Читаем без скачивания Сегодня - позавчера - В Храмов

- Не думаю. Пока на вооружении только нашего батальона, - покачал головой я.

- А вы, капитан, - вмешался Мельник, - разговариваете с конструктором этого бронекомплекта "Доспех", старшиной Кузьминым Виктором Ивановичем, которому его изобретение сегодня спасло жизнь и не пустило немецкую пулю к сердцу советского старшины.

- Ладно, Мельник, не заливай. А то сделаете из меня архангела Михаила. Ещё расскажешь как я один всю деревню штурмом взял.

- Всю - не всю, а взвод немцев уложил? Уложил. Танк в плен взял? Взял? И этого погрыз, - Мельник кивнул на своего подконвойного.

Капитан смотрел насмешливо.

- Не верь ему, капитан. Рад был знакомству. Меня заштопают - вместе воевать будем. Теперь не дрейфь - особый батальон НКВД через себя немца не пустит.

- А, вот почему у вас такое оснащение. НКВД! Ну, ладно, побегу своих догонять. Увидимся ещё.

- Увидимся.

Школа стояла без крыши, зияла провалами окон и дверей. Одни стены. Палатки медсанвзвода разворачивали с восточной стороны школы, под прикрытием её кирпичных стен. Раненных оказалось много. И наших, и дивизии. Нас встретил счастливый Степанов, с шеей замотанной бинтами. Обнял каждого. Оказалось, осколок чиркнул по броннику и вскрыл кожу на шее, как скальпелем. Рана не опасная, но крови натекло много.

- Спас меня твой доспех, Виктор. Если бы не он - осколок бы мне хребет перебил.

- Как и меня спас. В сердце этот урод мне выстрелил. Обезглавлена была бы рота в первом же бою. Кто команду принял?

- А я и не отдавал. Перебинтовали меня, до конца добегал. Сейчас вот на мосты людей поведу. Сам-то как?

- Каком кверху! Хреново мне. Два раза умереть успел. Сначала танком задавили, потом застрелили.

- Выжил, и, слава Богу! Потом поговорим. Побежал я!

- Беги, беги!

Раненных всё подносили и подносили. И сами подходили. Девчонки уже с ног сбились. Я присел на обломок стены школы, отхлебнул из фляги, передал Мельнику - тот тоже отхлебнул, но скупо. Крякнул, зажмурился, погонял коньяк по рту, проглотил. Зажмурился, как кот - довольный.

- Райский напиток. Только дитю не давай - крылья у него отрастут - улетит.

Кадет обиделся. Свалил мою амуницию у стены, пошёл помогать палатки ставить. Я хотел отругать Мельника, но отхлебнул ещё, закурил, откинулся на стену. Не открывая глаз, сказал:

- Немца сдай, найди старшину, поторопи. Надо наладить сбор трофеев. Особенно меня интересует техника, топливо, пулемёты, автоматы, боеприпасы к ним и гранаты. И всё сделать срочно, пока не растащили. У нас пулемётов мало, а МГ - тяжёлая машинка, но убойная. И винтовочные патроны подходят.

Я так и уснул, сидя. Мельник накрыл меня, вытряхнул трубку, сунул мне в карман.

- Пошли, немчура поганная, чего вылупился? Я тебе за такого человека кишки сейчас на кулак намотаю, тварь. Это надо - Медведя из строя вывел. А если бы убил - я тебя бы бритвой, как балык, бы строгал, по миллиметру.

Он так и увел немца, ворча. Как будто немец понимал его угрозы.

Заштопаемся и дальше пыхтеть.

Меня растолкали. Я с трудом открыл глаза и столкнулся с внимательным и тревожным девичьим взглядом.

- Товарищ старшина, пойдёмте, вами займёмся.

Я потряс головой и чуть не упал при этом. Она меня удержала.

- Тяжёлых в медсанбат отправили?

- Да, уже всех обработали и отправили на грузовике сразу на станцию. Пойдёмте. Вас надо срочно оперировать - все бинты промокли.

- Как тебя зовут, красавица?

