Читаем без скачивания Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

Может быть, это потому, что там мы не жили бок о бок, не надо было прятать некоторые черты своего характера? Можно было всегда оставаться хорошими друг для друга… А тут — тут надо было сделать ещё какой-то один последний шаг, чтобы стать совсем родными.

Я — не знал, как этот шаг сделать…

…Ходить по горам — дело нудное и очень тяжёлое, а сентябрьские дни стояли тёплые, и скоро мы все четверо взмокли. Девчонки завязали узлами на животах подолы ковбоек, расстегнули вороты и закатали рукава. Сергей снял свою куртку. Именно он первым добрался до перевала между двух отрогов, где расступались сосны, и мы услышали его голос:

— Ёлки, море!

Сперва мне тоже показалось, что это море — противоположного берега водной глади, раскинувшейся перед нами в конце длинного спуска, видно не было. Но потом я различил берега слева и справа и возразил:

— Озеро.

— Нет тут ни моря, ни озера, — сердито сказала Танюшка. Её, по-моему, нервировало и задевало, что этот мир не полностью совпадал с её познаниями в географии. — Ближайшее озеро — Балатон в Венгрии.

— Ну а тут — вот оно, — кивнула Ленка, поправляя перевязь с ландскеттой. — Озеро или морской залив. Красиво, а? дымка такая розовая…

— Красиво, — согласилась Танюшка и положила голову мне на плечо. Я окаменел и перестал контролировать ситуацию начисто.

— А вон, смотрите, — Сергей вытянул руку немного в сторону. Там небольшой распадок открывал вид в зелёную долину. По ней брело большущее стадо огромных туров. Животные обходили солидное тёмное пятно у ручья, текущего, наверное, в залив. — Тань, дай аркебузу? Завалю одного…

— Пошли вместе, — поспешно предложил я. — Там есть где спуститься?..

… - Сколько всё-таки мы потеряли… — заворожено шептала Танюшка. — Смотри, Олег, смотри! — она засмеялась, наблюдая за телятами. — Понимаешь, тут же всё прямо кишит жизнью…

Я мог бы возразить, что тут людям нет жизни. Но возражать не хотелось, и я только кивал. Тем более, что этот мир и правда поражал обилием живых существ.

— Вот и хорошо, — Сергей под шумок забрал у неё и зарядил аркебузу. Мы держались возле больших камней, а стадо передвигалось наискось по отношению к нам, шло к невидимому выходу из долины. — Олег, держи, ты лучше меня стреляешь.

Я оценил расстояние до буро-коричневых могучих животных. Непредставимо огромный вожак — кажется, я мог улечься у него на лбу и едва достал бы раскинутыми руками до кончиков рогов — весивший на глаз не менее тонны, косился в нашу сторону, но не проявлял агрессии.

Я повёл стволом, прицеливаясь и исключая самок с телятами (ни один охотник в них не станет стрелять, если только не умирает с голоду). Тут под лопатку не ударишь — пуля завязнет в мышцах. Надо бить в ухо, в мозг… Черепа у них, наверное, прочные, как камень…

Туго щёлкнула тетива. Молодой самец удивлённо мыкнул и неожиданно легко завалился набок, между шарахнувшихся от него соседей.

— Пулю, быстро, — сказал я, наблюдая, как одна из самок наклонилась к туше, обнюхивая её. Остальные остановились, и громадный вожак посмотрел в нашу сторону. Танюшкины пальцы вложили мне в ладонь подшипник. Я зарядил его и вскинул аркебузу.

Вожак глухо и протяжно замычал — и двинулся в нашу сторону. Шагом пока.

— На камни, — процедил я. И выстрелил — снова точно, рухнул ещё один самец. Я бросил вверх аркебузу и, протянув руку, оттолкнулся обеими ногами. Сергей и девчонки вдёрнули меня наверх.

Бык остановился, меряя взглядом откос. Глаза у него были умные, надо сказать, и он, постояв, повернул обратно, взрёвывая, словно подавая сигнал отхода. И действительно — стадо пошло за ним, не оглядываясь.

— Готово, — удовлетворённо отметил Сергей. Я кивнул и предложил:

— Сходи с Ленкой в лагерь. Если там кто есть — валите сюда всей компанией, будем мясо таскать. А я пока начну свежевать с одного бока и разделывать.

— Ладно, — кивнул он. — Мы недолго, пошли, Ленок.

Мы с Танюшкой проводили их взглядами. Я зарядил аркебузу, спрыгнул вниз и протянул руки, но Танюшка исполнила отличный соскок и первой пошла к темнеющим в траве тушам.

— Тань, — попросил я, помахав рукой на секунду остановившимся на перевале Сергею и Ленке, — ты мне дай свои кинжал и нож, ими разделывать удобнее.

— А я чем буду? — удивилась она.

— Не надо, я сам, — покачал я головой, — а ты просто по сторонам посматривай. Вон, с аркебузой. А то гляди, — я кивнул на стаю диких собак, появившихся на опушке леса. Они были мельче волков, но, в отличие от них, держались стаями даже летом.

— Ладно, — легко согласилась Танюшка. Мне и самому не очень-то хотелось возиться с разделкой, я её понимал.

С видом часового она присела неподалёку на выступавший из травы камень, положив аркебузу на колени. Предупредила собак:

— Животные, я собак люблю, но, если полезете, буду стрелять. Ждите, вам и так всего много останется.

Они, наверное, поверили и сели на хвосты, следя за нами умными голодными глазами.

Я разделся до пояса и, сложив одежду, пристроил сверху вынутый из кобуры наган. Танюшкин кинжал идеально подходил, чтобы рубить кости, а короткий нож — свежевать и резать. Работа по разделке (тем более — таких туш, какие мне ни разу не приходилось и видеть-то!) была очень тяжёлой, грязной и дурно пахнущей, я полностью в неё погрузился, сдувая с лица волосы и каких-то мошек, налетавших непонятно откуда.

Когда я поднял голову — Танюшки на камне не было. А ещё через миг я увидел её — на берегу ручья.

За серой пеленой страшного тумана.

Я хорошо видел Танюшку. Серая пелена не мешала смотреть, она только немного размывала очертания предметов. Так близко к этим местам я ещё ни разу не подходил — и сейчас понял, что эти места совсем не для человека. Казалось, что я стою… Нет, никаких сравнений и ассоциаций не возникало в мозгу. Мне было просто страшно. И всё тут.

До Танюшки было шагов десять. Она сидела у самого края, уронив голову на грудь так, что я не видел лица. Зато хорошо различал, что она ровно и спокойно дышит. Видел, как вода обтекает пальцы свесившейся в ручей узкой руки.

Да чёрт побери, разозлился я, что за страх?! Я бы рискнул жизнью даже ради незнакомого белого, попади он в беду, а тут моя девчонка, и нужно всего-то сделать два десятка шагов…

Я вытянул руки перед собой. Они не тряслись, нет — казалось, пальцы сами собой играют на пианино.

— Тань, я иду, — громко сказал я. И страх отпустил. Он не ушёл, но превратился в обычный красный сигнал, предупреждающий об опасности, но не гипнотизирующий ею.