Читаем без скачивания Всего один день - Гейл Форман

Как ни смешно, именно слова Селин все же являются решающими в моем решении найти его девушку: «Смелость тебе понадобится».

У этого колледжа кампус небольшой и автономный, совсем не похожий на кампус самого университета, который тянется по всему центру города, как сказала мне Саския. Он расположен на окраине, и пока я еду туда на велике — она же настояла, чтобы я взяла его на время, — я репетирую слова, которые скажу ей. Или ему, если найду.

В колледже не много учеников, и все они живут на кампусе. Это международный колледж, студенты собрались со всего света, преподавание ведется на английском. Из этого следует, что уже второй человек, которого я спросила, рассказал мне, где ее комната.

Она похожа не столько на комнату в общаге колледжа, сколько на шоурум в «ИКЕЕ». Я заглядываю через скользящую стеклянную дверь и вижу элегантную деревянную современную мебель — это так далеко от безликого ширпотреба, которым обставлена наша с Кали комната. Света нет, я стучу, но никто не открывает. У двери на бетонных ступеньках лежит несколько расшитых подушек, я сажусь и жду.

Наверное, я задремала, так как очнулась, упав на спину. Кто-то открыл дверь, на которую я откинулась. Девушка — Ана Лусиа, я так полагаю, — красива, у нее длинные волнистые каштановые волосы, губы как бутоны роз, подчеркнутые красной помадой. Судя по ее и Селин внешности, я должна бы быть польщена, что оказалась в такой компании, но почему-то совершенно не это сейчас чувствую.

— Я могу чем-то помочь? — спрашивает она, нависнув надо мной с таким видом, с каким человек смотрит на спящего бродягу, которого нашел у себя на пороге.

Из-за облаков показалось солнце, сейчас оно отражается от стекла. Я прикрываю глаза руками и поднимаюсь.

— Извини. Я, кажется, заснула. Я ищу Ану Лусию Аурелиано.

— Я Ана Лусиа, — говорит она, подчеркивая правильный шипящий испанский межзубной звук «ссс». Она осматривает меня, скосив глаза. — Мы знакомы?

— Нет. Меня зовут Эллисон Хили. Прошу… прощения. Ситуация странная. Я из Америки, ищу кое-кого.

— Ты на первом семестре? У нас есть список всех студентов в Сети.

— Что? Да нет. Я не учусь тут. Я в Бостоне.

— А кого ищешь?

Мне даже и не хочется произносить его имя. Можно назвать любое другое, и она ни о чем не догадается. И я тогда не услышу, как она со своим волнующим акцентом спросит, зачем мне нужен ее парень. Но тогда мне придется вернуться домой, и получится, что я столько проездила и ничего не узнала. Так что я называю.

— Уиллема де Ройтера.

Она целую секунду смотрит на меня, потом ее красивое лицо скукоживается, губы, как из рекламы косметики, раскрываются, и из этого идеального ротика извергается какая-то брань. Хотя я не уверена. Она говорит на испанском. Но, тараторя, она размахивает руками и краснеет. Vate! Dejame, puta![89] Потом хватает меня за плечи и скидывает со ступеньки, словно она вышибала, а я пьянчуга. Она швыряет и мой рюкзак, все из него высыпается. Она громко захлопывает дверь — насколько можно громко захлопнуть скользящую дверь. Запирает на ключ и задергивает занавески.

Я сижу, разинув рот. Потом, даже не придя в себя, принимаюсь собирать вещи. Я осматриваю руку — на локте царапина от падения, на плечах месяцы от ее ногтей.

— Ты в порядке? — Подняв глаза, я вижу симпатичную девушку с дредами, наклонившуюся ко мне. Она подает мне мои солнечные очки.

Я киваю.

— Лед нужен или еще что? У меня есть, — она направляется к своему порогу.

Я трогаю голову. Там шишка, но ничего страшного.

— Думаю, все в порядке. Спасибо.

Девушка смотрит на меня и качает головой.

— Ты случайно не про Уиллема спрашивала?

— Ты его знаешь? Знаешь Уиллема? — Я подхожу к ее порогу. На нем лежит ноутбук и учебник. По физике. Книга открыта на главе о квантовой запутанности.

— Я его видела. Я только на втором курсе, так что, когда он тут учился, мы не были знакомы. Но только это имя так выводит Ану Лусиу.

— Погоди. Тут? Он учился? В этом колледже? — Я пытаюсь представить Уиллема, странствующего актера, студентом спецколледжа, и снова понимаю, как же плохо я его знаю.

— Год. До того, как я сюда поступила. На экономе, кажется.

— А потом что случилось? — Я спрашивала про колледж, но она начинает рассказывать про Ану Лусиу. О том, как они с Уиллемом в том году снова сошлись, но потом она узнала, что он ей всю дорогу изменял с какой-то француженкой. Она говорит об этом так небрежно, словно все это в порядке вещей.

А вот у меня просто голова кругом идет. Уиллем тут учился. На экономе. Я даже не сразу могу переварить последнее. То, что он «изменял Ане Лусии с какой-то француженкой».

