Читаем без скачивания Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

Он двигался медленно и осторожно, чувствуя дрожь в мышцах после чересчур долгого бездействия. Конечности сводило судорогой, за исключением аугметической руки — она отзывалась вяло, так как только сейчас её внутренние процессоры перенастроились на импульсы, посылаемые пробудившимся мозгом. Бионическая конечность повиновалась первой, но, несмотря на это, движения все равно давались с трудом. Держась железной рукой за стену, он с усилием поднялся на ноги. Подвижные сочленения брони отозвались рычанием даже на такое незначительное движение.

Реальность была полна боли. Боль обрушилась на него той же пыткой, что въедалась в кровь подобно токсину. Губы беззвучно шевелились за лицевой пластиной, и он не обращал внимания на то, как это звучало через вокс-ретранслятор в пустой комнате.

Видение. Суждено ли им быть обманутыми, или обманывать самим? Судьба не оставляла им выбора. Возвышенный так часто говорил: предай, пока не предали тебя.

Как бы он не пытался дотянутся до видения, оно удалялось всё дальше. Боль не помогала. Она схлынула, будто втягиваясь в провал в его памяти. Несколько раз в прошлом боль была настолько сильной, что ослепляла его на целые ночи. В этот раз она была лишь отголоском тех мучений.

Помедлив, он потянулся за мечом и болтером. Оба оружия были там, где полагалось: в предназначенных для него стойках, прикрепленные к стене прочными кожаными ремнями. Однако, редкость. Талосу было присуще многое, но педантичная чистоплотность в этом списке отсутствовала. Он не смог вспомнить, когда последний раз возвращался в свою комнату и помещал оружие на место в идеальном порядке, чтобы тут же с комфортом отключиться в уединении. Более того, он не мог вспомнить, чтобы такое было раньше. Хоть однажды.

Кто-то побывал здесь. Возможно, Септим или его братья, когда они притащили его оттуда, где он пал жертвой видения. Их никогда не заботило что-либо мирское вроде установки оружия в стойки. Тогда остается Септим — это похоже на правду. Необычный поступок, но похоже на правду. Даже достойный похвалы.

Талос высвободил оба оружия и закрепил их на доспехе: двуствольный болтер на магнитые захваты к бедру, а богато украшенный золотой меч убрал в ножны за спиной, готовый в любой момент выхватить его из-за плеча.

: Приходи на мостик:

Слова на дисплее визора были написаны отчетливыми нострамскими рунами, белые на красном фоне, как и любая другая тактическая информация или био-данные. Он проследил за мерцанием курсора до последнего слова и выжидающе моргнул.

Квинт, его пятый слуга, был немым из-за ранения, полученного на поле боя. На протяжении всех следующих лет службы они общались посредством жестов или передачи текстовых сообщений с наручного ауспика Талоса, или используя оба способа одновременно. Квинт был почти таким же хорошим оружейником как и Септим, и некоторые трудности при общении были небольшой платой за его услуги.

:пророк:

:приходи на мостик:

Однако Квинт не позволял себе так свободно обращаться к хозяину. А еще он был несколько десятилетий как мертв, убитый Возвышенным во время одной из многих отчаянных попыток Вандреда вырваться.

На ретинальном дисплее Талоса по его желанию открылся канал связи с Первым Когтем.

— Братья.

В их ответе не было ни единого намека на сплоченность. Смех Ксарла прозвучал на волнах вокс-связи, за ним последовали проклятья и выкрики клятв. Он услышал учтивый голос Меркуциана, произносящего ругательства сквозь стиснутые зубы и гортанный рокот болтерной стрельбы.

Канал связи закрылся. Он попробовал вызвать других: стратегиум, Зал Памяти Дельтриана, оружейную Септима, покои Октавии и даже Люкорифа из Кровоточащих глаз. Ни звука. Всюду тишина. Корабль дребезжал, по-видимому, двигаясь на высокой скорости.

Он извращенно смаковал первые уколы беспокойства. Было весьма непросто заставить кого-либо из принадлежащих к Восьмому легиону беспокоиться, но внезапная пустота корабля была прекрасной загадкой. Его посетило странное ощущение, будто бы на него охотились, и его бледные губы растянулись в улыбке. Должно быть, то же чувствует жертва, хотя он вряд ли бы потерял контроль над собой и принялся мямлить бессмысленные молитвы ложным богам, как это обычно бывало с людьми.

