Читаем без скачивания Византийские портреты - Шарль Диль

V

Однако главный интерес, представляемый Феодотой, заключался не в этой святой кончине и не в благочестивой жизни ее последних лет. Она главным образом интересна своей огромной любовью к сыну. Всю свою жизнь Пселл был убежден, что руководительница его юности и с высоты небес продолжала нежно хранить его, и не один раз философ укорял себя, что до известной степени обманул надежды святой женщины, следуя другому направлению, чем она желала бы. Есть, несомненно, нечто парадоксальное в том, что этот человек, чья жизнь протекала "как елей, что течет неслышно", что добрый семьянин, "не скорый на ответы", имел сына, самого подвижного, самого деятельного, самого большого интригана среди всех придворных и самого словоохотливого из ораторов и что эта благочестивая мать, умершая в святости, дала жизнь человеку с умом самым свободомыслящим, самым открытым, самым научным среди всех его современников. Пселл хорошо чувствовал этот контраст и то, до какой степени была велика разница между ним и его родителями. Но любовь к науке у него была сильнее всего. "Я должен был бы, - говорит он, - думать только об одном Боге. Но мой характер, непреоборимая жажда всякого знания влекли меня к науке". Какого рода было это знание, как обширно и глубоко, он это нам сам любезно объяснил: он рассказал нам, как в двадцать пять лет он знал все, что можно знать: риторику и философию, геометрию и музыку, право и астрономию, медицину, физику, даже оккультные знания, и как от неоплатоников и от "удивительного Прокла" он мало-помалу возвысился до "чистого света Платона". В сущности, несмотря на некоторые сомнения, которые порой у него являлись, этот свободный и великий ум отнюдь не жалел о своих знаниях, равно и его мать в конечном итоге должна была, взирая на него с высоты небес, быть им довольной. Благодаря тому, что он был выдающимся ученым, Пселл попал ко двору и дошел до поста первого министра, и таким образом, хоть несколько иначе, он осуществил великие честолюбивые замыслы своей матери и те прекрасные мечты, каким предавалась она в былые времена, склоняясь с любовью над его колыбелью. {206}

ГЛАВА XII. АННА ДАЛАССИНА

(АРИСТОКРАТИЧЕСКАЯ ВИЗАНТИЙСКАЯ СЕМЬЯ В XI ВЕКЕ)

Среди феодальной и военной знати Византии одним из самых знаменитых родов середины XI века был род Комнинов. Помимо обширных владений в Азии и других несметных богатств род этот прославился еще благодаря своим заслугам перед государством: глава его, Исаак, был тогда одним из самых знаменитых полководцев империи. Поэтому, когда в 1057 году старшие военные чины в негодовании против неумелого правления гражданской власти решились поднять мятеж, они с общего согласия провозгласили Комнина царем Византийским. Так Исаак положил начало будущему величию своего рода.

Однако едва прошло два года с его восшествия на престол, как новый царь, разочарованный, сознавая свое бессилие творить добро, о котором мечтал, к тому же еще больной, решился отречься от престола. Одно время он думал передать власть брату своему Иоанну, уже возведенному им на высокую должность куропалата и доместика; но последний, страшась тяжелой ответственности, отказался наотрез. Напрасно жена его Анна Далассина пыталась внушить ему бодрость; напрасно представляла ему, каким опасностям в будущем подвергает своих, которые неизбежно будут казаться подозрительными всякому правительству как возможные претенденты на престол; напрасно, мешая укоры со слезами, она в горьких выражениях осмеивала такое философское бескорыстие и такую опасную умеренность. Она не могла добиться ничего. Вследствие отказа Иоанна престол достался председателю сената Константину Дуке. Но Анна Далассина всю жизнь не могла забыть этих трагических переговоров, происходивших в ноябре 1059 года. Никогда она не могла утешиться, что миновала ее императорская корона, которую ее муж, произнеси он только одно слово, мог бы возложить ей на голову; никогда не простила она Дуке, что он вместо нее взошел на престол. Отныне она поставила себе единую цель жизни: вновь найти утраченную возможность, отплатить судьбе, вновь завоевать для своих верховную власть, которой она думала завладеть; и так как Анна Далассина была столько же ловка и настойчива, сколь честолюбива, она достигла своего. Государственный переворот 1081 года, более чем на сто лет упрочивший престол за династией Комнинов, был следствием, хотя и не {207} прямым, но верным и логическим, ее упорной энергии, ее страстной заботы о славе своего дома, ее материнской преданности, глубокой и неиссякаемой, какую она выказывала своим детям при всевозможных обстоятельствах.

