Читаем без скачивания Технология власти - Абдурахман Авторханов

Следующие два определения, данные большевиками в разное время значению ЦК партии, довольно ясно говорят о роли этого органа в структуре партии и государства:

1. По словам Сталина[91], "требовать от ЦК, чтобы он не предпринимал никаких шагов, предварительно не опросив провинции, значит требовать, чтобы ЦК шел не впереди, а позади событий… Это был бы не ЦК".

2. Ленин на VIII съезде партии (1919 г.) определил роль ЦК как роль "боевого органа".

"В противном случае это будут, — говорит Ленин, — либо полуслова, либо парламент, а парламентом нельзя в эпоху диктатуры ни решать вопросов, ни направлять партию или советскую организацию".

Но с того времени как Сталин стал хозяином ЦК, ДК, как коллегия выборных членов партии, постепенно теряет свою силу. Теперь значение органа универсальной диктатуры приобретает аппарат ЦК. Роль этого аппарата хорошо охарактеризована в определении Л. Кагановича[92]:

"ЦК находил время руководить вопросами не только международной политики, вопросами обороны, хозяйственного строительства, но одновременно заниматься такими вопросами, как учебники, как библиотеки, как художественная литература, театры, кино, такими вопросами, производство граммофонов, качество мыла и т. д. В этом и состоит искусство большевистского руководства, чтобы выделить главный фронт, налечь на него и в то же время обозревать все поле боя, чтобы не было участка, который ускользнул бы из поля зрения".

Таковой стала роль аппарата ЦК в "системе диктатуры пролетариата" при Сталине.

Но Каганович слишком обобщил свое определение. Другой ученик Сталина, Киров, раскрыл скобки и вокруг безымянного аппарата. Ровно за год до своего убийства, в декабре 1933 года, на партийной конференции в Ленинграде он легализировал Сталина как подлинного диктатора и над аппаратом ЦК. Вот его слова[93]:

"Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин. Вся основная работа — это должна знать партия — проходит по указанию, по инициативе и под руководством товарища Сталина. Самые большие вопросы международной политики решаются по его указанию, и не только эти большие вопросы, но и, казалось бы, третьестепенные и даже десятистепенные вопросы интересуют его…"

Таким аппарат ЦК становится со времени прихода сюда Сталина (1922 г.). До него он играл подчиненно-техническую роль по отношению к Оргбюро и Политбюро.

До 1919 года аппарат ЦК возглавлялся Свердловым и состоял из каких-нибудь двух десятков людей с канцелярией, которая вся помещалась, как тогда говорили, в кармане Свердлова в виде его "записных книжек". После смерти Свердлова Ленин внес предложение (на VIII съезде, 1919 г.) избрать коллегию "секретарей ЦК" для ведения организационно-технической работы партии (информация, распределение кадров). В этом "секретариате" побывали до Сталина видные большевики из ленинской и даже троцкистской гвардии (Стасова, Серебряков, Преображенский, Крестинский, Молотов), но "секретариат" все еще оставался подчиненно-техническим аппаратом, пока не появился Сталин. С конца двадцатых годов картина резко меняется. Сначала "Секретариат ЦК", а потом "Секретариат т. Сталина" становится той мощной силой, которая вовне известна как "ЦК партии". Вот теперь происходит то, что Киров называет "заслугами Сталина". Сталин и его аппарат интересуются не только "большой политикой", но и "десяти-степенными вопросами". Юридические функции советского государственного аппарата перемещаются к аппарату партийному. Соответственно разбухает и сам аппарат.

К тому времени, которое я описываю, аппарат ЦК уже окончательно сложился. Правда, структура его руководящих отделов, как и состав работников ЦК, постоянно меняется, но принципы, на которых построена вся его работа, остаются постоянными и поныне.

Первый и главный принцип гласит: поскольку коммунистическая партия единственная правящая и руководящая партия в СССР, то ее бдительное око и направляющая рука должны быть всюду и везде. Весь государственный организм политика, экономика, культура — все социальное общежитие людей должно быть пропитано лишь одной идеей — большевистской партийностью, лишь одной силой большевистским руководством.

В этом смысле в жизни советского государства нет важных и маловажных участков, а есть только своеобразные "двигатели внутреннего сгорания" и приводные к ним ремни. Поэтому, как говорил Каганович, Политбюро решает вопросы не только большой внешней политики, но живо интересуется и производством "граммофонов" и "мыла". Ничто не может находиться вне поля партийного зрения — ни человек, ни вещи, ни время, ни пространство. Этот принцип и лежит в основе тоталитаризма и тоталитарности советского управления. Исходя из него, Сталин создал и аппарат партии. Чтобы наилучшим образом претворять в жизнь этот идеально-методологический принцип, надо иметь и необыкновенно даровитых и способных людей.