— я жду

Талос обнажил меч и вышел из кельи.

Покинутый мостик его ничуть не шокировал. Он был не более чем в минуте ходьбы от его кельи, что была палубой ниже. Центральная галерея «Эха Проклятья» встретила его все той же пустотой, когда он шел по ней.

Стратегиум был просторным помещением овальной формы, оформленным в готическом стиле, населенный горгульями и другими гротескными скульптурами, облепившими стены и потолок. Здесь изуродованный ангел с опутанными колючей проволокой глазами беззвучно кричал на командный трон; там демон распростер крылья летучей мыши на потолке над вспомогательными артиллерийскими платформами. изначальное оформление "Эха проклятия" никогда не было захватывающим — при том, что Восьмому легиону всегда не доставало дисциплины, Повелителям Ночи удалось обзавестись несколькими учеными и мастерами с навыками, которыми обладали рыцари-ремесленники Детей Императора и Кровавых Ангелов. Независимо от профессионального мастерства каждого из них, большинство кораблей Восьмого Легиона украшались кощунственными произведениями архитектурного искусства, изображающими истязания богов и плененных демонов.

Над всем остальным возвышался внушительных размеров командный трон, обращенный к обзорному экрану оккулуса. Над ним висел скованный цепями разбитый скелет легионера. Вокруг командного трона кругами расходились навигационные консоли, станции управления артиллерией и связью. И ни одного еретического жреца, снующего между столами. Не было и членов экипажа в форме, отдающих приказы и регулирующих настройки. Ни трескучего гомона заклейменных сервиторов, соединенных с их тронами, машинными голосами докладывающих отчеты о состоянии систем.

Это, несомненно, был сон, хотя он и не походил ни на один из виденных Талосом прежде. Других объяснений не было.

— Я здесь, — громко произнес он.

:ты видел много снов. Ты близок к очередному пробуждению. Сядь, брат.:

Он не улыбнулся. Он редко улыбался, даже когда ему было весело, хотя было довольно забавно принять предложение сесть на свой собственный командный трон. Талос согласился лишь для того, чтобы увидеть, что произойдет дальше.

:достаточно близко, чтобы прикоснуться:

По коже пророка побежали мурашки. Он взглянул вверх на распятые останки Рувена.

:ты не тот воин, каким должен быть. Но мы с тобой должны поговорить. Здесь и сейчас. Другого шанса не будет.:Талос сидел, воплощая собой стоическое терпение. Он не позволил своему гневу и сомнениям всплыть на поверхность. Сетка прицела скользнула в сторону, не сфокусировавшись на изломанном скелете Рувена.

: вы сделали из моего трупа замечательное украшение. Это почти забавно.:

Талос откинулся на троне, как это бывало на настоящем мостике.

— Даже смерть не может заставить тебя умолкнуть?

:тебе осталось жить считанные месяцы, пророк.:

Подвешенный на цепях череп косился на него пустыми глазницами.

— Это правда? — Талос спросил его. — И как же ты разжился этим драгоценным знанием?

:ты делаешь вид, что текущий момент не имеет значения. Думаешь, я не слышу, как твое сердце бьется чаще.:

Талос погладил рукой старинный меч, покоившийся на боку. Усилия для самоконтроля к которому ему пришлось прибегнуть, чтобы не начать требовать объяснений, вызывали у него сильнейшую мигрень

— Заканчивай с этим, — сказал он, продолжая лицемерить с видом утомленного одолжения. Ему нужно собраться с мыслями. В лучшем случае, это ловушка. В худшем — колдовство, а вероятней всего — и то, и другое.

Нехорошо.

:ты ничего не помнишь, не так ли? Ты искал чистую войну. Достойную войну. Но тебе никогда не следовало возвращаться на восточную окраину. Другие ждут твоего возвращения, нося месть в своих сердцах.:

Пророк оставался на месте, продолжая поглаживать крылатую рукоять меча. Восточная Окраина. Он не мог придумать, что бы могло заставить его вернуться туда.

— Я думаю, ты лжешь, падаль.

:зачем бы я стал лгать. Ты бежишь от Ока. Ты бежишь от эльдар. Ты бежишь от неминуемой судьбы, от рук ксеноведьм. А куда лучше бежать, как не на другой край галактики

Возможно, в этом было зерно истины, но пророк не испытывал желания признавать это. Он хранил молчание.

:как долго ты ведешь эту войну, Талос?: