуолд де Фортенберри, — потирая подбородок, задумчиво произнес король Эдуард, глядя на запыленного с дороги лорда-канцлера. — Я слышал о нем, но он никогда не появлялся при моем дворе. Не то чтобы у меня было много аргументов против… но я пробыл в Англии почти восемь месяцев, а де Фортенберри не удосужился проявить ко мне ни малейшего внимания. Его ведь не было даже на моей коронации?

— Да, не было, но, с другой стороны, почему он обязательно должен был присутствовать, ваше величество? Если бы все бароны съехались на вашу коронацию, Лондон бы треснул, как одежда на толстяке.

Король пропустил это мимо ушей.

— Что о нем говорят?

— Репутация как у всех рыцарей: разбойник, грубиян, скандалист, но верный друг.

— И Грейлам хочет, чтобы этот разбойник и скандалист стал зятем короля?

Роберт Бернелл устало кивнул. Он вернулся из путешествия всего час назад, и король сразу принялся выпытывать у него все подробности.

— Да, ваше величество. Лорд Грейлам не уверен, что вы хорошо знаете Дайнуолда, поэтому он рассказал мне и о его недостатках, и о достоинствах. Он считает, что Дайнуолд никогда не будет надоедать вам и требовать королевской благосклонности, а поскольку у него нет родных, некому будет присосаться к вашим сундукам. Лорд Грейлам и его жена называют его другом… даже больше, они называют его очень хорошим другом. Они полагают, что, породнившись с королем, он бросит свои шалости.

— Или продолжит их с утроенной энергией, зная, что я не отправлю на виселицу собственного зятя.

— Лорд Грейлам не допускает такой возможности, ваше величество. Я спрашивал его напрямую. По его словам, Дайнуолд де Фортенберри — человек чести…

— Робби, ты из лорда-канцлера превращаешься в велеречивого поэта. Мне огорчительно видеть, как ты болтаешь вздор. Ты человек веры, человек строгих правил. Де Фортенберри… Грейлам не называл тебе других имен? Ты больше не слышал ни о ком, кто бы подошел мне и моей Филиппе?

Бернелл отрицательно покачал головой.

— Ваше величество, хотите, я прочитаю то, что записал со слов лорда Грейлама?

Эдуард тряхнул головой, и его густые золотистые волосы красиво разметались по плечам. Как у всех Плантагенетов, подумал Бернелл. Неужели Бог одарил Филиппу такой же красотой, как и ее отца?

— Расскажи мне о моей дочери, — тихо попросил Эдуард. — Только покороче, Робби. Мне еще предстоит тяжелый разговор с этими длинноносыми шотландцами, черт бы побрал их нахальство и колкий язык.

— Я ее не видел, — смущенно произнес Бернелл и остановился в ожидании, что над его головой сейчас разразится буря.

— Почему? — спокойно спросил Эдуард.

— Лорд Генри сказал, что у нее кровавый понос, поэтому я не пошел к ней.

— Тысяча чертей, но она жива?!

— Лорд Генри заверил меня, что у врачей нет никаких опасений. Она будет жить.

— Лучше бы ты подождал, пока не сможешь переговорить с ней.

Бернелл согласно кивнул, хотя вся его душа протестовала: король забыл, что сам велел ему возвращаться как можно скорее, и он послушался своего короля, как делал это всегда.

— Но лорд Генри показал мне маленький портрет девушки; я привез его с собой.

Король взял из рук Бернелла миниатюру и просиял. Он смотрел на написанный по канонам времени портрет, которым художник явно хотел польстить девушке: бледное лицо, чересчур заостренный подбородок и сверкающие глаза Плантагенетов, — глаза, яркие, как летнее небо, и синие, как его собственные. Что до ее волос, то они были почти белыми, а безупречную гладь высокого лба пересекали лишь тонкие брови. Он попытался представить цвет волос Констанс, но не смог вызвать в памяти ее облик. Он не помнил, чтобы у нее были льняные, почти белые волосы: ни одна женщина не может иметь таких. Это уж точно фантазия художника, подумал Эдуард и убрал портрет под тунику.

— Я посоветуюсь с королевой. Если я соглашусь, мне, видимо, придется вызвать де Фортенберри сюда, в Виндзор, чтобы рассказать о выпавшем на его долю счастье. — Король направился к двери. — Проклятые шотландцы! Будут донимать меня разговорами, пока у меня не распухнет язык. Тебе, наверное, нужно отдохнуть, Робби. Это была длинная и утомительная поездка. — Эдуард взялся за ручку двери и не оборачиваясь добавил:

— Принеси письменный прибор, Робби. Тебе придется записать все их дурацкие жалобы.

Бернелл вздохнул, подошел к тазу с холодной водой и ополоснул лицо. Снова впрягаться в королевские дела, с улыбкой подумал он…

Глава 16

— Ты прекрасна, Филиппа, и это желтое платье тебе очень идет.

— Спасибо за подарки, Вальтер. И платье, и накидка мне очень нравятся. — Они действительно великолепны, подумала Филиппа, только интересно, где ее кузен их раздобыл? Наверняка у женщины маленького роста, но с большим бюстом и меньшим размером ноги, потому что кожаные туфли, которые принес Вальтер, слегка жали. Кто эта женщина, и где она сейчас? Вряд ли она придет в восторг, узнав, что ее платья теперь носит Филиппа. — Крандалл в образцовом порядке, и это всецело твоя заслуга, Вальтер. Сколько стражников его охраняют?

— Двадцать, и все отлично обучены. Лорд Грейлам не скупится, когда речь идет о защите его владений, но именно я тренировал их, и мне они обязаны своим мастерством.

Филиппа кивнула, подумав при этом, что лучше бы их было только двое, да и то старых или хромых. Двадцать стражников! Это не сулило ничего хорошего ни ей с Эдмундом, реши они удрать, ни Дайнуолду, если он придет к ним на помощь. Немного пообщавшись со слугами, Филиппа узнала, что ее кузен не слишком добрый хозяин и потому, естественно, не пользуется любовью у обитателей крепости.