Читаем без скачивания Пришельцы, дары приносящие (сборник) - Гарри Гаррисон

Они почти на границе с Луизианой, а сразу за границей будет хижина, где Клег намерен отсиживаться и ждать выкупа. Там он и избавится от мекса. Или лучше это сделать сейчас? Как только вдоль дороги закончатся дома, он съедет на обочину и даст работенку тридцать восьмому калибру.

Автострада проходила через городок. На въезде Клег снизил скорость и постарался успокоиться. Еще несколько минут, и все будет кончено. Как только они минуют город и снова окажутся в пустыне.

Еще несколько минут.

Трасса плавно сворачивала, и он увидел впереди перекресток. Уже притормаживал, когда заметил там на обочине машину и рядом двух мужчин в форме. Они только что остановили автомобиль, ехавший перед Клегом.

Тот среагировал быстро, потому что планом предусматривалось и такое. Резко закрутил баранку, свернул на пустую парковку возле неосвещенного магазина. Здесь начинается грунтовая дорога длиной в милю, по ней можно обогнуть квартал и возвратиться на трассу.

Это если действовать по плану.

Но машина накренилась в резком повороте, ребенка швырнуло на борт кроватки, и он проснулся. Растерявшись от его воплей, Клег до упора втопил педаль тормоза; вырубился двигатель, машину занесло. Он выругался и повернул ключ зажигания; вой стартера смешался с криками Томми.

О попутчике Клег почти забыл. Почти, но не совсем. Ребенок орал, двигатель не заводился, сразу за углом торчали копы – но все же водитель успел взглянуть на мексиканца.

Тот смотрел назад, на ребенка, а рука лезла за пазуху широкой блузы.

Клег только сейчас заметил выпуклость у него на поясе и обругал себя: вот же лопух! Мекс вооружен, он только и ждал возможности пальнуть.

Смуглая рука пошарила за пазухой и двинулась наружу. Попутчик был ловок, но Клег оказался ловчее.

Нелегко сидя достать из брючного кармана револьвер тридцать восьмого калибра, но Клег справился. Нелегко стрелять с левой руки вправо, когда мешает рулевое колесо, но у него и это получилось. В тесном салоне выстрел прогремел не слабее пушечного, но свинец, нацеленный в голову, пробил боковое окно.

А вот это уже не по плану. Для таких случаев существует запасной план, и он очень прост: надо сматываться. Клег одновременно попытался завести двигатель и захлопнуть дверцу со стороны пассажира; ни то ни другое не получилось. Раздался чей-то крик, ожил мотор, и Клег ударил по газам. Завизжали покрышки, машина рванулась вперед.

Опоздал! Впереди возникла полицейская машина, он врезался ей в борт.

В руке все еще был револьвер, и Клег открыл огонь по двум полицейским, которые выбирались из автомобиля.

Он успел выстрелить один-единственный раз. А потом дылда в широченном стетсоне очутился снаружи, по ту сторону полицейской машины. Его револьвер плавно поднялся, и пуля вошла Клегу точно в лоб.

Мексиканец лежал на земле и, пока ему бинтовали плечо, по-испански что-то торопливо объяснял патрульному Пересу. С Томми Сэндерсом на руках приблизился патрульный Эббот. Ребенок уже не плакал, а сосал палец.

– Да, это тот самый мальчик, – сказал Эббот. – Подходит под описание, которое по радио передавали. А водителю крышка. Этот-то как?

– Дырка в плече, но высоко, ничего важного не задето.

– И что говорит? Почему в него стреляли?

Патрульный Перес быстро пожал плечами, как может пожать только латиноамериканец:

– Не понимает, думает, парень спятил. Говорит, сел на попутку по эту сторону Рио-Гранде и отлично прокатился, пока водитель не вздумал его пристрелить.

– Ну не бред, а? – удивился Эббот. – Киднеппер хоть успел ему что-нибудь сказать?

– Если и сказал, наш дурачок ничего не понял. Это же «мокрая спина», только что из-за речки. По-английски ни бум-бум. Говорит, в Тамаулипасе кому-то заплатил десять песо и его научили говорить: «Сеньор, вы бы не могли меня подвезти?» – а еще: «Да, сэр». Это чтобы поймать попутку и смыться подальше от границы, пока не застукали.

Лежащий на земле разразился потоком слов. Перес выслушал, сочувственно кивая, и повернулся к Эбботу:

– В общем, ему совершенно невдомек, что произошло и почему его ранили, и хочет он только одного: вернуться в Морелос. С него хватит этих полоумных гринго. Водитель сначала был такой дружелюбный, музыку дал послушать, даже остановился и купил себе и пассажиру поесть. Парня распирало от благодарности, и, когда ребенок расплакался, он захотел помочь. У него за поясом пучок отличного сахарного тростника, и он решил дать штучку мальцу. Полез за пазуху, и тут водитель сделал в нем дырку.

