Читаем без скачивания Новый Мир ( № 5 2004) - Новый Мир Новый Мир

Это замечательный и уникальный случай, поскольку речь не идет в полной мере о стилизации. Да, “Сердце Пармы” — исторический роман, и, наверное, элементы стилизации в нем есть. Но я готов утверждать, что написан он вполне современным языком. Другое дело, что современный литературный лексикон расширен в нем значительным образом за счет малоизвестных историзмов, этнонимов (названий народов) и топонимов (названий географических объектов). Настолько малоизвестных, что читатель с обычным лексическим запасом порой перестает понимать текст.

У меня есть знакомый, который любит читать энциклопедии и словари. Таких людей в мире, пожалуй, немного, но они все же встречаются. Уникальность моего знакомого состоит в том, что он не просто любит читать эти книги, а читает их подряд, как вполне обычный текст. Просвещенный (дабы избежать слова “продвинутый”) читатель понимает, что этот жанр книг относится к классическим гипертекстам, не предназначенным для линейного чтения. Более того, особо просвещенный читатель сознает и то, что никакой текст не предназначен для линейного чтения. А мой знакомый, наплевав на прогресс и просвещение, берет энциклопедию и читает ее от корки до корки. Так вот, этот человек утверждает, что неожиданно большой процент слов в энциклопедии и, что еще более удивительно, в словаре русского языка неизвестен любому читателю. Кого-то это, наверное, удивит, меня в свое время удивило, но я совершенно не думал, что этот принцип может в какой-либо степени распространяться на художественное произведение.

Вообще, примеры расширения лексики прозаических произведений существовали и раньше. Кроме упомянутых выше исторических романов это романы фантастические, а если вернуться к обычной прозе, то можно вспомнить и Шолохова, и писателей-деревенщиков, использовавших всякие диалектные словечки. Расширение лексики имело и имеет очень разные цели. Это может быть просто языковая характеристика героев или попытка создания особого колорита. В силу недостаточности обычного языка это происходит довольно редко. Новый язык в таком случае начинает в полном смысле слова творить мир. Наиболее примитивный вариант такого “творения” представлен как раз в фантастических романах. Всякие переводные бластеры и скорчеры — пример не слишком искусного создания “футуризмов” (по аналогии с историзмами) — слов, обозначающих несуществующие реалии и тем самым создающих эти реалии в некотором воображаемом мире. Но даже и здесь существуют удивительные прорывы, достаточно вспомнить знаменитого чапековского “робота”, вошедшего во все языки. Вот уж кто словом действительно создал новую реальность.

Гораздо более изысканными были приемы Стругацких, с помощью расширения лексики создававших не конкретные предметы, а своего рода виртуальную реальность, социальную, психологическую. Я до сих пор помню мокрецов, грустецов, интелей, не говоря уж о сталкере , почти вошедшем в русский язык (здесь, правда, свою роль сыграл и фильм Тарковского). Причем Стругацкие никогда не объясняли новые слова, а их понимание приходило в процессе чтения, часто читатель и герой одновременно разгадывали лексические головоломки.

Паутина

Интересно с этой точки зрения взглянуть на сегодняшний русский кибер-панк. В 2002 году издательство “Амфора” опубликовало фантастический роман “Паутина”, выложенный в Интернете еще в 1997 году; автором его значится Мерси Шелли, известная в русском Интернете виртуальная личность2. В романе много языковой игры, специфических интернет-каламбуров. Например,

“Все Новые Нетские — это хорошо забытые Старые Датские”3;

или:

“Сетература отличается от литературы всего одной буквой — у литературы чИтатели, у сетературы — чАтатели”;

или:

“Можно крякнуть „на раз”, но тогда это сразу заметят. А для постоянного юза это не годится. Тут надо быть тише кулера, ниже драйвера. Например, узнать чей-нибудь пасс и втихаря его юзать”;

или:

“Мой комп — моя крепость”;

или:

“Жидкая память — это нормально, но жидкая мать — это изврат, зачем она тебе?”4

В тексте много языковых находок. Мне, например, больше прочего нравятся худло (вариант — худл; замена в будущем устаревшего словосочетания художественная литература ) и отсюда специалист по худлу, а также компфетки (легкое подмигивание Набокову) и выражение Ясный пенть! Однако самым замечательным свойством этого текста оказывается то, что часто невозможно отличить авторскую выдумку от реально существующих жаргонизмов. По крайней мере все эти бэкапить, юзать, апгрейд, мать, клава, комп, линк, сетература, чат и прочая существуют и вне “Паутины”, только они, скорее всего, неизвестны обычному образованному (но не продвинутому) читателю.

