Читаем без скачивания Право На Счастье (СИ) - Дарья Игнатьева

Твой смех, этот заразительный, весёлый, настоящий смех, словно звонкий колокольчик постоянно звучит в моём сознании. Твой голос, как нежный шелест весенней бархатной листвы, погружает меня в томную страсть. Непреодолимое желание близости вспыхивает в моём сердце, когда я представляю весеннюю кутерьму, созданную твоим голосом..

Не узнай я тебя, я бы никогда не понял, что такое СЧАСТЬЕ. Какой бывает красота, спрятанная под дрожащим листом дерева. Как плачет дождь и почему стих, не имеющий рифмы, так прекрасен и бесконечен в своих образах. Мир без тебя, Кира, — Эл с трепетом произнёс её имя, — не имеет красок. В нём нет цветных принтов, великолепных соцветий, нет мелодичных созвучий природных голосов. Подмигивающие Звёзды в ночном небе, похожем на отрез дорогого сукна, тоже отказываются переливаться яркими стразами без тебя, впрочем, как и жаркое Солнце противится сиять и согревать всё живое..

Тонкая прозрачная кожа твоих рук похожа на бархат, хотя… Я не уверен! Быть может, атлас твоей кожи гораздо теплее и приятнее, когда нежно и легко скользишь ладонью по его поверхности и трепетно берёшь твои запястья в руки..

— Я до сих пор боюсь взять тебя за руку, обнять, расцеловать твои глаза, губы, шею, плечи. — Неожиданно правдиво признался себе Эл. — Моя нерешительность сводит меня с ума. Но, что я могу с собой поделать? Это как первые шаги, которые я сделал, когда был ещё совсем малыш и только встал на ноги.

Мой отец держал меня за руку, чтобы я не упал. Мама сидела всего в трёх шагах от меня, тянула ко мне свои руки и нежно говорила:

— Ну, давай, Эл! Иди к мамочке!

Я смотрел на неё своими маленькими испуганными глазками и догадывался, что если я сделаю это — свои первые шаги, — то получу в награду мамин поцелуй и тёплую ласку её нежно-бархатных рук.

Но я медлил.

Я ещё долго стоял, легонько покачиваясь, на своих кривых ножках, и не решался. Впереди была неизвестность. Новые ощущения овладевали мной.

— А вдруг я упаду, вдруг не сумею дойти до мамы? — Тревожно думал я.

И всё же, желание сорвать влажный поцелуй с красивых маминых губ и упасть в её мягкие нежные объятия, закопавшись в большую грудь с приятным запахом молока, перебороло мой страх. Я пошёл! Это были мои первые шаги..

— Первые шаги! Сколько же неизведанного и непостижимого таите вы. — Думал Эл, размышляя о событийности и начинаниях. — Совершая их, мы всегда замедляем шаг, задумываемся, оглядываемся назад. Мы, порой, долго стоим в тревожном раздумьи перед тем, как сделать эти шаги. Это похоже на то, словно мы стоим на краю пропасти и не решаемся сделать свой первый, а быть может, последний шаг.

Что там? За этой чертой, которая разделяет меня на краю пропасти и саму эту пропасть?

Я упаду? — Быть может!

Я погибну? — Возможно и это!

А может, я полечу? Полечу вверх, к небесам, в которых я вот уже долгое время вижу твои лучезарные ясные глаза, Кира. Твою пленительно-очаровательную улыбку. Твой стройный силуэт, грациозно уплывающий вдаль, смело и крепко зацепившийся за пролетающее мимо седое облако.

Я знаю, сделав первый шаг, второй и третий станут намного легче, словно я и раньше умел ходить. И тогда я уже не стану медлить, оглядываться, озираться на своё прошлое.

Новые чувства овладеют моим разумом. Неузнанные открытия снимут завесу тайн, покоряя мужское сердце. Перспективные обстоятельства окажутся в сильных надёжных руках. Но сколько мужества нужно, чтобы сделать свои "сотые" и, в то же время, "первые" шаги!

Эл со вздохом закрыл свои глаза.

— Вот стою я рядом с тобой, — вновь разрезая тишину смелыми словами, заговорил Эл. — Смотрю в твои изумительные глаза, взглядом по щеке сползаю к губам, переключаюсь на плечи, но всё же не решаюсь взять тебя за руку. Я знаю, сейчас, ты для меня "мама", а Я — тот самый несмышлёный малыш Эл, который должен сделать свои первые шаги.

_______

²¹* Амайя (яп.) — ночной дождь.(японский)

Глава 33. Номера

Гостиничный номер пах резкими дешёвыми ароматизаторами и чисто выстиранным постельным бельём. Одна двуспальная кровать, небольшое кресло и ободранный деревянный столик сиротливо украшали убранство скромного помещения. Зеркало, в тёмно-коричневой резной раме, висело недалеко от входной двери и было украшено сколом на правом верхнем углу, неприятно пускающем сеть мелких трещин по своей поверхности.

Мужчина суетливо завёл женщину в номер и предложил немного отдохнуть от тяжёлого в моральных и физических смыслах дня. Кира устало опустилась на кровать и мельком скользнула взглядом по убранству комнаты. Непреодолимая грусть и отчаяние переполняли истерзанную душу красивой женщины, а скудное содержание гостиничного номера дополняли нерадостные события безуспешных поисков дочери. Мужчина куда-то незаметно исчез и Кира осталась в номере одна. Лёжа на кровати, она увидела сеть трещин на небольшом зеркале. И воспоминания о больничном Зазеркалье ожили, возвращая в память события того дня.

Женщина подошла к зеркалу и приложила ладонь к поверхности отражающего стекла. Из зеркальных трещин потянуло холодом и, образуя серебряный узор, на руку поползла ажурная изморозь. Женщина знала, что смотреть в зеркало, на котором появились трещины, к несчастью. Это считалось дурной, почти опасной приметой и бытовало мнение, что сколы на отражающей поверхности приводят к обрыву судьбы, даже смерти. Но Кира никак не могла отвести прикованный взгляд. А когда зеркальная поверхность ожила, женщина увидела знакомые и не совсем знакомые лица.

Солнечные лучи, бликуя, скользили по блестящей поверхности тёмно-зелёных листьев, что уютно жались друг к другу, имея счастье расти на небольшой лесной полянке. Тело высокого симпатичного мужчины смиренно лежало на каменной возвышенности, рядом с которой стояла стройная белокурая женщина, держащая в своих руках стрелы с железными наконечниками. Тёмная фигура огромного чёрного волка притаилась недалеко, в тени многовековых хвойных деревьев. Но красный блеск глаз выдавал присутствие этого животного, исключая неприятную неожиданность от его появления.

Стройная женщина в красивом парчовом платье с золотой вышивкой стояла грациозно и непринуждённо. Смелый ветер с лёгкостью поднимал подол её платья, нежно касался её атласной кожи и оставлял на тонкой длинной шее свои робкие смущённые поцелуи.