Читаем без скачивания Летняя гроза - Кэтрин Харт

— Как жаль, что я не приготовила сахарных конфет, — рассеянно заметила Гроза. — Я с радостью отдала бы их кому-нибудь из детей, чтобы они стояли и обмахивали меня — хоть одеялом, лишь бы какое-то дуновение ветра!

— Когда закончим, можно будет взять детей и пойти на реку искупаться, — предложила Поющая Вода. Мысль о воде, пусть даже тепловатой, показалась более чем заманчивой.

— А ты не боишься, что на тебя нападут злые духи воды? — поддразнила подругу Белоснежный Цветок.

Хотя почти все члены племени умели плавать, были и такие, особенно из числа стариков, кто верил, что дух дурных женщин, когда они умирали, превращался в рыбу. Вот эти-то существа и нападали на плавающих и пожирали маленьких детей. Многие индейцы плавали лишь в случае крайней необходимости и ели рыбу только когда голодали, опасаясь, что злой дух вселится в них и овладеет их телом.

— Я боюсь не злых духов воды, — сказала Поющая Вода, — а белых людей, которые свободно бродят вокруг нашего лагеря. Вы заметили, с каким вожделением они пялятся на нас, даже когда поблизости находятся наши мужчины и могут заметить их взгляды? Удивляюсь, как Две Стрелы до сих пор не перерезал кому-нибудь глотку!

— Вольный Ветер уже наказал мне быть настороже. Пока они здесь, я не хожу за хворостом в одиночку, как раньше. Безопаснее ходить вместе — по двое или по трое. — Гроза раздраженно вздохнула. — Меня бесит, что недостаток уважения с их стороны мешает нашей обычной жизни, но и не бояться того, о чем ясно говорят их лица, было бы глупо. Так же глупо, как быть вынужденной убить кого-то из них, защищая свою честь. По возможности лучше избегать неприятностей такого рода, лучше сделать крюк и обойти гремучую змею, чем пойти прямо на нее, рискуя быть укушенным.

В это время к подругам подошла группа белых женщин. В одной из них Гроза узнала учительницу. Другая была женой кого-то из солдат. Еще две были из Христианского миссионерского общества. Эти последние в своих темных платьях, показались Грозе мрачными черными воронами, волосы у них были туго зачесаны назад и закручены в непривлекательные узлы. Еще до того как они подошли, их голоса донеслись до Грозы и двух других женщин.

— Невероятно, как можно так жить! — презрительно наморщила нос старая миссионерка. — Эти люди никогда не слышали о мыле и воде, не говоря уже о щетке! Здесь повсюду так грязно, что у меня чешется все тело!

Хотя Гроза не подняла голову от работы, слова женщины привлекли ее внимание. Гневно раздув ноздри, Гроза внимательно прислушалась к ответу учительницы:

— Вот почему мы прикладываем столько усилий, чтобы дать им хоть какое-то образование, Милдред. Мы не хотим, чтобы молодежь пошла по стопам своих невежественных родителей. Когда они поймут необходимость чистоты, то, уверена, захотят и в целом улучшить условия своей жизни.

Гроза коротко фыркнула, сердито скривив губы. Тихий звук привлек внимание ее подруг, и она неохотно перевела им разговор женщин. Потом добавила:

— Они думают, что кусок мыла поможет смыть пыль этой высохшей земли или непролазную грязь, в которую весной превращается эта пыль. Неужели это придаст жизни и красок бесплодной земле, которой столь великодушно наделили нас белые люди? Неужели от куска мыла на скудной почве вырастет хлеб, зазеленеет трава и деревья? Или вернутся бизоны и дичь, которые когда-то свободно бродили по этим просторам и давали нашим семьям достаток и пропитание — до того, как прикосновение белого человека разрушило все это?

Теперь говорила жена солдата:

— Фрэнк говорит, что, если эти люди научатся фермерствовать и перестанут жить, как сейчас, они смогут прокормить и одеть себя. Они просто не хотят перемен, не желают трудиться, иначе они уже давно построили бы себе достойное жилье вместо этих убогих сооружений.

— А из чего, интересно, мы все это построим? — пробормотала себе под нос Гроза. — Или правительство снабдит нас всем необходимым, как это было с одеялами и пищей, которых мы так и не дождались?

— Так или иначе, но мы только понапрасну теряем время и деньги, пытаясь дать образование этим дикарям. Не знаю, как вы, но каждый раз, когда какой-нибудь из этих полуголых воинов смотрит на меня своими суровыми темными глазами, я вздрагиваю, будто вижу самого дьявола! — Это заявила Милдред, при виде лица которой остановились бы и часы.

— «Можно подумать, на нее кто-то покусится! — подумала Гроза, презрительно закатывая глаза. — Да она выглядит так, словно на ней скакали верхом, а потом бросили, не обсушив! Ни один воин в здравом уме не ляжет с ней, скорее уж он перережет себе горло! — Это она сказала подругам, предварительно переведя слова миссионерки».

Хотя все три изображали полное непонимание, слушали они с живейшим интересом, потому что знали, что белые женщины никогда не заговорили бы так открыто, если бы знали, что их понимают. Внезапно в разговор вступила молодая миссионерка.

— О, взгляните! — воскликнула она. — Младенцы! Какие милые! — И сделала шаг вперед, чтобы лучше разглядеть их.

— Пока маленькие, животные хороши, — резко сказала Милдред. — Они становятся опасными, когда вырастают. — Она оттащила девушку в сторону. — Не прикасайся к ним. У них наверняка вши.

Негодование Грозы росло, но она могла лишь сидеть, слушать и притворяться, что не понимает полные ненависти речи этой женщины.

— Они не животные, Милли, — попыталась заступиться девушка. — Они такие же люди, как ты и я. Просто им не повезло.

— Думай как знаешь, — отозвалась Милдред. — Отец Джеймс прав, когда говорит, что без Бога все они лишь одержимые демоны, большие или маленькие. Дай им возможность, они в мгновение ока перережут тебе горло. Они живут, как крысы, и плодятся, как кролики. Это дикие звери, не знающие ни стыда, ни совести. После того, как они вырезали целые белые поселения, они и не заслуживают лучшей участи. Пусть гниют в своей грязи и тем лучше, если все они подохнут от нее!

Этого Гроза уже не стерпела. Она была сыта по горло словами отвратительной и жестокой женщины. Гроза больше не могла молчать. Глаза ее блеснули, как две золотистые молнии, когда она поднялась и повернулась лицом к четырем женщинам. Поняв, что их подруга пришла в ярость, а они никогда не видели Грозу в таком состоянии, Поющая Вода и Белоснежный Цветок встали рядом, готовые, если понадобится, защитить молодую женщину.

Искаженное яростью лицо Грозы повернулось к женщине по имени Милдред.

— Ты! — прошипела она. — Ты, самодовольная сука! Да как ты смеешь носить одежду христианки, когда у тебя в сердце яду больше, чем у самой ядовитой змеи!