Читаем без скачивания Одноклассники smerti - Анна Литвиновы

— Я тебе что, нанялась? — возмутилась женщина.

— Я заплачу, — пообещал Дима. — Лично вам. И еще просьбочка. Может, есть у вас на примете надежные ребята, чтоб квартиру в порядок привели? Обломки вынесли, мусор убрали, то, се…

— Скажете тоже, «то-се»! — фыркнула дама. — Там настоящий ремонт делать надо! В кухне полы вспучило! Перестилать придется.

Господи, ну и тоска. Ремонт. Хозяйство. Какие-то комиссии. И все на нем, покуда гражданская жена (а как еще назвать Надюху?) в больнице…

Дима с отвращением отбросил мобильник. Для Надьки он, конечно, готов на многое. Свою бы кровь отдал, чтоб она только поправилась побыстрее. Собственной жизнью бы рискнул, если нужно, чтобы разобраться, кто на нее зуб имеет. Но принимать вместо нее визитеров из ЖЭКа?.. Ясно: неприятных обязанностей в семейной жизни куда больше, чем привилегий.

И Дима со вздохом поплелся на кухню своей такой пустой, уютной и безопасной холостяцкой квартиры. Нужно быстренько выпить кофе из потемневшей от слишком редких помывок кружки. А потом бежать по скучным супружеским делам.

Надя

Ночи в больнице хороши, только если врачи не жалеют на тебя снотворного, тогда ты кайфуешь по полной программе и спишь сурком. Но длится халява совсем недолго. То ли врачи боятся, чтоб пациенты наркоманами не заделались, то ли просто на хорошие лекарства жмотятся.

Еще вчера вечером медсестра вколола Наде какой-то чудо-укол, после которого оставалось лишь закрыть глаза и «улететь». А сегодня ее, видно, в выздоравливающие перевели и из волшебных снадобий предложили только анальгин. Или она не могла уснуть потому, что Димочки впервые за столько дней рядом не было?

Вот и крутилась чуть ли не до утра на узкой больничной койке. Лежала — и прислушивалась. Как медсестра разгоняет засидевшихся за нардами мужичков. Как в ночном коридоре визжит колесами инвалидная коляска, а за окном в больничном парке играет макушками лип летний ветер.

Обыденные, безопасные, предсказуемые звуки. Просто представить невозможно, что в них может вплестись сухой щелчок курка или крадущиеся шаги убийцы…

Но правда-то заключается в том, что Ленка Коренкова — мертва, а она, Надя, в больнице с тяжелой контузией. А третья из их компании, Ира Ишутина, призналась, что теперь, после покушения, все-таки решила нанять охрану. «И понимаю ведь, Надька: случись чего, от этих козлов толку будет мало, они только мускулами трясти умеют, а все равно как-то спокойней…»

Надя потянулась к тумбочке. Взяла с нее лист бумаги, в сотый, наверно, раз вчиталась в единственную, отпечатанную на принтере фразу: «Судьба свое возьмет ».

Действительно. Выражение ей знакомо.

Его очень любила еще одна их одноклассница, Людка Сладкова. Повторяла его и к месту, и невпопад. А теперь точно такую же фразу без подписи и с анонимного адреса прислали по электронной почте Иришке.

С одной стороны, это можно списать на случайное совпадение. Потому что Людка тоже не тянет на убийцу. Да и глупо спустя десять лет мстить за мелкие школьные обиды. Да их и обидами назвать нельзя — так, мелкие контры… Но с другой стороны…

Надя снова прикрыла глаза. Задумалась.

Они со Сладковой друг друга недолюбливали — это факт. Та явно их развеселой компании завидовала. И красоте девушек тоже — сама страшна, как смерть. Да еще и подать себя не умела. Хотя бы сиськи свои роскошные, единственное достоинство, напоказ выставляла — так нет же, вечно наряжалась в бесформенные балахоны. И еще Сладкова страшно злилась из-за того, что Лена, Ира и Надя ничего не боялись — или, по крайней мере, создали себе имидж бесстрашных. А Людка вечно ходила скрюченной и все страдала: то один на нее посмотрел косо, то другой.

К тому же была она в их классе старостой. Удивительно нудной, мелочной, злопамятной. Людка в рамках своей должности не ленилась задерживаться в школе после уроков. И лично проверять, насколько хорошо дежурные по классу отдраили пол и не поленились ли прополоскать и аккуратно разложить на кромках ведер помойные тряпки. А так называемое ведение дневника? Явный ведь пережиток — из социализма и младшей школы. Во всех параллельных классах подобными глупостями не занимались — просто потому, что желающих взять на себя столь дурацкую общественную нагрузку не находилось. Одна Людка на полном серьезе просматривала дневники. И выставляла за их ведение оценки. Полная глупость. Наде, что ли, рыдать из-за того, что внизу странички рукой Сладковой написано: «Четыре с минусом. Очень неаккуратно »?..

Она и не рыдала — просто не обращала на Сладкову внимания.

Ленка с Иркой — те были пожестче. Коренкова однажды и вовсе двинула ненавистной старосте своим же дневником по мордасам. За очередную двойку по его ведению и строгое требование: «Немедленно заполнить графы домашнего задания за прошедшую неделю ».

— Какие, на хрен, задания? — на весь гулкий школьный коридор орала Елена. — Ты что, вобла, не знаешь? Я на этой неделе в Екатеринбург летала, на всероссийский конкурс! С личного разрешения директора! Какого дьявола мне задним числом дневник заполнять?!

А Сладкова, зануда, знай себе повторяет разные глупости про «общие правила» и «единообразие»…

Она действительно жила до тошноты примерно. Школьный устав, что ли, держала под подушкой? Ни одной яркой кофточки, не говоря уже о помаде или колготках в сетку. Ни единого опоздания — о прогулах или, допустим, сигаретке за углом даже речи не шло. И, конечно, сплошные пятерки — а это уж полный феномен, особенно в старших классах. Все остальные-то готовились в вузы и четко знали: этот предмет мне нужен, а этот — нет. Или, как Ирка Ишутина, никуда поступать не собирались и учили только то, что им интересно, по доброй воле. Но чтобы пятерка одновременно по физике и по литературе — такого не было больше ни у кого. Или в технический вуз идешь и с точными науками проблем не имеешь, или гуманитарий, а геометрию с алгеброй на четверочки вытягиваешь.

Сладкова же стремилась быть идеальной. Мало того: страшно злилась, когда ей всего лишь ставили пятерки, а больше никак ее не выделяли. Но за что ее выделять, скажем, на уроке пения, если у нее ни слуха, ни голоса? Фамилии композиторов знает, но в музыке — совсем не это главное, тут одной зубрежкой не возьмешь… А Людмила этого, видно, не понимала. Еще и повторяла обиженным тоном: «Судьба свое возьмет». Типа: вы все, дураки, меня еще оцените!

Надя никогда не забудет, как в седьмом классе — пока преподавалось домоводство — всем девчонкам в преддверии двадцать третьего февраля велели дома по тортику испечь.