Читаем без скачивания Мерзейшая мощь - Клайв Льюис

Оборванный великан склонил голову на бок, словно хотел получше расслышать. В ту же минуту ворвался ветер и захлопнул дверь в кухню, отделив трех мужчин от женщин. Незнакомец сошел с порога.

— Стой. Во имя Отца и Сына и Святого Духа скажи мне, кто ты и зачем пришел, — громко произнес Рэнсом.

Незнакомец поднял руку и откинул волосы со лба. Свет падал на его лицо, и оно показалось Рэнсому беспредельно мирным. Все тело его было свободным, словно он спал. Стоял он очень тихо. Каждая капля дождя капала с его куртки туда, куда упала прежняя капля.

Секунды две он глядел на Рэнсома без особого любопытства, потом посмотрел налево, где за входной дверью, откинутой ветром, стоял Макфи.

— Выходи, — сказал он по-латыни. Говорил он почти шепотом, но голос его был так звучен, что задрожали даже эти непоколебимые ветром стены. Но еще больше удивило Рэнсома то, что Макфи немедленно вышел. Смотрел он не на него, а на незнакомца. Потом он громко зевнул. Незнакомец окинул его взглядом и обратился к Рэнсому:

— Раб, скажи хозяину этого дома, что я пришел.

Ветер, налетая сзади, рвал его одежду и волосы, но он стоял, как большое дерево. И говорил он так, как заговорило бы дерево — медленно, терпеливо, неторопливо, словно речь текла по корням, сквозь глину и гравий, из глубин Земли.

— Я здесь хозяин, — отвечал Рэнсом на том же языке.

— Оно и видно, — кивнул пришелец. — А этот жалкий раб — твой епископ.

Он не улыбнулся, но в глазах его мелькнула усмешка, и он повторил:

— Скажи своему господину, что я пришел.

— Ты хочешь, — переспросил Рэнсом, — чтобы я сообщил об этом своим господам?

— В келье монаха и галка научится латыни, — презрительно бросил пришелец. — Скажи мне, как ты их кличешь, смерд.

— Мне понадобится другой язык, — предупредил его Рэнсом.

— Зови по-гречески.

— Нет, не греческий.

— Послушаем, знаешь ли ты еврейскую речь.

— И не еврейский.

— Что ж, если хочешь болтать, как варвары, я все равно тебя переболтаю. То-то будет потеха!

— Быть может, — ответил Рэнсом, — язык этот и покажется тебе варварским, ибо его не слышали давно. Даже в Нуминоре на нем говорили редко.

— Твои господа доверяют тебе опасные игрушки, — процедил пришелец и немного помолчал. — Плохо принимают гостей в твоем доме. В спину мне дует ветер, а я долго спал. Ты видишь, я переступил порог.

— Закройте дверь, Макфи, — произнес Рэнсом по-английски. Ответа не было, и, впервые оглянувшись, он увидел, что Макфи спит на единственном стуле.

— Что это значит? — спросил Рэнсом, остро глядя на пришельца.

— Если ты тут хозяин, — ответил тот, — то знаешь и сам. Если ты не хозяин, то должен ли я отвечать? Не бойся, я не причиню вреда этому рабу.

— Это мы скоро увидим, — пробормотал Рэнсом. — А пока входи, я не боюсь. Скорее я боюсь, как бы ты не ушел. Закрой двери сам, ты видишь — у меня болит нога.

Не отрывая глаз от Рэнсома, пришелец отвел левую руку, нащупал засов и запер дверь. Макфи не шевельнулся.

— Кто же твои господа? — спросил пришелец.

— Господа мои — ойярсы, — отвечал Рэнсом.

— Где ты слышал это слово? — изумился пришелец. — Если ты и впрямь учен, почему ты одет, как раб?

— Ты и сам одет не лучше, — отпарировал Рэнсом.

— Удар твой меток, — кивнул пришелец, — и знаешь ты много. — Ответь же мне, если посмеешь, на три вопроса.

— Отвечу, если смогу, — согласился Рэнсом.

Словно повторяя урок, пришелец напевно начал:

— Где Сульва? Каким она ходит путем? Где бесплодна утроба? Где холодны браки?

Рэнсом ответил:

— Сульва, которую смертные зовут Луною, движется в низшей сфере. Через нее проходит граница падшего мира. Сторона, обращенная к нам, разделяет нашу участь. Сторона, обращенная к небу, прекрасна, и блажен, кто переступит черту. На здешней стороне живут несчастные твари, исполненные гордыни. Мужчина берет женщину в жены, но детей у них нет, ибо и он, и она познают лишь хитрый образ, движимый бесовской силой. Живое тело не влечет их, так извращена похоть. Детей они создают злым искусством, в неведомом месте.

— Ты хорошо ответил, — одобрительно произнес пришелец. — Я думал, только три человека знают это. Второй мой вопрос труднее: где кольцо короля, в чьем оно доме?

— Кольцо короля, — ответил Рэнсом, — на его руке, в царском доме, в круглой, как чаша, земле Абхолджин, за морем Дур, на Переландре. Король Артур не умер, Господь забрал его во плоти, он ждет конца времени и сотрясения Сульвы с Енохом, Илией и Мельхиседеком. В доме царя Мельхиседека и сверкает кольцо.

— Хороший ответ, — уважительно сказал пришелец. — Я думал, лишь двое знают это. На третий вопрос ответит лишь один. Когда спустится Лурга? Кто будет в те дни Пендрагоном? Где научился он брани?

— На Переландре я учился брани, — ответил Рэнсом. — Лурга спустится скоро. Я Пендрагон.

Только он произнес эти слова, ему пришлось отступить, ибо пришелец зашевелился. Каждый, кто видел бы их сейчас, подумал бы, что дело идет к драке. Тяжко и мягко, словно гора, сползшая в море, гость опустился на одно колено. Однако лицо его было вровень с лицом Рэнсома.

— Да, возникла непредвиденная трудность, — заговорил Уизер, когда они с Фростом уселись у открытой двери. — Должен признаться, не думал, что нас ожидают… э… лингвистические неувязки.

— Нужен кельтолог, — сказал Фрост. — У нас с филологией слабо. Тут подошел бы Рэнсом. Вы ничего о нем не слышали?

— Вряд ли нужно напоминать, — сказал Уизер, — что доктор Рэнсом интересует нас не только как филолог. Смею вас заверить, если бы мы напали на малейший его след, мы бы давно… э-э… имели удовольствие видеть его среди нас.

— Сам понимаю. Наверное, он на Земле… Хорошо, по-валлийски говорит Страйк. У него мать оттуда.

— Было бы чрезвычайно желательно, — проговорил Уизер, — сохранить все… э-э-э… в семейном кругу. Мне было бы исключительно неприятно приглашать кельтолога со стороны.

— Ничего, мы его потом спишем. Другое плохо, время уходит. Как у вас там Страйк?

— Превосходно! Я даже сам теряюсь. Он продвигается так быстро, что мне придется оставить свой проект. Я хотел объединить наших… э-э… подопечных, сопоставив, тем самым, наши методы. Конечно, нет и речи о каком бы то ни было соперничестве…

— Еще бы, я работал со Стэддоком только один раз! Результат — оптимальный. Про Страйка я спросил, чтобы узнать, может ли он тут дежурить. А вообще, пусть дежурит Стэддок. Пока там что, а сейчас пускай трудится.

— Вы думаете, м-р… э… Стэддок… достаточно продвинулся?

— Это неважно. Что он может сделать? Выйти он не выйдет. Нам нужно, чтобы кто-нибудь стерег, а ему — польза.