Читаем без скачивания Туннель в небе. Звездная пехота - Роберт Хайнлайн

Род не беспокоился: колония получала железо. Вакси, однако, переживал.

— Хочешь бросить пока это дело и уйти искать уголь?

— Нет, пожалуй. Я лучше переделаю печь… — Нилсен не остановился и добавил еще много чего по поводу родословной печи, ее грязных привычек и предназначения.

— Кто у нас знает о геологии больше всех?

— Наверно, я.

— А кроме тебя?

— Видимо, Дуг.

— Может, дадим ему двоих парней, и пусть идут искать каменный уголь? На его место у мехов можно поставить Мика… Или знаешь что… Как насчет Брюса?

— Брюс? Он не будет работать.

— Заставь. Если ты слишком его заездишь и он сбежит, плакать никто не станет. Арт, сделай одолжение, возьми его в дело, а?

— Ну, если так надо… Ладно.

— Отлично. И знаешь, в том, что партия стали не удалась, есть один плюс — сегодня ты не пропустишь танцы. Наверно, не следовало начинать плавку к концу недели: тебе нужно отдохнуть денек, да и Дугу с Коротышом отдых тоже не повредит.

— Знаю. Но когда все наконец готово, так прямо и хочется начать. Как мы работаем, так никакого терпения не хватит: прежде чем что-то сделать, нужно сделать все необходимое, а для этого обычно нужно сделать что-то еще, и так до бесконечности… Рехнуться можно!

— Это еще что! Поинтересуйся в сельскохозяйственном департаменте, они тебе расскажут, что такое «рехнуться можно». Видел перед стеной ферму?

— Мы как раз через нее и шли.

— Смотри, Клифф тебя поймает — башку за это оторвет. А я ему еще и помогу — буду держать тебя за руку, чтобы не дергался.

— Тоже мне ферма! Трава — она и есть трава. Тут такой — тысячи гектаров.

— Верно. Трава и несколько грядок зелени. Клифф, наверно, не доживет до результатов. И его маленький Клифф тоже. Но наши правнуки будут есть белый хлеб, Арт. Тебе легче, ты, по крайней мере, сам будешь строить станки. Ты знаешь, что тут нет ничего невозможного, а это, как говорит Боб Бакстер, уже две трети пути к победе. Клифф не доживет до тех времен, когда вкусного свежего хлеба будет вдоволь. Однако его это не останавливает.

— Тебе нужно было стать проповедником, Род. — Арт встал, втянул носом воздух и поморщился. — Пойду сполоснусь, а то со мной никто танцевать не будет.

— Я всего лишь цитировал. Эти слова ты, должно быть, уже слышал. Кстати, оставь мне немного мыла.

Каролина взяла две первые ноты из «Арканзасского путника», а Джимми ударил в барабан.

— Разбиваемся на пары! — выкрикнул Рой, затем немного выждал и затянул высоким голосом песню.

Род не танцевал, ждал второго захода, когда подойдет его очередь. Если в танце участвовали все сразу, то получалось восемь групп по четыре пары — явно много для вокалиста, губной гармоники и примитивного барабана без всяких усилителей. Поэтому танцевали по очереди — половина поселения нянчила детей и сплетничала, другая танцевала. Певца и музыкантов тоже сменяли через раз.

Почти никто из них не знал раньше кадрили. Но Агнесса Пулвермахер, несмотря на насмешки и даже сопротивление, научила все поселение танцевать, обучила певцов, напела Каролине мелодии, чтобы та подобрала музыку, и, наконец, заставила Джимми изготовить некое подобие африканского барабана.

Поначалу Род не оценил нововведение (прежде всего, он не знал истории мормонов-первопоселенцев) и даже счел его помехой работе. Но затем он увидел, как колонисты, в одну ночь потерявшие все, что было создано тяжким трудом, апатичные и безразличные к его призывам, вдруг начали улыбаться, шутить и работать в полную силу просто от того, что у них появилась музыка, появились танцы.

И Род решил поддержать хорошее дело. Он плохо чувствовал ритм, не тянул мелодию, но и его захватило новое поветрие: танцевал он не бог весть как, но зато от души.

Со временем поселение стало устраивать танцы лишь по воскресеньям, в честь свадеб и по праздникам, причем всегда в торжественной обстановке — женщинам полагалось приходить в травяных юбках. В кожаных шортах, набедренных повязках и остатках брюк на танцы просто не пускали. Сью мечтала о том времени, когда у нее появятся излишки ткани, чтобы сшить настоящее платье для кадрили себе и ковбойскую рубашку мужу, но пока у колонии были другие заботы, и мечта оставалась мечтой.

Музыка стихла, сменились музыканты. Каролина бросила гармонику Коротышу и подошла к Роду.

— Ну что, Род, пойдем тряхнем костями?

— Я уже пригласил Сью, — сказал Род торопливо, и это была правда.

Он совершенно сознательно не приглашал одну девушку дважды и никого не выделял. Давным-давно еще Род пообещал себе, что, решив жениться, оставит свой пост, но пока работа в каком-то смысле даже заменяла ему семью. Ему нравилось, конечно, танцевать с Каролиной — многим нравилось, хотя иногда она забывалась и начинала вести сама, — но он старался не проводить с ней слишком много свободного времени: Каролина и без того была его правой рукой, почти вторым «я».

Род подошел к Сью и галантно предложил ей руку. Как-то сами по себе возвращались в их жизнь вежливые манеры, обходительность, а торжественная, даже изысканная обстановка на танцах делала эти мелкие любезности совершенно естественными. Род вывел Сью на площадку, и в течение нескольких минут они, помогая друг другу, старательно изображали нечто похожее на кадриль.

Когда танец закончился, он вернул Сью Биллу, поклонился, поблагодарил и усталый, но довольный сел на свое место, которое никто никогда не занимал. Марджери с помощниками начали раздавать что-то маленькое, поджаристое, насаженное на деревянные шампуры. Род взял свою порцию, принюхался.

— Какой аромат, Мардж! Что это такое?

— Копченая оленина, а внутри ма-а-аленькая булочка. Соль, местный шалфей, прожаренный на сковородке. Не вздумай сказать, что тебе не понравилось: мы провозились чуть ли не весь день!

— М-м-м! Как насчет добавки?

— Подожди. Все тебе сразу!

— Но мне нужно еще. Я работал в поте лица и должен восстановить силы.

— Я тебя сегодня днем видела: это и есть та самая работа? — Марджери вручила ему еще порцию.

— Я занимался перспективным планированием. Мой мозг буквально жужжал.

— Жужжание я тоже слышала. Ты, когда спишь на спине, «жужжишь» довольно громко.

Марджери на секунду отвернулась — Род тут же стащил третью порцию, поднял глаза, поймал взгляд Жаклин, подмигнул и улыбнулся.

— Ты счастлив, Род?

— Еще бы! А ты, Джекки?

— В жизни не чувствовала себя счастливее, — ответила она серьезно.

Джимми обнял ее за плечи.

— Видишь, какие чудеса творит любовь мужа, Род? — сказал он. — Когда я встретил это бедное дитя, ее били, морили голодом, заставляли готовить, и больше всего на свете она боялась открыть свое настоящее имя. А теперь посмотри на нее — толстая и счастливая!