Читаем без скачивания Воспоминание об убийстве - Рэй Брэдбери

И внезапно успокоился. Его осенила идея. Он снова открыл глаза, и она сформировалась: кристально ясная, как холодные капли дождя на щеках.

— Джеми! — Он полностью владел своим голосом.

— Да? — отозвался из мерцающей тьмы за проектором оператор.

— Мне нужно поговорить с тобой. Выйдем на кухню.

— С чего это?

— Неважно. Пусть фильм идет дальше, а ты выйди на пару минут. — На кухне Клив горячо заговорил: — Дело в твоей коллекции. Все эти ошибки. Испорченные кадры. А есть у тебя такие дубли из последнего фильма Дианы Койл? Ну, ты понимаешь, о чем я.

— Есть, конечно. Но только на студии. Это же мое хобби. Другие выбрасывают это в мусорное ведро, а я сохраняю для смеха.

У Клива перехватило дыхание.

— А ты можешь завтра вечером принести все, что тебя сохранилось от этого фильма, и показать мне?

— Ну конечно, если ты так просишь. Только я не понимаю…

— И не нужно, Джеми. Ну, сделаешь, а? Принеси мне все испорченные дубли и просто запоротые кадры. Я хочу внимательно посмотреть и разобраться, кто и почему портил сцены. Так как, Джеми?

— Ну ладно, ладно. Уговорил. Да успокойся ты, Клив, присядь и выпей чего-нибудь.

Весь следующий день кусок не лез Кливу в горло. Время тянулось бесконечно. Вечером он заставил себя проглотить бутерброд и запил его таблеткой аспирина. Затем в каком-то полубреду поехал к Джеми.

Тот уже ждал, держа проектор, пленки и хороший запас выпивки наготове.

— Спасибо, Джеми. — Клив сел и нервно отхлебнул из бокала. — Все нормально. Ну что, начнем?

— Начали! — подражая режиссеру, воскликнул Джеми и выключил свет.

Экран засветился. Появилась надпись на хлопушке: «Кадр 1, дубль 7. „Золотая девственница“: Диана Койл, Роберт Деним».

Щелк!

На террасе, глядя на озаренный лунным светом океан, стояла Диана.

«Какая чудесная ночь! Она так прекрасна, что я не могу поверить», — мечтательно проговорила она.

В кадре появился Деним, нежно держащий ее руки в своих. «Я заставлю тебя в это поверить. Я… черт побери!»

«Стоп!» — взревел за кадром Галдинг. Но съемка продолжалась. Лицо Денима вытянулось, стало злобным и уродливым.

«Это все из-за тебя! Ты опять лезешь в камеру!»

«Я? — Ярость Диану не украшала. По крайней мере настоящая ярость. Позолота ее крылышек потускнела, запудренная прахом злобы. — Я? Да ты на себя посмотри: третьеразрядный актеришка! Только и умеешь, что орать, ты, грязный…»

Щелк! Темнота. Конец дубля.

Несколько минут Клив потрясенно пялился на пустой экран. Затем спросил:

— Они не очень-то ладили? — и про себя добавил: «Ну и хорошо».

— А вот тебе еще один, — сказал Джеми, и проектор снова застрекотал.

Теперь на экране был пышный бал. И вдруг, перекрывая смех и музыку, ворвалось злобное, мрачное, ненавидящее: «…Да пошел ты!» — «Ты нарочно подала мне не ту реплику! Из всех самых дешевых, поганых…»

И снова Диана и Роберт Деним!

И еще один дубль, и еще, и еще. Шесть, семь, восемь!

В одном из них Роберт, совсем осатанев, кричал: «Видит Бог, кто-нибудь однажды заткнет вашу грязную пасть навсегда, л-леди!»

«Кто? — заорала в ответ Диана, сверкая изумрудными глазами. — Уж не ты ли? Дилетант! Размазня! Сопли вытри!»

И вдруг Деним успокоился и, мрачно глядя на нее, тихо сказал: «Да. Может, и я. А почему бы нет? Это идея».

