Читаем без скачивания Стрелы на ветру - Такаси Мацуока

– Сам принеси!

– А я говорю, ты принесешь мне чай, девчонка!

– Не принесу!

– Ты – служанка. А я – самурай. Ты будешь делать, как я велю!

Девочка расхохоталась.

– Князь Киёри – самурай, – сказала она. – Господин Сигеру, господин Сэйки, господин Кудо, господин Танака – самураи. А ты – всего-навсего мальчишка с мечом, не знающим крови.

Разозленный Хидё вскочил на ноги и схватился за рукоять катана.

– Я – самурай! Я могу зарубить тебя прямо тут, на месте!

– Нет, не можешь.

– Что?! – Столь наглый и неожиданный ответ потряс Хидё. – Самурай властен над жизнь и смертью любого крестьянина.

– А ты – нет.

– Это почему еще?

– Потому что я – служанка, в твоем клане. И ты обязан меня защищать. Если придется – даже ценой жизни.

И выпалив это, девочка удалилась, а онемевший, пристыженный Хидё так и остался стоять, разинув рот.

Хидё оглядел развалины дворца. Уж не на этом ли самом месте состоялся тот давний разговор? Хидё потупил взор, как и тогда. Ханако была ребенком и все же напомнила ему о том, о чем он не имел права забывать. Самурай – защитник, а не заносчивый задира.

Та дерзкая девочка выросла и превратилась в достойную, добродетельную женщину; неудивительно, что все эти годы, пока он пьянствовал и впустую прожигал жизнь, она старалась держаться от него подальше.

Какую замечательную жену выбрал для него князь Гэндзи! И вот она потеряна…

– Хидё! – донесся откуда-то изумленный голос Ханако. Хидё обернулся.

Ханако стояла в коридоре – то есть в том, что осталось от коридора, – и держала в руках чайный поднос.

Переполненный внезапно обрушившимся счастьем Хидё бросился было, чтобы обнять ее, но вовремя спохватился. Вместо этого он учтиво поклонился:

– Я искренне рад видеть вас целой и невредимой.

Ханако поклонилась в ответ:

– Ваша забота о столь незначительной особе – большая честь для меня.

– Для меня вы значите очень много, – сказал Хидё.

Трудно было решить, кого эти слова поразили больше, Ханако или самого Хидё. Ханако отреагировала на них более живо. Ошеломленная их прямотой, девушка пошатнулась и едва не уронила поднос. Хидё ринулся на помощь, подхватил поднос и при этом, сам того не заметив, коснулся руки девушки. И неожиданно Ханако почувствовала, как от этого прикосновения что-то смягчилось в ее душе.

– Князь Гэндзи велел, чтобы я вернулся только завтра утром, – сказал Хидё. – После завтрака.

Ханако, поняв, что кроется за этими словами, зарделась.

– Наш господин очень великодушен, – ответила она, скромно отведя взгляд.

Хидё так много нужно было сказать, что он не мог больше сдерживаться.

– Ханако, по дороге в монастырь Мусиндо у нас произошла схватка с отрядом князя Гэйхо. И после нее князь Гэндзи назначил меня главой своих телохранителей.

– Я очень рада за вас, – молвила Ханако. – Я уверена, что вы проявите себя на этом посту с наилучшей стороны. – И она снова поклонилась. – Прошу простить меня. Сейчас я должна прислуживать господину Сигеру и господину Сэйки. Я вернусь к вам, мой господин, сразу же, как только смогу.

И лишь глядя ей вслед – Ханако шла не кратчайшим путем среди развалин, а в точности там, где прежде находились коридоры, как будто ничего и не изменилось, – Хидё понял, что девушка назвала его «мой господин» и что теперь именно так к нему и положено обращаться. Ведь главе телохранителей полагался земельный надел. Правда, князь Гэндзи ничего не сказал по этому поводу, но наверняка скажет на Новый год, во время официального назначения Хидё на должность.

Хидё вспомнил тепло руки, до которой он дотронулся несколько мгновений назад. Это было их первое прикосновение. Он осознал, что давно уже полюбил Ханако, хотя и сам не понимал этого. А князю Гэндзи это было внятно. И снова на глаза Хидё навернулись слезы благодарности. Какое же ему – и всем им – выпало счастье: служить господину, наделенному даром предвидения!

Он отправился взглянуть, осталось ли что-нибудь от его комнаты. Он очень надеялся, что хоть одна стена уцелела и он с невестой обретет ночью подобие уединения.

Ханако изо всех сил старалась сосредоточиться на том, куда она ступает. В этих развалинах так легко споткнуться! Не хватало еще оступиться и упасть на глазах у будущего мужа накануне их первой близости, – что может быть унизительнее! Но все ее попытки пропали впустую. Она вернулась мыслями на двенадцать лет назад и вновь услышала голос князя Киёри.

– Ханако.

– Мой господин.

Девочка опустилась на колени и прижалась лбом к земле, трепеща от страха. Она была так довольна тем, что уела этого самоуверенного красивого мальчишку, так горделиво вышагивала, так задирала нос, что не заметила самого князя.

– Пойдем со мной.

Светило нежное весеннее солнышко, но девочку била дрожь. Ханако шла, опустив глаза. Она была уверена, что идет навстречу гибели. Иначе зачем бы сам князь снизошел до разговора с ней, сиротой, попавшей в этот чудный дворец лишь благодаря доброте старого Дзэнгэна, их деревенского священника…

Может, этот мальчишка – родственник князя, любимый племянник? Неужто она по глупости сразу после появления во дворце оскорбила того, кого нельзя было оскорблять? Слезы навернулись на глаза Ханако и потекли по щекам. Подумать только, какой позор она навлечет на Дзэнгэна! Он сошел со своего пути, чтобы после смерти родителей помочь Ханако, а она упустила такой волшебный случай! И все из-за своей гордости! А ведь Дзэнгэн не раз ей говорил: «Не будь о себе столь высокого мнения, Ханако. Человеческое „я“ – не более чем иллюзия». И она каждый раз послушно отвечала: «Да, настоятель Дзэнгэн». Но не принимала его наставления близко к сердцу. А теперь уже поздно.

Ханако услышала лязг оружия. Они приближались к площадке, на которой тренировались самураи. Сомнений не было. Ее казнят. Как она посмотрит в глаза своим родителям, когда встретится с ними в Чистой земле? Хотя нет, об этом можно не беспокоиться. Она не заслужила, чтобы будда Амида ее спасал. Она попадет в какую-нибудь преисподнюю, и ее там будут мучать ведьма Кити, насильник Гонбэ и прокаженный Исо. Ее даже могут сделать рабыней Кити или женой Исо.

Яростные боевые вопли внушали девочке такой страх, что она не смела поднять глаз и потому налетела на князя Киёри, который не стал входить на площадку, а остановился у ее края. Ханако поспешно отступила, но Киёри, казалось, вообще этого не заметил.

– Мой господин!

Самурай, первым увидевший князя, опустился на одно колено и согнулся в неполном поклоне – так принято кланяться на поле боя. Прочие поспешно последовали его примеру.