- Ксюша.

- Ксюша? Пойдём, Ксюша. Не надо, я сам. Нет, я нормальный. А ты знаешь, про тебя песня есть. Слушай:

Ксюша, Ксюша, Ксюша,

Юбочка из плюша, русая коса.

Ксюша, Ксюша, Ксюша,

Никого не слушай!

И не с кем сегодня не гуляй!

Пропел я ей хриплым голосом. Отхлебнул ещё из фляги. Мимо меня ехали наши "Мухоморы". Подошла артиллерия. Теперь мы дадим немцу прикурить!

Меня завели в палатку, уложили, включили лампу. Лицо в белой шапочке и маске склонилось надо мной. Бездонные карие глаза, чёрные брови.

- Как вы себя чувствуете? - спросил молодой женский голос. Хотел нагрубить в ответ, но осёкся - был бы передо мной мужик - выматерился бы.

- Было бы хорошо - не встретились бы.

Холодный предмет прошёлся по груди, стяжка бинтов ослабла.

- Анестезию, - сказала врач сквозь маску.

- Побереги анестезию для тяжелых. Мне лучше дай флягу. Там, в боковом кармане брюк.

- У нас достаточно лекарств.

- Их никогда не бывает достаточно. Сегодня был только первый бой. И он ещё не закончен. А дня через два-три нас окружат, и вообще о снабжении можно будет забыть. Сейчас меня пожалела, а послезавтра будешь ноги отпиливать на живую. Побереги.

- Как вас зовут?

- Меня не зовут, я не Снегурочка, я сам прихожу. Это шутка. Витя я.

- Шутишь? Значит, жить будешь. А фамилия?

- Из-под этой маски обращение по фамилии будет оскорблением. А помирать я передумал. Меня и так сегодня танком задавили, застрелили, но я не помер. А уж под такими прекрасными глазами умирать и вовсе стыдно.

- Ну, тогда терпи, Витя!

Я зажмурился. И началось! Она долго ковырялась у меня в груди. Сначала пулю вытащила - она о таз звякнула, потом что-то там ещё ковыряла, рану чистила, наверное. Потом шила. На живую. Сам просил. А я зубами скрипел. И боялся сознание потерять или заорать. Вот, наконец, свежий шов облили чем-то (судя по шипению - перекисью), стали бинтовать.

- Так вот ты какой, Медведь! Теперь я тебя узнала. Молодец, настоящий солдат!

- Ты знаешь меня?

- Все о тебе только и говорят, а вот вижу впервой. Ну ладно, мне пора!

- Постой, как твоё имя?

- Некогда мне, больной! И я тоже не Снегурочка, сама прихожу. И ухожу.

- Вот, чёрт!

Другая девчёночка заканчивала мне перевязку. Я сел - так ей было удобней.

- Больно? - сочувственно спросила она.

- Терпимо. Жаль, рука не слушается.

- Это отойдёт. Пока на перевязи поносишь. А через недельку отойдет. Через пару-тройку недель выпишешься.

Я рассмеялся:

- Дорогая, пока ноги ходят - их здесь не удержишь! Я только из госпиталя и обратно в палату - вот уж дудки! Не все ещё немцы кончились. Куда же ты столько намотала? Как я броню одену? Кадет?

- Здесь я! - отозвался голос с той стороны палатки.

- Всё, пошёл я. Благодарю за работу. И этой, Снегурочке, передай мою благодарность и привет!

- Так нельзя! Я буду жаловаться на вас.

- А вот это - всегда пожалуйста! В письменной форме. Устно они и слушать не станут.

Я вышел из палатки. Кадет подхватил меня.

- Не надо меня обнимать - не девушка. Обнимать надо тех красавиц, что внутри. Что-то я заблудился, где мои вещи?

Добрёл до стены, с помощью Миши, оделся. Хорошо, что все мои вещи расстёгивались полностью. Как бы я через голову одевал гимнастёрку? Кадет успел даже кровь застирать. Только всё мокрое было. Потерплю, не сахар, не растаю.