С Талли Дархэм тоже было несколько довольно выразительных сцен. Еще в одном дубле Диана с такой яростью набросилась на Джорджа Кролла, что тот перепугался и стал униженно просить прощения. И все это на пленке. Все это отличное свидетельство. Выходило, что на один скандал с Талли или Кроллом приходилось как минимум семь — с Денимом. Снова, и снова!

— Останови! Хватит! — Клив вскочил со стула попав в луч проектора, отбросил на экран дрожащую тень. — Спасибо, Джеми. Извини. Я слишком устал. Ты можешь дать мне… дать все дубли с Денимом?

— Конечно.

— Я сегодня же по дороге домой заеду в полицию и на основании их обвиню его в убийстве Дианы Койл. Еще раз спасибо, Джеми. Спасибо за все. Ты мне очень помог. Доброй ночи.

Пять, десять, пятнадцать, двадцать часов. И каждый из них можно считать за два, за четыре, за шесть. Но Клив их не заметил. Он спорил, спорил с копами, убеждал, доказывал, пока не устал. Тогда он вернулся домой и бросился на кровать.

«Газовая камера ждет тебя, Роберт Деним; будь послушным маленьким убийцей, иди своими ножками!»

А потом, вырвав тебя из тяжелой дремоты, зазвонил твой телефон.

— Алло?

— Клив? — раздался голос в ночи.

— Да.

— Это Джак Дэвис из проявки. Клив, скорее… Меня, ранили, меня ранили, мне больно…

На том конце провода с глухим шумом упало тело.

И больше ни звука.

Он нашел Джака уткнувшимся головой в одну из ванн с химикалиями. Красное органическое химическое соединение широкой струёй вытекало из ножевой раны, унося с собой навсегда все мечты, разговоры, саму жизнь, и разливалось алым озером вокруг.

Телефонная трубка лежала на рычаге. В лаборатории царил полумрак. Тот, кто это сделал, уже выбрался из этой тьмы наружу, и теперь, стоя посреди комнаты, Клив не слышал иных звуков, кроме шороха пленки, ползущей по ванночкам, как лоза, надеющаяся в полуночном мраке выбраться к свету. Клив склонился над Джаком. Тот наполовину висел, зацепившись за проявочный аппарат, все еще продолжавший печатать позитив. Он полз сюда от телефона через всю комнату.

В кулаке он сжимал обрывок пленки. Клив посмотрел его на свет и увидел Диану, Талли, Джорджа и Роберта Денима. Джак обнаружил что-то важное, что-то, что было на этой пленке, что-то об убийце; и награда за это немедленно обрушилась на него из студийной темноты.

Клив поднял трубку:

— Это Клив Моррис. Роберт Деним до сих пор находится в центральной тюрьме?

— Он сидит в камере и не желает ни с кем разговаривать. Ну скажу я вам, Моррис, вы и удружили нам со своими пленками…

— Спасибо. — Клив повесил трубку и посмотрел на тело проявщика, висящее на аппарате. — Кто, кто же это был, Джак? Ведь не Деним же. Остались только Джордж и Талли. И что теперь?

Джак не ответил, а проявочная машина затянула заунывную песню на пронзительной ноте.

Прошел год. Потом еще один. А затем и третий.

Роберт Деним заключил контракт с другой студией. Талли женила на себе Джорджа. Галдинг умер на новогодней вечеринке, то ли с перепоя, то ли сердце подвело. Время шло, и все всё забыли. Да, все забыли…

«Диана, девочка, холодно ли тебе там сегодня ночью?..»

Клив сел прямо. Три года назад. Он прикрыл глаза. И ночь тогда была такая же, как сегодня, — холодная и дождливая.

Экран замерцал.

Почему-то Кливу это мигание показалось странным. А экран все мигал и мигал как-то очень необычно. Слишком необычно. Клив окаменел. Его сердце забилось так громко, что заглушило стрекот кинопроектора. Он подался к экрану.