Читаем без скачивания Рондо - Маргарита Гремпель

– Мне дальше нужно раздевать и осматривать вашего подопечного! – заявил я Сунину.

– Раздевай и осматривай! Он же не женщина! Его при нас осматривать можно! Здесь все мужики, кроме твоей Оли! Закон, Петрович, нам разрешает присутствовать! – так Сунин обозначил в рамках законодательсьва, что выходить из моего кабинета он больше не намерен. А повернуться здесь было негде: два конвойных, три следователя, нас с медрегистратором двое, и сам Маскаев – в маленькой каморке восемь человек. Я подумал, что он боялся моих лишних высказываний. – Я тебе обещал, что первым посмотрю и тебе расскажу. Член у него есть! Не сомневайся! – злорадно проговорил Сунин и осекся, ведь он знал об этом от Степашкина и Утешкина. Последний, как всегда, хихикал, а Степашкин на все добавил:

– Да еще какой!

Я тогда не придал его реплике значения, потом только понял, что он завидовал. Такое часто происходит с необразованными мужиками, а правильнее сказать, – с мужланами. Не буду пересказывать весь протокол медицинского осмотра Маскаева, то есть зачитывать по памяти все заключение. Оно займет, конечно, меньше времени, чем зачитывать любой акт судебно-медицинского освидетельствования женщины. Но если вас, дорогие читатели или депутаты, господа присяжные или члены коллегии Верховного Суда, когда-нибудь заинтересует само дело, вы можете изучить его, запросив из архива. Я рассказываю вам подлинную историю из жизни реально живущих и живших людей. Некоторые из них и до сих пор здравствуют. Один из них стал полковником и продолжает мечтать о генеральских звездах. Кого-то уже нет в живых. Но все они настоящие персонажи и действующие лица. Мне иногда хочется бежать, чтобы спросить их:

– Господа! Господа! Обождите! Это не вы ли из истории про Велиара? Эта, не та Маргарита Гремпель, что написала о вас? Постойте! Скажите, она сочинила русский роман? Или российскую трагедию? Что-то я плохо припоминаю, кто такие «пензюки»? И что это за сага о них?

Не останавливаясь на подробностях экспертизы по Маскаеву, скажу лишь следующее… Когда он разделся и снял с себя трусы, наступила пауза и такая тишина, когда говорят, и писк комара показался бы громом или ревом стартующей ракеты. Чтобы попытаться объяснить вам, дорогие читатели, что мы все увидели, я попробую говорить образами. И первое, что я скажу – когда он обнажил свои половые органы, сексуальные отношения между ним и его тринадцатилетней дочерью допустить логически было бы невозможно. Здесь (я включаю ассоциативное мышление) все равно, что говорить об отношениях между мухой и слоном, где слоном я видел, конечно, отца. Я, безусловно, гиперболизирую свое высказывание таким сравнением. Но по-другому я вам, господа, и объяснить бы не смог, чтобы отбить у вас раз и навсегда представление Маскаева в роли насильника малолетней дочери. Нет-нет не из-за неприязни к Сунину я говорю сейчас так. Негативное отношение к нему появится позже, совсем не сейчас. Пройдет еще время, и меня захлестнут другие, худшие обстоятельства с ним, даже ужасные… У нас на вокзале убьют Гичкина, а он из убийства, вместе с Велиаром и уже с новым начальником Пензенского следственного комитета Закатушкиным, сделают из убийства несчастный случай. Это навсегда изменит мое отношение к нему, как к следователю, как к человеку, и он превратится в моих глазах в подонка и негодяя!

Уже сменится генерал Прошин, на его месте сядет новый полковник, который очень быстро отправит Хомина туда, откуда приехал сам – в Ижевск. Полковник Хомин, казалось бы, единственная ниточка и надежда Сунина стать генералом. Но он быстро отыщет свое место и у Закатушкина, и начнет звонить мне по телефону и ехидно интересоваться:

– Десятый, как там Сибирь?

– Хочешь, приезжай! – отвечу я.

И тут он скажет очень многозначительную, иносказательную и говорящую о многом незабываемую фразу:

– Меня и здесь хорошо кормят!! – и зальется сардоническим смехом.

…Я не стал заниматься тем, чтобы вызвать у Маскаева эрекцию для измерения его полового члена в возбужденном состоянии. Для этого рекомендуют делать массаж предстательной железы через прямую кишку. Мне не приходилось прибегать к нему ни с одним пациентом, когда требовалось ответить на вопрос, способен ли подозреваемый к совершению полового акта.

Размеры мужского полового органа у Маскаева намного превосходили параметры детородного органа среднестатистического европейского мужчины. Я рассчитал диаметр пениса, каким он мог бы быть у него в возбужденном состоянии по формуле из Приказа 346-н и по инструкциям и руководствам по судебной медицине. Он составил бы 5,5 сантиметров. Я почему-то сразу представил длину спичечного коробка с выдвинутым внутренним корпусом еще на 0,5 см., и тогда окружность или обхват того же полового члена составил бы по формуле p=Пd=2Пr – 17 сантиметров или, если быть точным, 17,27 см.

Цифры, озвученные мною, сильно шокировали Сунина, и он подумал – вот это «кислородный баллон» у русского моряка. Но теперь все показалось ему тяжелым якорем, который тянул на дно и само уголовное дело. Размеры его обескуражили, в отличие от Степашкина, только в контексте двухтомного уголовного фолианта. Толстые прошитые папки могли дать трещину, пойти на дно и утонуть, как морское судно, где он был капитаном второго ранга. Тогда его сошлют в Сибирь – добирать годы службы до пенсии.

– Петр Федорович! – не удержался я, ругая себя маленьким язычком, зачем мне все нужно. – Вы утверждаете, что вводили напряженный половой член в задний проход 13-летней, или даже на тот момент 12-летней, дочери? И до сих пор будете настаивать? – Я говорил, словно больной с воспаленным сознанием.

Тут Утешкин, как клоун с бубенцами или попугай из районного следственного отделения, а по сути – воробей – зачирикал и пошутил, как ему казалось:

– А что, порвал бы ей зад на британский флаг!

– Да чего ты, Петрович, морочишь ему голову? – оборвал всех Сунин. – Он же аккуратно, с вазелином! Правда, ведь, Петр Федорович? – заставлял он подтвердить подследственного свои инсинуации. (Сунин и инсинуации – как это точно подходило.) Но Маскаев молчал, и стало заметно, как горечь наполняла его душу. Степашкин в этот раз разрядил ситуацию (и снова у меня в голое «ситуация» и «инсинуация»):

– Сергей Петрович, может ему и эрекцию проверить? Я говорю, что натурально проверить, а не по формуле.

Я не понял тогда, над чем он насмехался. Конечно, над возможным массажем предстательной железы через прямую кишку. И ответил я с безразличием на его вопрос:

– Да, вероятно, нужно!

Я подумал в тот момент, а может ли Маскаев на самом деле совершать половые акты и жить счастливой семейной жизнью, и не здесь ли кроется тайна конфликта их семьи.

– Не волнуйся, Петрович, любовницу