Читаем без скачивания Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вот ужо, – нервничая, суетился он. – Ужо попаду во-он в ту осину.
– В этакую-то и слепой попадет.
– Да ну вас…
Размахнувшись, отрок метнул нож, и тяжелое лезвие, дрожа, воткнулось в ствол.
– Ага! – возликовал Михряй, побежав за ножом. – Ну, готовь лоб, Овчаре!
Подбежав к дереву, отрок выдернул нож. Вся кора старой осины желтела порезами.
– А тут, похоже, и без нас кидали.
– Чего ты там застрял, Михря? Ножик не вытянуть? Сейчас поможем.
Отрок обернулся:
– Да не надо. Гляжу, тут уж кидали ножики.
– Ну, конечно, кидали, – подошел ближе Овчар. – Думаешь, ты здесь первый? Ого… И в самом деле истыкано.
– Вона порезы какие!
– Постой-ка! – Овчар всмотрелся внимательней. – Да нет, не порезы это, Михряй. Похоже – буквицы. А ну-ка, зови Найдена с Никифором.
– Это не простые буквицы, – оглядев кору, задумчиво промолвил монах. – Это руны – норманнские письмена. Интересно, кто и зачем их здесь вырезал?
– Боюсь, это мы вряд ли когда узнаем, – усмехнулся Найден. – Ну, пора в путь. Надо добраться до сухих мест к вечеру.
И снова путники зашагали вперед, через трясину, только теперь в выцветшем полинялом небе жарко палило солнце.
– Ух, и зной же. – Михря вытер лоб рукавом.
– Не останавливайся, Михряй, – обернувшись, крикнул ему Зевота. – Остановишься – болотные чудища враз утащат в трясину.
Отрок поспешно запрыгал по кочкам, время от времени испуганно поглядывая на трясину.
Прокса-челядин, посланный Ирландцем за Боричем – куда-то запропал тот, что такое? – подойдя к воротам, гулко забарабанил в них обоими кулаками:
– Отворяй, тиун-батюшка, боярин зовет!
– Кто это? – вздрогнул сидевший у очага Истома.
Борич Огнищанин почесал перемотанную тряпицей голову, скривился:
– Видно, хозяин прислал кого-то. Впущу. – Он поморщился, встал и, пошатываясь, вышел во двор.
Истома выскочил следом:
– Погодь, друже. Не надо бы, чтоб он меня у тебя видел.
– Так спрячься вон за столбиками. Войдет – выйдешь.
Скрючившись, Мозгляк затаился подле ворот. Видел, как, отворив створку, Огнищанин впустил посланца – худющего отрока со смешными оттопыренными ушами.
«А ведь подходящий парень! – выходя из ворот, сообразил Истома. – И слаб – вон от ветра качается – такого враз спеленать можно. – Он обрадованно потер руки. – Чтоб придумать только? Вон, возвращается уж…»
– Отроче, отроче, – скрючившись, жалобно позвал Истома.
Прокса оглянулся:
– Чего тебе, дядько?
– До постоялого двора не доведешь ли? Я, вишь, плоховато вижу. Обол ромейский дам, ужо.
– Обол? – Прокса заинтересованно подошел ближе, спросил недоверчиво: А покажи обол-то?
– Да вот он, смотри. – Истома раскрыл ладонь. – Видел?
– Да уж видел. А не обманешь?
– Родом с Рожаницами клянусь и водяным ящером.
– Ящером? Добрая клятва. Ин, ладно, хватайся за руку – доведу.
Ночь, теплая и влажная, опустилась на город, в темном небе серебрилась луна, на дворе Ермила Кобылы громко стрекотали кузнечики.
– Ишь, расшумелись. – недовольно цыкнул Истома. Пригладив волос, заглянул в клеть: – Можно, господине?
– Входи, – послышался из темноты глуховатый голос. – Надеюсь, ты все приготовил.
– Не беспокойся, князь, на это раз жертва готова!
– Хвалю. Ты нашел место?
– Тут, на заднем дворе.
– Жаль, слишком быстро придется.
– Зато никуда выносить не надо. Здесь же и зароем, Ермил разрешил, только сказал – платите.
– Заплатим, – мрачно кивнул друид. Глаза его горели огнем злобного торжества. Он быстро поднялся с лавки и накинул на плечи плащ: – Идем.
На заднем дворе уже был приготовлен вкопанный в землю столб с привязанным к нему несчастным челядином Проксой. Подойдя ближе к нему, друид улыбнулся и вытащил нож. Прокса задергался, очумело вращая глазами. Кляп едва не выпал из его рта. Истома подсуетился, затолкнул поглубже.
– О, Кром Кройх! – упал на колени друид. – Я дарю тебе сегодня свежую кровь, как дарят все мои люди, сражающиеся во имя твое в здешних лесах! Прими же, о великий Кром, мою жертву и окажи помощь и покровительство!
Не поднимаясь на ноги, друид резким движением вспорол несчастному юноше живот, чувствуя, как течет по рукам вязкая горячая кровь. Прокса извивался, стонал.
– О Кром! – в экстазе шептал друид, терзая ножом теплое тело. – О Кром, мой бог, о богиня Дагд, о боги…
Он ушел следующим днем, вернее, не он, а Варг, ведь только по ночам друид мог быть друидом. Вышел из ворот и вслед за проводником Лютшей спустился к реке, к спрятанной в кустах лодке. Тяжелый мешок оттягивал руку Варга, в мешке этом, в особом кувшине, находились голова и сердце несчастного челядина Проксы.
– Ну, за удачный отъезд! – присев на берегу, Варг вытащил из-за пазухи плетенную из лыка фляжку.
Глава 11
Засада
Кто эти воины?
…смелы вы с виду,
ничто не страшит вас;
кто же ваш конунг?
Старшая Эдда. Песнь о Хельги, сыне Хьерварда
Июль 865 г. Приладожье
Над низким болотистым берегом клубился туман. Сяси – «комариной реки» – почти не было видно, только слышался плеск воды. Стук топоров разносился далеко по туманной глади. Подойдя к реке, Лютша остановился, прислушался. Идущий сзади Варг, чуть не налетев на него, хотел было что-то спросить, но проводник быстро обернулся, приложив палец к губам:
– Чужие!
– Купцы? Торговцы? – припомнил некоторые слова Варг, казавшийся исхудавшим и бледным. Лютша никак не мог до конца понять своего спутника, днем – явного неумеху, а ночью… Ночью Лютша испытывал страх. Ему казалось, в тело Варга вселяется злой дух – да так ведь оно и было. – Может, и торговцы, – согласно кивнул проводник. – А может, и другие. Шалят по лесам-то, места исхоженные, людные – промыслом разбойным заработать можно.
Варг повел носом – ветер приносил запах дыма.
– Костер палят, – тихо промолвил весянин. – А топоры… видно, плот рубят – переправляться.
– А мы с тобой как переправимся, вплавь? – по-норвежски поинтересовался Варг.
Как ни странно, Лютша его понял – немножко знал язык норманнов – усмехнулся:
– Челнок тут у меня спрятан, чай, не впервой хожу.
Лютша нырнул в клонившиеся к реке заросли ивы. Послышался плеск, затем из тумана показался нос челнока, маленького и легкого. Войдя в воду, Варг с шумом перевалился через борт, едва не утопив утлое суденышко.
– Тише ты, леший! – вполголоса заругался Лютша. – Услышат.