Так что “Паутина” только развивает определенную игровую тенденцию расширения языка, существующую в Интернете, о чем стоит сказать два слова. Ведь по существу Интернет — это один большой текст, или гипергипертекст, который, правда, пишут не писатели.

Писатели, как мы видим, слова иногда придумывают, но чаще просто повторяют чужие изобретения. Язык же пускает в себя новые слова крайне неохотно и при случае избавляется от всякой шелухи. После неловких попыток прорваться в литературный язык многие слова бесследно исчезли, и о них никто уже не вспоминает. Слова задерживаются в языке только тогда, когда в них нуждаются. Когда в жизни появляются и сохраняются настолько важные понятия, вещи, явления, что для них необходимо простое название. Именно такой областью зарождения новых слов стал сейчас Интернет. В нем вообще все новое, и все это требует названий. Некоторые слова уже практически вошли в русский литературный язык: например, сам Интернет, сайт и некоторые другие. Большинство из них относятся к заимствованиям, но это совершенно необязательно. Иногда уже существующие русские слова приобретают новые “интернетные” значения, например, слово сеть . Большинство слов существует пока только как профессионализмы или жаргонизмы, и неизвестно, попадут ли они в основной лексикон русского языка.

Можно ли точно предсказать их судьбу? Пожалуй, нет, наука вообще редко делает стопроцентные прогнозы. Но вот, говоря ненаучно, угадать, опираясь на вполне научные основания, можно. То есть заняться лингвистической футурологией.

Скорее всего, жаргонизмы, возникшие благодаря языковой игре, либо так и останутся жаргонизмами, либо просто отомрут. Едва ли перейдут черту между жаргоном и языком такие слова, как емелить, мыло или хомяк, построенные на случайном созвучии их английским e-mail u/ и home page . Слишком ощутима эта случайность, слишком ощутима игра. Кстати, сами по себе названия животных вполне могут получать новое компьютерное значение, например, слово мышь, возникшее как перевод английского mouse, или специфически русская собачка в электронном адресе.

Особенно же интересно, когда новые слова возникают не для специфических интернетных явлений, а для чего-то вполне привычного, но помещенного в Сеть. В этом явно видна попытка интернетного сообщества отгородиться от обыденной жизни, переназвать по возможности все, потому что нечто в Интернете — это совсем не то же, что нечто в старой реальности. Отсюда такие игровые монстры, как уже достаточно привычная сетература (вместо сетевая литература) или пока одноразовое сетикет (вместо сетевой этикет). Не приживутся они, если только интернетное сообщество не отделится окончательно от прочего народу. Потому что сетература уж слишком плавно перетекает в литературу, чтобы обыденный язык позволил себе роскошь иметь целых два слова для по существу одного понятия. А надо будет подчеркнуть идею “Сети”, так и словосочетанием не побрезгуем.

Но самое-то главное — это поиск слова для самоназвания. Чего тут только нет. Сетяне, сетевые, сетенавты, сетевики, сетеголовые, нетские (от англ. net — сеть). Но все это скорее ради смеха, с прозрачной и опять же игровой аналогией. Сетяне — это как земляне или марсиане . Метафора понятна: жители особой планеты. Пожалуй, чересчур пафосно, чтобы произносить без дрожи. То же самое и сетенавты . Что тут сказать? Метафора не планеты, но Вселенной, а слово по аналогии с космонавтами и астронавтами называет мужественных путешественников в неведомое. Нет, не пойдет. Сетевики, наоборот, — слишком жаргонно и подчеркнуто приземленно, да и закреплено, кажется, за конкретной специальностью. В новых нетских опять же слишком очевидна игра (новые русские), да и русско-английская гибридность помешает. О сетеголовых и вовсе умолчим. Наиболее нейтрально использование прилагательного сетевой в качестве существительного, но оно встречается достаточно редко.