Читаем без скачивания Практичное изобретение - Артур Кларк

— Так вот отчего ваша семья разбогатела! — воскликнул Фред. Теперь он был весь внимание. — А не изобрел ли твой дедушка еще чего-нибудь?

— Ну разумеется, — улыбнулась она. — Но он больше ничего не продавал. Он говорил: если кому-то что-то действительно нужно, пусть сам и изобретет. Он только записывал свои мысли в книгу, о которой я вам рассказала. Бывало, придумает что-нибудь — запишет, смотришь — уже занялся другим. Чудесный был старик.

— А ты не знаешь, где сейчас эта книга? — как бы невзначай спросил Фред.

Она улыбнулась ему и поднялась с места.

— Я ее положила вместе со всяким старьем. Если хочешь, сейчас принесу.

И она грациозно выплыла из комнаты.

Фред не изменил позы, но я почувствовал, что он весь напрягся.

— Спокойнее, старик, — посоветовал я, протягивая ему сигарету. — Конечно, я готов отнестись к дедушке, с должным почтением и все такое, по, сдается мне, он был немного того… Не обольщайся на этот счет…

— Но ведь искусственную радугу придумал он!

— Да, но это самая непонятная вещь на свете! Я пробовал разобраться в формуле — она просто бессмысленна.

— И все же она пошла в ход. Для меня этого вполне достаточно, мой дорогой. Я слышал странные россказни про этого предка. На старости лет мозги у него совсем размягчились: занялся метафизикой, оккультными науками и прочим вздором. Но ведь то же самое произошло и с Ньютоном. И все же дедова радуга пошла в ход! А нам с тобой не приходится особенно привередничать…

Она вернулась с книгой. Это был здоровый толстенный том в кожаном переплете, и пахло от него прокисшим клеем и сыростью. Страницы были сплошь исписаны нелепым паучьим почерком — ничего подобного я в жизни не видывал. Конечно, Фред кое в чем прав: мы не в таком положении, чтобы привередничать. Но, взглянув на эти иероглифы, я застонал. Усмотреть в этом смысл было не легче, чем в следах мухи, побывавшей в чернильнице. Я продолжал вглядываться и с третьего захода понял, что все это было написано на разных языках. То тут, то там мне удавалось разобрать латинские, немецкие и французские слова и еще какие-то на совсем неведомых языках. Английские вкрапления, видимо, представляли собой советы по части самоусовершенствования: как возвыситься духом, как встретиться с мировой сверхдушой и тому подобное.

Очень скоро я по горло насытился этой духовной пищей. Я нашел в книге две-три формулы, но сложные математические объяснения к ним были написаны по-французски, а мой интерес к этому языку исчез с окончанием школы. Очень скоро я потерял терпение и снова уткнулся в телек, предоставив Фреду барахтаться в одиночестве. Он владел французским примерно так же, как и я, но продолжал упорствовать, щурясь на паучьи следы и что-то бормоча про себя. Через несколько минут он спросил:

— Вот… Как ты думаешь, что может значить rajuster? Это звучит, как readjust — исправлять, что-то в этом роде.

— А почему ты спрашиваешь?

— Потому, что, если я не ошибаюсь, здесь есть формула, связанная с этим. Взгляни-ка!

Если вы воображаете, что я приведу здесь сейчас саму формулу, то вы еще наивнее, чем была миссис Фред до этой истории. Скажу только, что, порядком попотев и поворочав мозгами, поспорив и полистав дешевый разговорник, который мне удалось купить для этой цели, мы состряпали что-то вроде перевода. Выходило, что Фред совершенно прав. Перед нами была, видимо, формула соединения, способного «исправлять»… Новое патентованное средство?.. Нечто универсальное?.. Называйте как угодно.

— Все ясно, Фред, это просто бредни!

— То же самое говорили и про радугу!

— Что верно, то верно! И, знаешь… такие штуки всегда идут у публики нарасхват. Формула вполне пристойна. Насколько я понимаю, в ее составе нет ядов, хотя некоторые ингредиенты довольно странные. Мы могли бы получить это соединение в какой-нибудь крупной лаборатории…

Поначалу все казалось совсем простым. Формула действительно имеет пристойный вид. Я хочу сказать, что в ней нет ничего несуразного, вроде вздоха безумца, левой задней лапы кривого кролика с кладбища — ничего в таком духе. Но теперь осторожность стала неотъемлемой частью моей натуры.

— А нет ли там формулы антидота, Фред?

Он только громко фыркнул, но я дал понять, что со мной этот номер не пройдет. Заставил его вчитаться. Мы оба вчитывались. Я не записываю все свои мысли, подобно деду миссис Фред, но это вовсе не значит, что у меня их нет. Мы потеряли уйму времени, пока не обнаружили, что это французское слово conterpoison как раз и значит «антидот». А мы-то думали, что «антидот» — французское слово… Удивляться тут нечему! Я сам знаю множество людей, которые уверены, что «меню» — тоже французское слово.

Так или иначе, мы перевели все, связанное с этой второй формулой, и убедились, что она выглядит тоже вполне пристойно. Поэтому я переписал обе в свою записную книжку. Эти формулы сопровождали устрашающие математические выкладки, но по части цифр я не мастак, а потому опустил их. Математическим гением в нашей группе был Фред. Покажите ему издали задачку с цифрами — и он побежит за ней, забыв надеть шляпу. Но на этот раз он все предоставил мне. Вот и пришлось попотеть.

На это ушла целая неделя. Надо было придумать, как самому изготовить смесь в количестве, достаточном для испытания. Не хотелось впутывать в это дело какого-нибудь химика, который будет во все совать свой длинный нос. Я уже бывал в таких переделках. Мне все известно заранее.

Я разбил формулу на части и каждую изготовил отдельно. Это давало известную гарантию: ничего не случится, пока все вместе не будет растворено в воде,

В конце концов в моем распоряжении оказались три бутылки вместимостью в двенадцать унций каждая, снабженные этикетками «А», «В» и «С» и наполненные серовато-зеленым порошком. По моим расчетам, достаточно было смешать их содержимое в определенных соотношениях, и вы получали то, что нужно. Все это время Фред надоедал мне телефонными звонками, излагал заумные планы, как мы это будем рекламировать. Его совершенно не заботило, будет ли смесь действовать как надо. Даже миссис Фиггинс — моя квартирная хозяйка, очень терпеливая женщина, начала проявлять признаки недовольства, поскольку каждые полчаса ей приходилось звать меня вниз к телефону.

Но я был осторожен. Хотелось прежде всего убедиться в том, что все три вещества смешиваются. Для начала хоть в этом. Затем, если все пойдет как надо, я намеревался осуществить эксперимент и использовать для этой цели хозяйского кота — толстую и ленивую тварь, которая почти все свое время проводила, разлегшись на единственной ступеньке, куда не падал свет. Я всякий раз рисковал сломать себе шею, когда, поднимаясь или спускаясь по лестнице, пытался перешагнуть через кота. Так вот, Тибби — а это прозаическое имя принадлежало именно ему — предстояло, возможно, стать мучеником науки.