Читаем без скачивания Аферист - Евгений Анатольевич Аверин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуйка последнее время уже охрипла орать и просто подвывала. Надо сматываться прямо сейчас. Даже домой не возвращаться. Но мы же так не можем. Идем послушно на заклание? Нет. Мы близких бросить не можем, свое окружение, привычное место.
Одного начальника оперативного отдела посадили на девять лет. Ударил наркомана при задержании. А тот потом помер. Видел я эти материалы. Не мог он одним ударом пять повреждений в разных местах нанести. И у следаков были сомнения. Не арестовали. Оставили под подпиской о невыезде. Через два года разбирательств прокурор запросил десять лет. И уже два года как пенсионер пошел на суд покорно. От жены и ребенка. И получил срок. На что надеялся? Неужели, имея столь богатый опыт, не знал, что если дело пошло в суд, то точно осудят. Ноль один процента оправдательных приговоров говорит только о том, что решение принимается до суда. И он это знал. И я это знаю. Кто реально работает на земле, знают, как устроена изнанка жизни. И бредут на эшафот. Но не все.
В той ситуации, зная в пятницу, что в понедельник суд, где мне светит десятка, я бы в субботу был на Украине, а в воскресенье в Чехии или Италии. Смотря кого из армейских дружков задействовал бы. А сейчас что?
Весь опыт говорит, что началась стадия реализации. Это видимая часть дела. Сначала делается невидимая. Ваши телефоны прослушиваются, смс читаются. Поднимаются все звонки, кому и кто, за полгода или больше. Снимается информация с аккаунтов в сетях и почтовых ящиков, устанавливается ваш реальный адрес проживания, работы, ваших родственников и друзей. И их точно также слушают и смотрят, правда, только избранных. Наружка пишет справки, куда вы ходите и с кем встречаетесь, в вашем окружении вербуются агенты. Делаются закупки, оперативные эксперименты. Тайно в адресах может быть негласный обыск, обследование называется. И в машине тоже. Во время любого действия могут получить «образцы». Или подложить. Все это добро выводится справками и объяснениями, потом тащится следаку, следак прокурору, а тот судье. Так просто, показать, посоветоваться. И когда везде все согласовано, тогда и начинается реализация: захваты, аресты, обыски, допросы.
Только фигурант дела в этот раз я. Письмо, это отправная точка. Что бы все хорошо сложилось. Не у меня. Если не поеду, сложится хуже, но все равно сложится.
Напомнило сие послание уведомления, которые мы использовали в реализации проверочных закупок. Продает какой-нибудь ларек китайской медицины добавки с сибутрамином или еще каким психотропным веществом для похудения. Но мало ли, что китайцы наделают. Можно и не знать. Тогда мы после тайной закупки вполне легально приносим уведомление, что нехорошо торговать всякой дрянью, мол, имейте ввиду. И перечень дряни, среди которойесть и купленный товар. Через некоторое время делаем повторную закупку. И все. Умысел доказывается бетонно.
Вот такое уведомление и я получил. Игнатсейчас предположительно за Воронежем, едет дальше, ночует в трактирах и зорко смотрит за деньгами. Петьша ускакал на помощь Егору. Даже староста уехал, что подозрительно. Хотя, ему-то какую роль могут выделить? Если агент Гурского, то наоборот бы остался за мной наблюдать. Пасечник с сыновьями по крестьянски хитрый. Не доверюсь я им. Василиса к отцу ушла, пока Алены нет. В таких ситуациях так и бывает, когда ты остаешься один. И выбор только за тобой. Все близкие волей или неволей в стороне.
На ели показалась белка. Дерганные движения, трогательные кисточки на ушах. Может, и надо в леса уйти? Как эта белка. Но тогда не узнаешь, что там, за горизонтом. Откажешься от пути, по которому тебя судьба ведет. «Не побегу» — решил я. Мозги заработали.
Хорошо ребята обставились. Не знаю как, но чувствую. Лучше всего сделать свою игру. План плохонький, но из учета ситуации и такой пойдет.
Я вернулся домой и позвал Карпа.
— Никого рядом нет. Один я, Карп. Все разбежались.
— А я что? Не гожусь?
— Сам решай. В свои дела путать насильно не буду, потому как риск. Сам живой ли останусь, не знаю, да еще тебя тащить за собой не хочу.
— Я уже все решил. Говорите, Андрей Георгиевич, что делать.
— Раз решил, ставь самовар. За ним и поговорим.
Дуняша принесла пузатый чайник, гречневые коврижки с медом, Карп внес самовар. Я усадил их вместе с собой. Дуня стесняется, сидит, как статуя, только блюдечко подносит ко рту. Карп со всем достоинством ломает по маленькому кусочку коврижки и прихлебывает шумно.
— Завтра езжайте оба в Сулич. Дуня, помоги Карпу купить на него одежу самую, что ни на есть иностранную. Или барскую. Но чтоб по зиме. Денег вам триста рублей. Себе тоже прихвати чего, коли останется. Не жалейте, главное, чтоб доброе было. Спрашивать будут, скажите, что мне берете. Поэтому сам не меряй, а на глаз смотри. Для того тебе и Дуня в помощь.
— Поедем куда, что ли? — Карп и бровью не повел.
— Поедем, Карп. Аккурат на то место, где с каретой свиделись. Поэтому лошадок приготовь, откорми и вычисти. И себе и мне.
— Это как полагается, будьте покойны.
— Совсем покойным быть бы не хотелось, — улыбаюсь я.
Чтобы заполнить эту звенящую пустоту и ожидание, съездил к Пасечнику. В день у них по три, а то и пять человек пациентов. Пчел добывают в колодах, которые на зиму схоронили на чердаке. Кроме крестьян, приезжали несколько служащих. Среди них учитель с кровохарканьем, его отпустили ни с чем. Правда, пообещали к барыне представить, как вернется. «У самого губернатора дочку выхаживает. Да и как не радеть, коли это ее сестра сводная. В детстве цыгане украли, а теперь, вишь, нашлась». «Да брешешь все, какие цыгане? Леший ее окрутил и в обучение взял. Где жила, про то неведомо, но не простая девушка вернулась. А как похожа сильно, так ее губернатор и признал. Только тайно».
Туберкулез беда великая. Медленное угасание, приговор. Даже антибиотикам плохо поддается. Есть специальные, но и они не всесильны. Санаторий бы тут устроить. Минеральная вода есть, сосен понасажаем. Столько еще дел можно наворотить. Или уже нельзя?
После доехал до Чижова. Кузнец устроился сравнительно хорошо. Изба маленькая, но теплая. Собаки две, на волков похожие. Василиса в полушубке коня приняла. Ее родители поклонилисьи в
