Читаем без скачивания Дорога к тебе - Барбара Делински

Пощекотав се нос тюльпаном, Джек рассказал Рэйчел, как сегодня утром, направляясь к машине, встретил в лесу оленей — самку и двух детенышей. А потом он рассказал ей о Боке.

— Видишь ли, дело не только в деньгах, — сказал он. Наклонившись поближе, словно его кто-нибудь мог здесь подслушивать, Джек признался: — Ну, может, и в деньгах. Но это не какой-то сознательный материализм, скорее, жажда успеха. Ты ведь знаешь, что для меня успех всегда значил больше, чем для тебя. Наверное, я так ни черта и не повзрослел. Это как раз ты всегда добивалась успеха. В конце концов, девять месяцев носить ребенка и потом благополучно родить — разве это не успех?

Похоже на то, словно ты куда-то едешь и при этом все увеличиваешь скорость; ты можешь забыть, куда ты направляешься и зачем, но сила инерции все равно тебя туда несет. Только когда ты туда приехал, выясняется, что ты оказался совсем не там, куда стремился. — Джек сам точно не знал, говорит ли он о работе или о разводе, но так как развод был уже в прошлом, он сосредоточился на работе.

Он рассказал Рэйчел о проекте, потом, достав из кейса, прошелся по рабочим чертежам, хотя и сомневался в том, что она в состоянии его понять. Правда, раньше, когда он работал с подобными чертежами, она иногда заглядывала ему через плечо, и он давал ей нужные пояснения.

Джек едва успел сложить чертежи и убрать их на место, когда в палате появился Бен Вулф с букетом желтых роз. Увидев цветы, которые купил Джек, он неожиданно любезно сказал:

— Великие умы мыслят одинаково. — И поставил свой букет на ночной столик. — Сегодня мой день рождения. Мы собирались его отпраздновать.

— С днем рождения, — сказал Джек, но уходить, как в прошлый раз, не стал. Оставшись там, где стоял, он слушал, как Бен неловко пытается разговаривать с Рэйчел. Судя по всему, он очень порядочный, внимательный и предупредительный человек. Джеку вдруг страшно захотелось познакомить его с Джилл.

Когда Бен завел разговор о выставке, Джек заявил, что сам вставит в рамы картины Рэйчел. В конце концов, все необходимые материалы лежат у Рэйчел дома, а ему уже приходилось обрамлять картины. Но когда Бен ушел, мысли Джека занимало отнюдь не это — он думал о том, как будет их дописывать. Надеясь, что Рэйчел вот-вот придет в сознание, он все тянул и тянул с решением, но теперь до открытия выставки оставалось всего десять дней, и откладывать больше было нельзя. Тем не менее Джек совсем не представлял себе, что скажет теперешняя Рэйчел, когда узнает, что он вмешался в ее работу. Саманта считает, что она будет возмущена. Надо посоветоваться с Кэтрин.

Кэтрин совершенно точно сможет ему что-то посоветовать. Да, но ведь он сказал ей, чтобы она отвязалась или что-то в этом роде.

Надо будет извиниться. Обязательно извиниться. Теперь Джеку хотелось бы и ее считать своим другом. Да, он так и сделает.

К сожалению, Кэтрин приехала не одна — с ней были Джен и Дина. В своем нарядном красном костюме Дина выглядела, как всегда, преуспевающей; Джен, с ее мускулистыми лодыжками, высохшей на солнце кожей и ярко накрашенными ногтями, — чрезвычайно деловитой. У самой Кэтрин сегодня ногти были темно-вишневого цвета.

С озабоченным видом подойдя к постели, они по очереди преувеличенно бодрыми голосами поговорили с Рэйчел. При этом одна держала ее за руку, вторая расчесывала ей волосы, третья расспрашивала Джека, что говорят врачи.

Надеясь узнать от них побольше о Рэйчел, Джек завел разговор об их клубе книголюбов. И его тут же перестали замечать, хотя он никуда не уходил. Близкие подруги предались воспоминаниям.

— Почему я вступила в клуб? — переспросила Дина в ответ на вопрос Джека, тут же забыв о его существовании. — Потому что я люблю читать. И всегда любила.

— Среди нас ты оказалась самой страстной читательницей, — сказала Кэтрин. — Мы редко выбирали книгу такого автора, произведений которого ты бы не читала.

— А мне было так страшно! — призналась Джен. — Я чувствовала себя полной идиоткой, так как до этого только загоняла шары и меняла пеленки. Я чуть не отказалась от участия в той первой встрече, а перед ней три раза переодевалась.

— Не может быть!

— Точно. Но мне надо было поговорить о той книге. Помнишь ее?

— «Любимая»?

— Я была уверена, что не поняла ее и наполовину.

— Запоминающаяся книга.

— Сильная.

— Страшная. — Это снова заговорила Джен. — Но не такая страшная, как «Пятый ребенок».

— Это была твоя книга исповеди, — кивнув, сказала Кэтрин. — А помните, что это было у Рэйчел?

— «Лунный тигр».

— «Женщина на краю времени».

Но Кэтрин только покачала головой.

— «Уйти от благодетеля».

— О Господи! — засмеялась Джен. — Это о ректоре колледжа, который в один прекрасный день просто исчез. Я и забыла о ней.

— Какая была замечательная дискуссия!

Кэтрин кивнула:

— Мы тогда спрашивали друг друга, куда бы мы отправились, если бы покинули свою обычную жизнь и исчезли так же, как он. Помните, что сказала Рэйчел? — Голос Кэтрин стал мягче, лиричнее. — Она описала маленький городок в Мэне — горстка домов, стоящих на берегу озера. Там громадные сосновые леса, грунтовые дороги, ведущие к скрывающимся в чаще хижинам, и небо — такое чистое, что можно увидеть полярное сияние. Она сказала, что хотела бы жить в такой хижине и знать всех жителей в городке. Она считала, что такая простая жизнь больше всего ей подходит.

— Ну, это не по мне! — фыркнула Дина. — Помните, что я тогда сказала? Что я бы отправилась куда-нибудь в Зазеркалье.

Дальше Джек уже не слушал. Подойдя к окну, он невидящим взглядом смотрел на монтерейские кипарисы, вдруг сообразив, что птицы, которых он видел на одном из полотен Рэйчел, — это полярные гагары. Он не сразу их узнал потому, что все время думал не о восточном, а о западном побережье. Упоминание о полярном сиянии изменило ход его мыслей, потому что Джек видел его, видел это небо. Гагары были из Мэна. Они плавали по гладкой, как стекло, поверхности озера все семь вечеров, которые они с Рэйчел провели в маленькой хижине во время своего медового месяца.

Рисовать он начал в восемь и работал до трех часов ночи, нанося на полотно озеро с небольшим островом посередине, окружающие его деревья и вечернее небо, чуть-чуть тронутое зеленым и розовым. Там, где зеркальная гладь озера отражала окружающий пейзаж, Джек рисовал его светлее, чем это было в реальной жизни, и такой подход себя оправдал. Отложив наконец палитру и кисти, разогнув затекшие ноги, он немного отошел от мольберта и вновь стал пристально разглядывать гагар, нарисованных Рэйчел.