Читаем без скачивания Тренинги свободы - Петер Надаш

32

Иштван Бибо. Op. cit., р.375.

33

Следуя по тропе, проложенной Дюмоном, можно было бы сказать, что француз различие между личностной идентичностью и коллективной идентичностью делает спонтанно, ведь для него личностная идентичность — природная данность, а культурные и социальные обстоятельства означают такие, случайно сложившиеся рамки, в которых его личностная идентичность получает выражение, формулируется на уровне коллективности. Для немца возможности для такого спонтанного различения не существует, ибо свою личностную идентичность он должен сформулировать через свою культурную и этническую принадлежность, как качество. Француз рассматривает как первичную свою связь с природой, а культурные и социальные связи — как такую особенность, которая может осмысляться как коллективное начало в соответствии с его личными решениями, лишь через договоренности. Немец, напротив, первичными считает свои культурные и этнические связи, а поскольку, в этих рамках, личностную свою идентичность может отделить от коллективной идентичности лишь как качество, то на самом деле отделяет, обособляет от природного и человеческую свою суть. Француз не отождествляет природное со всем тем, что он, через соглашения с другими людьми, определяет как культурные и социальные связи; тем самым он отделяет друг от друга природу в целом, с одной стороны, и части, которые можно выделить в культурных и социальных аспектах, — с другой. Наверное, излишне и говорить, что венгры по своему миросозерцанию стоят ближе к немцам, чем к французам. Но тут же должен добавить, что эти особенности, которые можно охарактеризовать как контраст, действительны, в моем понимании, разве что на уровне мышления и поведения, но не на уровне восприятия. Когда я говорю: француз, немец или венгр, — я говорю об уровне мышления и поведения, о таких вещах, которые могут быть взаимно адаптированы; но на уровне восприятия между ними нет совершенно никакой разницы. Если между нациями было бы какое-нибудь различие и на уровне восприятия, то, например, венгр Ласло Немет не смог бы так великолепно адаптировать этническую теорию немцев — потому что, во-первых, не смог бы выучить немецкий язык, а во-вторых, если бы и выучил, то не смог бы понять, что немцы определяют свою личностную идентичность на основе качества своей немецкости, и сам бы не взялся адаптировать эту теорию к венгерским условиям. Для меня контраст между мышлением и поведением французов и немцев интересен лишь потому, что у французов их мышление и поведение находится в гармонии с их миросозерцанием, — ведь миросозерцание их в том как раз и заключается, что они стремятся добиться гармонии между уровнями восприятия, мышления и поведения, в то время как у немцев и венгров мышление и поведение напоминают мышление и поведение того страдающего неврозами человека, который не может достичь гармонии между своим восприятием, мышлением и поведением, а потому его миросозерцание определяется некой навязчивой идеей. С точки зрения рассматриваемой темы очень интересно выглядит то, каких огромных результатов в самолечении этого коллективного невроза достигла одна из Германий, когда после 1968 года мирными средствами («Langer Masch durch die Institutionen» — букв. «долгий марш по учреждениям», то есть «поход против государственной бюрократии») разобрала по кирпичику или просто разрушила всевластное государство, заменив верноподданический дух гражданским самосознанием. Венгрия же, с кровавым опытом 1956 года за спиной, энергией исторической предприимчивости собственных непокорных граждан размыла авторитарные устои диктаторского государства, собственными силами приступив к приватизации коллективной собственности во «второй экономике» — и, таким образом, вновь начала (не впервые в своей истории) гражданское строительство с самых низов. В то время как вторая Германия сохранила, законсервировала иерархическое мышление, верноподданическое сознание, идеал авторитарного государства и веру в идеологический коллективизм, тем самым активизировав и углубив собственный невроз.

34

Дюмон говорит о немецком и французском индивидуализме как о двух, в содержательном плане противостоящих друг другу диспозициях: «Этот француз тут, практически неизбежно, поворачивает ситуацию и свою культуру наивно отождествляет с универсальной культурой» (op. cit., р. 15), в то время как немец: «Мы не смогли бы понять контраст, если бы не обнаружили корни этого настроя у Лютера. Лютер требовал вернуть исключительно церковную индивидуальность и не желал индивидуальности мирской: ведь его интересовал только Бог» (op. cit., р. 35). И уж если мы коснулись Бога, то я должен отметить две вещи. 1) Христианство однозначно стоит на базе «теории выбора», а не «этнической теории». 2) Когда я читал дневники Хелен Хессель и Анри-Пьера Роше, не имея еще ни малейшего представления о том, что думает Дюмон о диспозиции индивидуализма немцев и французов, моего внимания не избежало то соображение, что различие в интонации обоих, возможно, резче всего проявляется в их отношении к Богу. О них нельзя сказать, что они теисты, нельзя и сказать что — атеисты, однако оба то по-английски, то по-французски с большим наслаждением называют Богом половой орган Анри-Пьера. Если этот орган что-то делает, то делает это, в дневниках у обоих, Dieu или God; установить, кто из них придумал это магическое по своему характеру название, невозможно; ясно одно: название Gott не встречается ни разу. В своем написанном по-французски тексте Хелен все же оставляет для себя немецкое название Бога, когда хочет отделить деятельность Всевышнего от деятельности наделенного божественными свойствами члена Анри-Пьера. Таким образом, у них есть действующий на магическом уровне Бог по-английски или по французски, и есть действующий на спиритуальном уровне Бог по-немецки. Но у этого спиритуального Бога, лишенного его магических свойств, не слишком много общего с тем Богом, о котором Анри-Пьер говорит, на уровне спиритуальности, то с позиции своих культурных, то природных свойств, — причем ему и в голову не приходит как-то отделить все это от его магического названия: ведь этот Бог становится индивидуальным как раз через свой магический характер. Dieu или God— это в одно и то же время и природа, и культура, и индивид, и магия, и поэтому он — спиритуальный и Всемогущий. Ему противостоит такой Gott,который — не природа, не культура, не индивид, а главное, не магия, а очищенный от всего этого спиритуальный всевышний. Довольно большое различие в рамках одной-единственной культуры. Weltanschaungn Exactitude.

35

Томас Бернхард (1931–1989) — писатель и драматург, беспощадно критиковавший Австрию за нацистское прошлое, провинциализм, лицемерие и ксенофобию.

36

В 1987 году Госдепартамент США обвинил бывшего генерального секретаря ООН, президента Австрии Курта Вальдхейма в том, что в годы Второй мировой войны он, будучи офицером немецкой армии, знал о зверствах нацистов против евреев и не сделал ничего, чтобы помешать им.

37

Самый громкий скандал 1990-х годов в Австрии, в котором был замешан архиепископ венский кардинал Ханс Херманн Гроер, обвинявшийся в сексуальных домогательствах по отношению к молодым служителям церкви.

38

Имеются в виду кровавые столкновения на этнической почве между румынами и венграми в Тыргу-Муреш (венг. Марошвашархей) в 1990 году.

39

Пожонь — венгерское название Братиславы.

40

Все вместе (франц.).

41

Просвещение (франц.).

42

Воспитание (нем.).

43

Межправительственная конференция, состоявшейся в Эвиане (Франция) с 6 по 13 июля 1938 года, приняла решение о содействии западных стран вынужденной эмиграции евреев из нацистской Германии.