Патрульный Эббот задумчиво почесал в затылке и наконец водрузил на голову широченную шляпу:

– Короче, это просто хрень какая-то. Да и черт с ним. Преступник мертв, и нет никакого смысла теперь гадать, почему он повел себя как последний кретин.

Убийство издателя комиксов

Умирая, Оливер Редмонд навалился грудью на стол, уткнулся лицом в большую бухгалтерскую книгу. Раны на горле не было видно, зато бросалась в глаза кровь. Она была везде: собиралась в лужу на бухгалтерской книге, стекала с нее на бювар, с бювара по торцам выдвижных ящиков на ковер. Стопки комиксов на столе тоже пропитались кровью.

Джонни Сэксон почесал перепачканными в туши пальцами не бритый два дня подбородок и дал картине высокую оценку.

– Какой великолепный конец для старины Олли, – сказал он. – О лучшем он даже мечтать не мог. Сплошная кровища – в точности как на обложках его паршивых комиксов.

Гай Дюма с отвращением взглянул на художника и поправил и без того безупречный узел галстука.

– Сэксон, тебе напомнить, кто рисует всю эту гадость? – Опять устремив взор на труп издателя, он задумчиво добавил: – И кто бы мог подумать, что в старике столько крови.

Джонни скривился:

– Дюма, все твои хохмочки краденые, и эта тоже; хоть бы цитировал правильно. Ты даже фамилию спер у кого-то, скажешь, нет? Кем ты был, пока не стал Дюма?

– Жалкий ты маляр! – вспылил Дюма. – Умел бы рисовать что-нибудь посложнее речевого пузыря, не пахал бы на этого…

Тихий голос лейтенанта Иэна Джонса заставил обоих умолкнуть:

– Джентльмены, прошу вас прекратить этот разговор. Выйдите в приемную и посидите в обществе сержанта, а я, когда буду готов, побеседую с вами.

Сыщик говорил спокойно и вежливо, но тон был непререкаем. Как только ворчащие сотрудники издательства вышли, лейтенант уселся в мягкое кресло.

Ему досталось весьма любопытное дело. Имеется труп, еще не остывший, и двое подозреваемых, один из которых наверняка убийца.

В уме детектив выстраивал в цепочку уже известные ему события. Оливер Редмонд, ныне покойный, заработался допоздна, и у себя в кабинете он был один. И Сэксону, и Дюма, художнику и писателю, выполнявшим основную работу по производству комиксов, он задолжал деньги, и оба очень хотели их получить.

Согласно ночному журналу посещений эти двое прибыли в издательство с разницей в десять минут. Наверху каждый провел очень немного времени, после чего позвонил вниз и попросил сторожа прислать лифт. До крайности взволнованные, они вместе спустились в вестибюль и там по телефону сообщили об убийстве в полицию. Лейтенант приехал на вызов и обнаружил мертвого Редмонда. Ему перерезали горло ржавым, но острым штыком, взятым в его же кабинете, из выставочной витрины с оружием. Окровавленный штык лежал на столе, правда убийца стер с него все отпечатки пальцев.

Глаза Иэна Джонса снова обшарили кабинет, ноздри крупного валлийского носа азартно раздулись. Этот нос никогда не дышал свежайшим воздухом родного Уэльса, зато он вдосталь нанюхался нью-йоркского смрада и чада. И это многолетнее вдыхание миазмов адской кухни научило детектива моментально улавливать запах криминала. Как, например, сейчас.

Из приемной пришел патрульный Аронсон, деликатно кашлянул:

– Лейтенант, я вызвал секретаршу нашего покойника, она была дома. Ни в какую не соглашалась приехать, пока я не объяснил, что случилось. Тут она в крик – но теперь малость успокоилась и пообещала немедленно явиться.

Джонс кивнул:

– Присядьте, Аронсон, в ногах правды нет.

Полисмен подчинился, не пряча облегченного вздоха.

– Вы обратили внимание, – заговорил детектив, – как великолепно подходит это место для преступления? Стены увешаны кошмарными картинками – тут все виды душегубства и прочего насилия. В незапертой витрине целый музей орудий убийства, и то, что они явно приобретены в лавках старьевщиков, не делает их безвредными, кроме пистолетов, которые заклепаны. А подозреваемые! Люди, стряпающие эти убогие журнальчики, каждый день соприкасаются со злодеяниями, они изучили все секреты криминального мира. Не позволим же видимой простоте дела обмануть нас! Похоже, нам придется копнуть как следует, прежде чем мы сможем схватить убийцу за руку и вывести на чистую воду.

Патрульный Аронсон на это ничего не ответил, да от него и не ждали комментариев. Когда лейтенант Джонс пускался в профессиональные рассуждения, он нуждался не в собеседниках, а в чуткой, но молчаливой аудитории. Поэтому Аронсон лишь покивал и наклонился помассировать усталую лодыжку.