Читаем без скачивания Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что же делать? — растерялась я.
— Ничего! — отрезала она. — В садик ему нужно идти — ему общения не хватает. А пока просто не обращать внимания — рано или поздно потеряет он интерес к этому Буке! — закончила она с такой яростью в голосе, что я окончательно покой потеряла.
Но нужно признать, что в конечном итоге она оказалась права. В наших разговорах Игорек злополучного Буку больше не упоминал, а если он и беседовал с ним перед сном, то так тихонько, что я с тех пор ни разу и не слышала. А вскоре и весна пришла, и мы стали все дольше находиться на улице, а там уж нам всегда находилось, о чем поговорить — из того, что мы видели и слышали.
За весной, как и положено, пришло лето, и родители снова повезли Игорька к морю, и оставшиеся после этого до садика три недели он только и рассказывал мне о всяких подводных чудесах — родители маску ему купили.
А в сентябре он пошел в садик — в тот самый, к Свете, и с Даринкой, конечно — и кончился в нашей с Сергеем Ивановичем жизни период тесного и близкого с ним общения — теснее и ближе не придумаешь. Нет-нет, они все втроем к нам, конечно, еще приезжали — и на праздники, и на дни рождения, и новогоднюю неделю Игорек у нас проводил, а летом так и целый месяц, когда садик закрывался. Но он все больше говорил о каких-то своих новых, нам вовсе неведомых, друзьях — сначала из садика, потом из школы. А лет после десяти он уже не хотел у нас подолгу оставаться — скучно ему стало, у нас ведь ни детей вокруг нет, ни животных никогда не было, у Сергея Ивановича аллергия на шерсть животных еще в молодости обнаружилась.
Я знаю, что Тане с ним тоже непросто потом было — она сама никогда, конечно, не жаловалась, а на все мои расспросы только отмахивалась: «Переходной возраст, мама, перебесится!», но я-то все видела. И начала я задумываться — как раз, Мариночка, о тех отношениях между поколениями, о которых ты просила меня поделиться.
Много говорят о проблеме отцов и детей — о том, что вечная она, неизбежная, о том, что дети отличаются от родителей и должны по-своему свою жизнь строить, продвигая ее с каждым поколением вперед. Но ведь проблема эта только человеческая — значит, люди ее сами себе и создали и так в ее неотвратимость поверили, что упорно передают ее своим потомкам.
Когда Танюша маленькая была, некогда мне было над этим размышлять. Жизнь у нас тогда была непростая, и нам с Сергеем Ивановичем, как, наверно, и всем молодым родителям, казалось, что самое главное — сделать так, чтобы ей жилось и проще, и легче. А выходит, что времени у нас не хватило как раз на самое важное. На то, чтобы присмотреться и прислушаться, что за человек у нас растет и чем же он от нас отличается — может, и в лучшую сторону, перенять можно бы было, незаметно. А там, глядишь, мы бы чуть посторонились, и нашлось бы ей место рядом с нами — не пришлось бы свое в жизни искать да от нас отгораживаться.
С Игорьком мы с Сергеем Ивановичем это уже поняли, но ведь в его жизни родители на первом месте должны быть, и с нашей стороны нехорошо было бы пытаться его занять. А Танюша, на мой пример в детстве насмотревшись, тоже решила сама свой родительский крест нести — так я и не смогла ей помочь. То ли обременять она меня не хотела, то ли не доверяла моим суждениям — только одно все время и твердила: «Мама, ты не понимаешь, он совсем другой!».
Одним словом, Мариночка, получается, что ничего я не могу тебе сказать, кроме того, что уже давно до меня сказано — если бы молодость знала, если бы старость могла. Но, с другой стороны, это ты хорошо с этой книжкой придумала — может, попадется она в руки каким-то молодым родителям, и начнут они растить не детей, а людей, и будут дружить с ними, и не останутся потом совсем одни…
Глава 5. Профессиональная непредвзятость Светы
Двойственная природа исполинов, заметная внимательному глазу уже с самого их рождения, начинает особо ярко проявляться с момента их выхода из круга семьи и вступления в общество других, человеческих младенцев. Тому способствует целый ряд причин. Во-первых, следует признать тот факт, что исполины действительно наделены большими, по сравнению с обычными детьми, способностями. Во-вторых, человеческая часть их семьи активно приветствует проявление этих способностей и всячески способствует их развитию, неустанно укрепляя в исполинах осознание их исключительности. В-третьих, за пределами семейного круга исполины лишаются сдерживающего, хотя и заметно ослабевающего на земле, влияния со стороны их небесного родителя.
Нетрудно догадаться, что даже на первоначальном этапе овладения наукой общения с другими людьми исполины с самых первых шагов демонстрируют чувство превосходства над сверстниками, проистекающее из их правящей роли в семье, вызывающее настороженность, если не неприязнь, к ним и, следовательно, углубляющее пропасть между ними и их человеческим окружением. Таким образом, их отрыв от общества происходит не в результате глубинного осмысления несовершенства последнего, а спонтанно, по принципу изначального неприятия чужеродной среды.
Человеческие корни, однако, заставляют исполинов направить свои помыслы не на дальнейшее развитие своей личности, а на объединение усилий в целях расширения сферы своего влияния — в частности, на ангелов, в которых они интуитивно чувствуют менее поддающийся объект воздействия, что лишь подстегивает их стремление к доминированию.
(Из отчета ангела-наблюдателя)
Марина, я тебе уже сказала, но на всякий случай еще раз предупреждаю: ты можешь пользоваться моими записями для своей книжки только в том случае, если предварительно посоветуешься со мной, где ее публиковать. Не хотелось бы, чтобы ты опять к каким-нибудь аферистам попала — сколько бы лет ни прошло, кое-какие связи в редакциях у меня еще остались. Я, конечно, понимаю, что ты у нас известный борец за справедливость, но хватит с нас уже аварий.
Но, справедливости ради, нужно признать, что Марина потому, наверно, таких успехов в