— Француженкой? — переспрашиваю я.

— Ага. Видимо, у него было назначено с ней какое-то тайное свидание, кажется, в Испании. Ана Лусиа проследила, что он с ее компьютера покупал билеты, подумала, что он хочет сделать ей сюрприз и свозить ее туда — потому что у нее там родственники. Она отменила поездку в Швейцарию, рассказала своим о визите, они решили устроить большой праздник, а выяснилось, что билеты вообще не для нее. А для той француженки. Она психанула, наорала на него прямо посреди кампуса — это был мощный скандал. Ну, и с тех пор его не видели, ясное дело. Ты уверена, что тебе льда не нужно?

Я сажусь рядом с ней на ступеньку. Селин? Но она говорила, что не видела его целый год. С другой стороны, она много чего говорила. В том числе и то, что мы обе — лишь гавани, в которые Уилем ненадолго заходил. Может, нас много таких. Француженка. Или две-три. Испанка. Американка. Целая объединенная нация девушек, машущих ему из своих портов. Я вспоминаю, что Селин сказала мне на прощание, и теперь мне эти слова кажутся зловещими.

Я всегда понимала, что Уиллем просто играет и что я была одной из многих. Но теперь я знаю еще и то, что он меня в тот день не бросил. Он оставил записку. Старался меня найти, хоть и не очень сильно.

Я вспоминаю слова своей мамы. Она говорила, что надо быть благодарным за то, что у тебя есть, а не мечтать о том, чего, как ты думаешь, тебе хотелось бы. И пока я стою тут, на кампусе, где он когда-то жил, до меня наконец доходит смысл ее слов. И, кажется, я даже понимаю, что на самом деле значит остановиться, пока выигрываешь.

Тридцать шесть

Амстердам

Только вперед. Таков теперь мой девиз. Ни о чем не жалеть. Не возвращаться в прошлое.

Я отменяю перелет из Парижа до Лондона, полечу прямо из Лондона. Не хочу туда возвращаться. Хочу куда-нибудь еще. У меня осталось еще пять дней, а билеты на самолеты дешевые. Можно отправиться в Ирландию. Или Румынию. Или на поезде в Ниццу, встретиться там с тусовкой из Оз. Можно ехать куда угодно.

Но чтобы попасть хоть куда-нибудь, мне надо вернуться в Амстердам. Так что я еду сначала туда. На розовом велике.

Когда я поехала вернуть велосипед Саскии вместе с коробкой конфет, которую я купила ей в знак благодарности, я сказала, что координаты Роберта-Яна мне не нужны.

— Нашла, что искала? — спросила она.

— И да, и нет.

Она, кажется, поняла. Взяла конфеты, но сказала, что велик я могу оставить себе. Он ничей и пригодится мне в Амстердаме, так что можно взять его с собой в поезд или отдать кому-то еще.

— Розовый «Белый велосипед», — сказала я.

Она улыбнулась.

— Ты знаешь о «Белом велосипеде»?

Я кивнула.

— Жаль, что их больше нет.

Я подумала обо всех своих поездках, о том, что мне дали люди: дружбу, помощь, идеи, поддержку, макароны.

— Мне кажется, еще есть, — ответила я.

Анамик написала, как мне доехать на велосипеде от Утрехта до Амстердама. До него всего сорок километров, дорога не холмистая, везде есть полоса для велосипедов. Когда доберусь до восточной части города, мне надо будет найти трамвай номер девять и доехать за ним до Центрального вокзала, где находятся почти все бюджетные хостелы.

Как только я выезжаю из Утрехта, пейзаж становится индустриальным, потом начинаются фермы. На зеленых полях лениво пасутся коровы, то здесь, то там стоят большие каменные ветряные мельницы, я даже видела фермера в деревянных башмаках. Но сельская пастораль вскоре переходит в офисные парки, и я оказываюсь в пригороде Амстердама, проезжаю мимо огромного стадиона с надписью «Аякс», а потом велосипедная дорожка выводит меня на улицу, и там становится трудновато. Но я слышу, как звенит трамвай, и это девятка, как и говорила Анамик. Я довольно долго еду вслед за ним, мимо Оштерпарка и какого-то вроде бы зоопарка — я вижу стаю розовых фламинго прямо в центре города — но потом, растерявшись на перекрестке возле большого блошиного рынка, я упускаю трамвай из виду. У меня за спиной сигналят мотоциклы, вообще же кажется, что велосипедов тут вдвое больше, чем машин. Я все пытаюсь отыскать трамвай, но все каналы идут по кругу, все похожи друг на друга — с высокими каменными берегами, а на грязноватой воде полно судов — и плавучие дома, и гребные лодки, и туристические лодки со стеклянными куполами. Я проезжаю мимо узких домов ленточной застройки со щипцовыми крышами и уютных кафешек с распахнутыми дверями, через которые видны коричневые, прокуренные за сотню лет стены. Я сворачиваю направо и оказываюсь на цветочном рынке, яркие букеты расцвечивают сегодняшнее серое утро.