Читаем без скачивания Грани кристалла - Галина Долгая

— Спасибо, отец! — Милан положил горячую ладонь на сухую руку Лагоса.

— Иди, сын, тебя ждут. И подумай вот еще о чем: не могут ли противники твоих идей встать на сторону пиратов.

— Нет. Я уверен — нет. До сих пор все члены Лиги были едины по отношению к пиратам.

— А ты все же подумай! Смотри на шаг вперед, Князь.

Последний совет обескуражил Милана. Но он не стал поддаваться сомнениям, он доверился своей интуиции. Перед его мысленным взором, как наяву, друг за другом прошли правители всех рас — членов Лиги. И ни в одном из них Князь не усомнился. Яохи угрожали безопасности всех планет. И в этой ситуации могло спасти только объединение всех достижений единой цивилизации рас, как сторонников технического совершенствования, так и ментального.

Река Ахора, которая несет свои воды с горных хребтов Тамуна, перед впадением в Южный океан растекается по побережью на многочисленные рукава, голубыми лентами расчертив песчаные пляжи материка Лоран на желтые островки. Когда планер, мягко качнувшись, пошел на снижение, Людмила разглядела на желтом поле песка одного из островков цветные пятна, которые, увеличиваясь в размере, вдруг воплотились в детей. Все они — и мальчики, и девочки, были одеты так ярко, что Людмилу не покидало ощущение, будто она любуется на прекрасную клумбу, не только усаженную цветами с яркими лепестками, но и облюбованную фантастически красивыми бабочками, порхающими от цветка к цветку.

Когда планер сел, Люда, не дожидаясь Нила, пошла к месту празднества. Перебравшись через ручьи Тамуны по переносным мостикам, она сразу попала на представление. Дети танцевали прямо на песке, а пояс зеленых лиан, ограждавший импровизированную сцену, еще больше усиливал впечатление цветника. Нежная мелодия, создаваемая голосами самих детей, всплеск воды в реке, аплодисменты зрителей — вот тот музыкальный фон, под который малыши то замирали, подняв высоко руки и запрокинув голову к небу, то садились на песок, обхватив коленки руками, напоминая в эти моменты цветочные бутоны.

Люда увлеклась представлением, аплодируя вместе со всеми и даже напевая, когда музыка без слов стала ей понятна. Любопытные взгляды женщин, поначалу смущавшие ее, перестали беспокоить, напротив, девушка сама искала восхищенные взгляды, чтобы поделиться и своим восторгом замечательным представлением.

Нил ожидал Людмилу невдалеке, сидя на берегу одного из широких рукавов реки. Он с интересом наблюдал за землянкой, не понимая ее неприязни к себе и даже испытывая разочарование и обиду. Молодому лиринийцу о многом хотелось порасспросить надменную гостью. Земля была для него настолько далека и загадочна, что видеть ее жительницу на Лирине казалось чудом. Нил был уверен, что рано или поздно, но землянки отправятся домой, на свою планету. И только женитьба Князя на старшей женщине заставила его усомниться в своих предположениях. Ему, молодому человеку еще не познавшему ни мук, ни сладости любви, казалось странным, что Князь привез жену с далекой и отстающей в развитии от их родной Лирины планеты.

Чем больше Нил размышлял о земных женщинах, тем с большим интересом он разглядывал Людмилу. Да, она красива, но не так, как лиринийки. Черты лица девушки не столь утончены, а если приглядеться получше, то заметна и асимметрия левой и правой части. Один глаз кажется несколько меньше другого, и зубы не так белы… Но эти маленькие недостатки умиляли и пробуждали нежность и желание защитить, укрыть в объятиях от таких вот оценивающих взглядов, провести рукой по гладким, как лепесток цветка, золотистым волосам…

Горячий порыв ветра ударил в лицо. Нил словно очнулся ото сна. Дети уже закончили танец под шквал ликующих возгласов и аплодисментов зрителей. Людмила беседовала с двумя лиринийками. Они разговаривали, смеялись. Дети разбрелись группками и строили песчаные замки или рисовали на песке большими палками. Землянка подняла одного малыша на руки. Все вокруг дышало радостью и счастьем, но … почему такой горячий ветер? И не с океана, не от воды, а… сверху…

Внезапно небо потемнело. Свет заслонило что-то огромное, появившееся в безоблачном небе в одно мгновение. Нил вскочил на ноги и помчался к Людмиле. Дети прижались к коленям матерей и наставниц. Не успел Нил добежать до землянки, как все пространство под тенью заполнили всполохи не то ветра, не то какого-то другого движения, анализировать происхождение которого Нилу было некогда. Дети вместе с женщинами стали исчезать. Нил только успел протянуть руку к Людмиле и выкрикнуть ее имя, как она мгновенно исчезла, а ребенок, которого она держала на руках, словно выпрыгнув из пространства, завис в воздухе и тут же исчез. Нил опешил и застыл на месте. Перед ним то там, то тут еще маячили фигуры лириниек, мечущихся с детьми по песку. Но это продолжалось недолго. Нил почувствовал, как что-то невидимое сковало его движения. Он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Голос словно застрял в горле. И только мысль оказалась проворнее силовой сети, накинутой яохами. Мысль без слов. Мысль без призыва о помощи. Только чувства — удивление, страх, непонимание происходящего. И темнота. Глухая темнота сначала перед взором, потом в сознании.

Сильные руки подхватили Людмилу в тот момент, когда она только разжала свои, опуская ребенка, которого держала. Все произошло настолько быстро, что Люда не успела даже испугаться. Но момент ступора прошел и страх за упавшего ребенка — а он выскользнул из рук, как льдинка, — привел девушку в ярость. Это то самое подсознательное чувство, спящее в каждой женщине до поры до времени — до того времени, когда в ней вдруг, в силу непредвиденных обстоятельств, просыпается материнский инстинкт. Именно в такие минуты женщина способна не только на самопожертвование ради ребенка, но и на действия, требующие немалых сил.

Цепкие руки зажали Людмилу, как клещи сомкнулись за ее спиной. Носом она уткнулась в живот существа, уносившего ее в неизвестность. Люда чувствовала озоновый запах ткани, обтягивающей горячее тело. Она даже ощущала сердцебиение похитителя. Нимало не раздумывая, Людмила напряглась и оттолкнула чудовище. Все завертелось. Пропало ощущение пространства и своего положения в нем. По глазам резануло болью. Люда закричала, но ее крик унесло назад; она сама слышала, как звук ее голоса потонул в странном водовороте, будто в стремнине горной реки, тогда как она осталась на месте, успев ухватиться за … корягу. Да, за корягу, за которую зацепилась ее рука — запястье зажало в чудовищных тисках, тогда как ее тело продолжала теребить бушующая стремнина.

Люда изо всех сил дернула руку. В полной темноте изредка появлялись красные всполохи, и от них глаза горели еще сильнее. Боль стала нестерпимой. Люда уже не кричала — она выла. Спасением казалось освобождение от тисков, и девушка, помогая себе свободной рукой, снова попыталась отцепиться. Но похититель неожиданно сам отпустил ее. Отпустил и оттолкнул — со всей силы, больно ударив в грудь. Люда только ахнула, и смерч, обрушившийся из темноты, закружил ее в чудовищном танце. Вихрь уносил девушку в неизвестность, и от этой пляски стало совсем жутко.