Поэтому второй принцип организации аппарата касается подготовки и подбора людей аппарата. Этот принцип гласит: в аппарат партии надо подбирать людей, исходя из двух соображений: фанатичной преданности режиму и высокого организаторского таланта. Самодовлеющим из этих двух качеств является первое, но при одинаковых условиях предпочитается обладатель и второго качества. То, что при Ленине и в первые годы при Сталине считалось решающими признаками, определяющими карьеру работника аппарата партии: социальное происхождение (из трудовой, "пролетарской" семьи), "партийный стаж" (давность пребывания в партии), "национальное меньшинство" (из бывших угнетенных наций России), перестает играть какую-либо важную роль, а впоследствии даже играет иногда и отрицательную роль при выдвижении коммунистов в аппарат (опыт показал, что такие коммунисты ведут себя независимо и не всегда преклоняются перед "авторитетом" верхов или заражены "буржуазным национализмом").

Третий, немаловажный принцип — это, так сказать, "диалектический" склад ума партийного работника. Партийный работник — это не просто бюрократ-исполнитель, но и вернейший интерпретатор воли верховного вождя. Каким бы "гениальным" ни был "вождь", но он не может физически успевать во всем и везде. Он дает лишь "генеральную линию". Партаппарат дает ее практическую интерпретацию. И вот при осуществлении "генеральной линии", будь это перед Ассамблеей Объединенных Наций, на заседании бюро обкома партии или на работе в колхозе, партийный аппаратчик должен постоянно спрашивать себя: а как поступил бы в данном конкретном случае ЦК? Если его практические действия верно интерпретируют волю ЦК, то он надежный аппаратчик партии.

Четвертый принцип тесно связан с третьим, но ему придают самостоятельное значение — это инициативность в работе. Обычно принято считать, что средние и низшие аппаратчики партии лишены права инициативы. Совершенно наоборот. Инициативность, помогающая крепости режима, какой бы области это ни касалось, инициативность, помогающая наиболее эффективному претворению в жизнь требований и смысла "генеральной линии", называется на языке партии "творческой инициативой" и признается неотъемлемым принципом построения партийного аппарата.

Пятый принцип — это дисциплинированность. "Железная дисциплина" считается качеством всех качеств партийного работника. Речь не идет об аккуратном появлении на службу или о добросовестном исполнении служебных обязанностей. Речь идет об умении отречься от собственного "я" во имя аппарата, об умении превращать самого себя в безличный, но постоянно действующий винтик общего партийного механизма. "Я" вообще нет на языке большевиков — есть только "мы". "Мы, большевики, мы, советские люди". Дисциплинированность есть и самоотречение и обреченная готовность к самопожертвованию во имя аппарата. Если такой партийный работник в силу каких-либо условий становится жертвой жестоких законов партаппарата, он меньше всего винит в этом аппарат. Он винит свое собственное несовершенство в столь совершенном аппарате.

Таковы, по крайней мере, основные принципы, согласно которым Сталин десятилетиями строил аппарат партии. Очень немногие в партийных верхах и низах выдержали испытание этими принципами. Тех, кто выдержал экзамен по ним на самой верхушке партии, можно сосчитать по пальцам одной руки. В низах была полная катастрофа. Происходил жестокий отбор новой армии аппаратчиков на основе указанных принципов.

Деловой аппарат ЦК партии к этому времени выглядел следующим образом. Всем аппаратом ЦК руководил и руководит "Секретариат ЦК" — коллегия из нескольких членов ЦК. К описываемому времени, кроме Сталина, как генерального секретаря, в состав "Секретариата" входили: Молотов — второй секретарь, Каганович — третий секретарь, Бауман — четвертый секретарь и Постышев — пятый секретарь. Но поскольку Молотов вскоре был назначен главой правительства, а Каганович и Постышев были секретарями ЦК по совместительству, то аппаратом ЦК руководили Бауман и личный секретарь Сталина Поскребышев. Когда Бауман был переведен на работу в Среднюю Азию, фактическим хозяином аппарата ЦК стал Поскребышев с титулом "помощника секретаря ЦК", хотя он не был тогда даже кандидатом в члены ЦК.