I

Если оставить в стороне разницу общественного положения, аристократка Анна Далассина очень напоминает женщину среднего класса, какой была мать Пселла. Так же, как последняя, она была набожна, милосердна, добродетельна; подобно ей, она любила общество монахов и священников и мечтала окончить свои дни где-нибудь в монастыре; подобно ей, проводила часть ночи за чтением благочестивых книг, то произнося молитвы, то читая псалмы, а в обществе видели ее всегда со строгим и важным лицом, внушавшим легкомысленным людям почтение, смешанное со страхом. Подобно ей, она соединяла с горячей любовью к Богу страстную любовь к своим детям. Позднее, в одном официальном акте сын ее, император Алексей, отдает ей должное, и это свидетельство стоит привести. "Ничто не сравнится, - пишет царь, - с нежной матерью, любящей своих детей. Нет в мире более твердой опоры, появляется ли на горизонте опасность, грозит ли какая-нибудь беда. Если она дает совет, совет ее всегда добрый; когда она молится за кого-нибудь, ее всемогущая молитва доставляет неодолимую защиту. Таковой мне являлась всегда, с самого раннего детства, моя мать и высокочтимая госпожа, бывшая во всех обстоятельствах моей руководительницей и наставницей. Мы были одной душой в двух телах, и милостью Божией этот прекрасный и тесный союз длится и по сей день".

Несомненно, что Анна Далассина имела на своих сыновей глубокое и решительное влияние. Как и Феодота в семействе Пселла, так и во дворце Комнинов она была мужчиной в доме; и когда в 1067 году, по смерти мужа, она осталась вдовой с восемью детьми, пятью сыновьями и тремя дочерьми, роль ее, и без того значительная, еще увеличилась. Это она воспитала главным образом всех своих, сделала из них замечательных людей, способных исполнять высокое назначение, о каком она для них мечтала и к которому она их вела. Впрочем, она охотно слушала тех, кто обещал ей власть для ее детей, и в особенности не жалела ничего, чтобы пророчества эти осуществились. "Это ее молитвами, - пишет сын ее Алексей, - непрестанно возносимыми к престолу Божьему, достигли мы вершины верховной власти". И справедливо поэтому история наименовала ее "матерью Комнинов". {208}

Единственная разница между этими двумя одинаково страстными матерьми, матерью Пселла и матерью Комнинов, состоит в том, что Анна Далассина, благодаря своему рождению, богатству и обаянию своего имени, могла воспользоваться для своих честолюбивых целей такими средствами, каких не имела скромная по рождению своему Феодота. Происходя из знатной семьи, дочь отца, занимавшего высшие должности в феме Италии, принадлежа по матери к знаменитому дому Далассинов, слава которого не давала покоя многим императорам, выйдя замуж за одного из Комнинов, имея связи с самым цветом византийской аристократии, она всегда жила в высшем свете и при дворе, где научилась искусству интриги, практиковавшемуся ею с необычайным уменьем; с удивительной ловкостью обходя все трудности, она с несравненным мастерством выпутывалась из самых опасных положений.

К этому драгоценному искусству, хотя несколько низменному, Анна присоединяла, кроме того, очень выдающиеся качества ума. Сын ее Алексей, ее внучка Анна Комнина никогда не говорят о ней иначе как с безусловным восхищением. Она обладала перворазрядным умом, "умом могучим, поистине царственным и достойным престола". С раннего детства выказывала она деятельную и сильную волю, большой здравый смысл; в ее ясном и уравновешенном мозгу постоянно бродила какая-нибудь деятельная мысль. "Это было удивительно, - пишет Анна Комнина, - видеть в этом теле молодой женщины разум старца, а стоило только посмотреть на нее, чтобы увидать все ее серьезные качества и достоинства". В ней была душа государственного мужа. Она обладала удивительной деловой опытностью, глубоким знанием политики; она была бы способна править целым миром. Наконец, она обладала замечательными природными способностями: ее речь была свободна, сжата, она всегда находила верное слово и легко доходила до красноречия. "Без ее ума и без ее рассудительности, - сказал о ней ее сын, - империя погибла бы". И Анна Комнина превозносит ее выше всех современных ей государственных людей. "Она была, - пишет ее внучка, - украшением и честью своего пола, славой человечества". Обладая при этом мужеством и гордой смелостью, безусловно преданная своим сыновьям, необыкновенно ловкая, она была, одним словом, женщина выдающаяся своими высокими качествами, оправдывавшая непомерность своего честолюбия. Высокомерная и интриганка в одно и то же время, осторожная и податливая, когда это было нужно, предприимчивая и смелая, когда это требовалось, и всегда бесконечно умная, она несомненно была основательницей величия своей семьи, и, видя ее такой, легко понять необычайное влияние, какое она сохраняла до самой смерти на своих благодарных сыновей. {209}