Читаем без скачивания Отрешись от страха. Воспоминания историка - Александр Моисеевич Некрич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
...Но все же я пересиливаю себя и иду к письменному столу. Мне нужно поскорее составить запись беседы, отправить ее Филиппу Ивановичу на просмотр, а затем набраться терпения и ждать. И я жду, жду до 12 марта 1965 года, когда Голиков подписывает при мне интервью, а адъютант скрепляет печатью. Теперь этот документ принадлежит истории. Он уже не Голикова и не мой и будет жить своей собственной жизнью.
И жизнь этого документа начинается с того, что специальная цензура почти полностью выбрасывает его из моей книги «1941, 22 июня», которая все же выходит из печати в сентябре 1965 года, пройдя пять цензур. Но от документа Голикова остаются «рожки да ножки». Но теперь, спустя 11 лет, он снова оживает, он увидит свет, я знаю.
...Затем рукопись была послана в КГБ. По счастью, отзыв КГБ сохранился у меня, и я могу быть предельно точным в описании замечаний Комитета. Также сохранилось и мое письмо в издательство в связи с замечаниями КГБ. В отзыве КГБ указывалось (цитирую):
«По нашему мнению, автор не смог дать правильного анализа некоторых важнейших событий этого периода, так как в ряде случаев рассматривает и оценивает их с субъективных позиций».
Общая аргументация КГБ была крайне слабой, и поэтому Комитет пошел по проторенной, привычной дорожке обвинения автора в том, что он игнорирует советские источники, но широко использует буржуазные. В рецензии написано: «Излагая внешнюю и внутреннюю политику нашего государства в период после смерти В. И. Ленина, автор не сделал ни одной ссылки на решения соответствующих съездов КПСС и на постановления советского правительства, но зато заполнил многие страницы высказываниями Гитлера, Муссолини, Хорти, Антонеску, Риббентропа, Гесса, Мацуоки, бывшего немецкого посла в Москве Шуленбурга и других, а также (читатель, внимание! — А. Н.) выдержками из книг советских авторов, изданных в основном в период, когда субъективистский подход к оценке истории советского народа кое у кого стал превращаться в моду».
Таким образом, первым делом рецензент КГБ стремился зачеркнуть все, что было сделано советской исторической наукой, литературой, мемуаристикой за десятилетний послесталинский период. По счастью, из истории ничего выкинуть нельзя. КГБ отвергало сведения, сообщенные автору маршалом Голиковым и другими, поскольку «эти впечатления субъективны и не могут служить основанием для научных выводов». Да, КГБ было бы право, если интервью служили бы единственным источником информации для автора, но на самом деле (и об этом КГБ умалчивает) интервью были лишь одним из источников.
Для меня и для читателя большой интерес представляют конкретные замечания КГБ.
И здесь мне пришлось столкнуться с чрезвычайно любопытной историей, с которой я хочу познакомить читателя.
...Во время Второй мировой войны в Германии существовала советская разведывательная организация, тесно связанная с немецким движением сопротивления. Деятельность этой организации, известной под названием «Красная Капелла», была описана во многих книгах. Ее руководитель Шульце-Бойзен и большинство участников группы были в конце концов схвачены гестапо и казнены. К тому времени, когда моя рукопись попала на цензуру КГБ, деятельность «Красной Капеллы» весьма высоко оценивалась в советских официальных изданиях. Добавлю, что за последние десять лет «Красная Капелла» стала как бы хрестоматийным образцом подпольной подрывной деятельности против гитлеровского режима. За месяц до того, как моя рукопись попала в КГБ, в мае 1965 года журнал «Новое время» опубликовал интервью с уцелевшей участницей «Красной Капеллы» Гретой Кунгоф. В Германской демократической республике участники «Красной Капеллы» были причислены к сонму национальных героев немецкого народа. И вдруг совершенно неожиданно я читаю в рецензии КГБ следующее:
«На стр. 123-127 автор говорит о том, что антифашистская организация, известная под названием «Красная Капелла», передала в Москву ряд важных сведений, раскрывавших замыслы гитлеровской Германии. Так как в деятельности этой организации имеется много неясного и сомнительного, вряд ли целесообразно упоминать о ней и тем более ссылаться как на источник получения важной информации» (выделено мною — А. Н.).
Прочтя эти строки, я был поражен и заинтригован. Если КГБ имеет такое мнение о деятельности «Красной Капеллы», то почему же «Красную Капеллу» прославляют во всех советских и восточногерманских публикациях, посвященных движению Сопротивления и деятельности советской шпионской сети в Европе во время войны? И другой вопрос: что же было на самом деле?
Позднее мне стала известна одна из версий истории «Красной Капеллы». Не могу ручаться за ее достоверность, но требование КГБ снять всякое упоминание об этой организации очень смутило меня, и до сих пор я не рискую дать окончательный ответ на те вопросы, которые возникают. Утверждают (и мне говорили, что именно на этом и было основано замечание рецензента КГБ), будто «Красная Капелла» располагала радиопередатчиками малой мощности. Их мощности было достаточно, чтобы зашифрованные сведения Шульце-Бойзена и других, рисковавших жизнью, чтобы их добыть, достигли... специальной немецкой службы перехватов, расположенной в Восточной Пруссии, но мощности раций было явно недостаточно, чтобы эти сведения были приняты московским Центром. Если эта версия соответствует действительности, то перед нами одна из величайших трагедий подпольной организации, действовавшей во время Второй мировой войны.
Что же произошло в действительности? Этот вопрос еще ждет своего ответа.
...КГБ потребовал устранения из текста книги сообщения о том, что «аналитическая группа Главного управления погранвойск на основании донесений с границы составила накануне войны схему движения вражеской агентуры...» и что сравнение этой схемы с другими данными должно было неизбежно привести к вскрытию основных направлений предполагаемых ударов немецкой армии. В заключение в рецензии КГБ было написано: «Учитывая изложенное, считаем, что книгу А. М. Некрича «1941, 22 июня» в теперешней редакции издавать нецелесообразно».
В другое время такого рода отзыв Комитета государственной безопасности означал бы смертный приговор книге. Но времена очень изменились после смерти Сталина. Внутренняя эволюция, проделанная за 12 лет, была огромной. КГБ утратил в значительной мере свое влияние, которым госбезопасность обладала в былые годы. Мнение Комитета стало необязательным для издательств. Его можно было в данном случае оспаривать. Это было всего лишь одно из мнений. Но не исключено, что это было временным явлением.
Прочтя отзыв КГБ, я решил
