Читаем без скачивания Спин - Роберт Уилсон

Подойдя к лестнице, я мгновенно оброс эскортом вооруженных охранников с табличками общего допуска на нагрудных карманах. Меня проводили в верхний конференц-зал. Точнее, отконвоировали, как будто подчеркивая, что иного маршрута для меня здесь не предусмотрено, шаг вправо, шаг влево... В дверь, правда, не впихнули, а открыли ее передо мной вежливо, предупредительно. Я глубоко вдохнул и шагнул внутрь.

В комнате обширный стол красного дерева и полдюжины бархатных кресел. Кроме меня двое.

Один из них Джейсон.

Второй... Я мог бы принять его за ребенка. По первому впечатлению, кошмарно обожженный ребенок, которому нужна немедленная пересадка кожи. Человек ростом едва в пять футов стоял в углу помещения. На нем синие джинсы и белая хлопковая футболка. Плечи широкие, глаза большие, как будто воспаленные, налитые кровью. Руки казались несколько длинноватыми в сравнении с укороченным торсом.

Но страннее всего казалась мне его кожа. Матовая, без бликов, пепельно-черная и совершенно безволосая. Морщинистая... хотя, нет, не морщинистая, а какая-то свободно висящая на нем, как на иных собаках, однако изборожденная, глубоко текстурированная, как корка дыни-канталупы.

Этот человечек подошел ко мне и протянул руку. Маленькую морщинистую ладонь маленькой морщинистой руки. Я, как во сне, принял ее. Пальцы мумии, подумал я. Но под кожей ощущались мышцы, объемность. Как будто я сжал в руке мясистый лист пустынного растения, схватил алоэ и почувствовал, как растение отвечает на сжатие. Человечек улыбнулся.

– Это Ван, — сказал Джейсон.

– Ван — кто?

Ван рассмеялся, показал крупные зубы без заметных дефектов.

– Мне эта шутка никогда не надоест.

Полностью его звали Ван Нго Вен.

* * *

Марсианин.

Как их только ни расписывали. От Уэллса до Хайнлайна. Но Марс, увы, оставался безжизненной планетой. Мы оживили его. Мы послали на пего марсиан.

И вот перед нами живой марсианин, на девяносто девять целых и девять десятых процента человек, хоть и несколько странного обличья. Потомок высадившихся на Марсе миллионы лет назад колонистов, которых мы запустили в космос лишь два года назад. Время «Спина». Отличный английский, акцент чуть оксфордский, чуть делийский. Вот он прошелся по комнате. Взял со стола бутылку минеральной воды, свинтил колпачок, присосался к горлышку. Вытер рот обратной стороной ладони. На складчатой коже выступили крохотные капельки влаги.

Я сидел смирно-смирно и старался запечатлеть каждое слово, произнесенное Джейсоном.

Вот что он рассказал, с добавлением кое-каких деталей, которые я узнал впоследствии.

* * *

Марсианин оставил свою планету незадолго до того, как Марс получил свою Спин-оболочку.

Ван Нго Вен — историк и лингвист, по марсианским понятиям сравнительно молодой, пятидесяти пяти земных лет, физически здоровый, крепкий. По ремеслу своему языковед, он завис между двумя назначениями, временно работал в двух сельскохозяйственных кооперативах и как раз проводил искромесяц в дельте реки Кирилодж, когда пришел вызов.

Как и тысячи других мужчин и женщин его возраста и класса, Ван представил свои личные данные в комитет по организации предстоявшего путешествия на Землю, конечно же, вовсе не ожидая, что ему выпадет жребий. От природы несколько робкий, он и границу собственной префектуры едва пересекал, разве что по службе или по семейным делам. Узнав, что выбор комиссии пал на него, он вовсе не обрадовался и, не вступи он недавно в свой четвертый возраст, непременно бы отказался. Конечно же, сколько угодно народу лучше него справились бы с этой задачей. Однако в комиссии ему разъяснили, что никакой ошибки в его назначении нет, что именно он по своим способностям и жизненным достижениям наилучшим образом подходит для полета на планету предков. Что ж, он уладил все свои марсианские дела и уселся на поезд, направляющийся к пусковому комплексу в Базальтовой Суши (на наших картах Марса — Тарсис). Там он приступил к подготовке, чтобы достойно представить Пять Республик в ходе дипломатической миссии на Земле.

Марсианская техника лишь недавно достигла уровня развития, позволяющего человеку совершить полет в космос. Еще в недалеком прошлом правящим советам это предприятие казалось нецелесообразной авантюрой, способной привлечь внимание гипотетиков, требующей больших затрат ресурсов, мобилизации существенных промышленных мощностей, чреватой нарушением равновесия чуткой к воздействиям биосферы. Марсиане по натуре консервативны, им свойственна склонность к накопительству. Их бытовые и биологические технологии достигли высокого уровня развития, но тяжелая индустриальная база отставала и едва справлялась с беспилотным обследованием крохотных, в хозяйственном отношении никчемных лун планеты.

Конечно, они веками наблюдали окутанную оболочкой «Спина» Землю, размышляли о ней. Они помнили, что темная планета — колыбель человечества. Знали они как из собственных наблюдений, так и из данных прибывшего последним, запоздавшего ковчега, что окружающая Землю оболочка проницаема. Учитывали они и временные соотношения, обусловленные «Спином», хотя и не понимали, чем они вызваны. Они считали полет на Землю возможным, но нецелесообразным. Ведь Земля статична, фактически это застывшая планета, нырнувший в земную тьму исследователь останется прикованным к планете на тысячелетия, даже если, вопреки всякой вероятности, отправится обратно в тот же день.

Однако однажды бдительные астрономы обнаружили, что в сотнях миль над полюсами Марса возникли и начали постепенно увеличиваться в объеме геометрические структуры, аналогичные тем, которые висели над Землей. По прошествии длительного периода спокойного развития Марс привлек, наконец, внимание анонимных и всемогущих существ, хозяев Солнечной системы. Вывод — неизбежность появления собственной барьерной оболочки вокруг Марса. Во властных структурах пошли толки о целесообразности консультаций с «опытной» в отношении оболочки Землей. Прикинули возможности, мобилизовали ресурсы, спроектировали космический корабль и приступили к его строительству. И мобилизовали в качестве пилота и посланца Ван Нго Вена, исследователя, лучше остальных знакомого с древними земными традициями, ее языками и историей. Вовсе выпавшей на его долю чести не обрадовавшемуся.

Готовя свои тело и разум к полету, к тяготам долгого путешествия в космосе и к мощному земному тяготению и атмосферному давлению, Ван Нго Вен душою примирился с реальной вероятностью собственной смерти. Он потерял большую часть членов своей семьи при катастрофическом разливе реки Кирилодж три лета назад — одна из причин, по которой он вызвался лететь, и одна из причин, по которой выбрали именно его кандидатуру. На его плечи смерть легла бы менее тяжким бременем, чем на плечи других его сверстников. К смерти он, однако, вовсе не стремился и поэтому усердно готовился, тренировался, изучал новые для себя дисциплины, устройство своего корабля. А если гипотетики «обернут» еще и Марс — он вовсе не надеялся на это, но принимал эту возможность в расчет, — то у него возникал шанс возвращения не на чужую планету, ушедшую от его времени на миллионы лет, а в свой знакомый дом, хранящий память о его достижениях и утратах.