Читаем без скачивания Пятая стихия (СИ) - Риз Лаванда

— Это же их праздник, чего ты хотел. … Я нервничаю, — пробормотала Лана, тщетно высматривая Рэма.

Она частично перевела для Ноя речь шамана, об их прекрасной земле, овеянной легендами и таинственной первозданностью, о духе гор и стихиях, и их связи с каждым из живущих здесь эри. Танец девушек, в отличие от Ноя, Лана смотрела уже не очень внимательно, Рэма всё ещё нигде не было видно, а изображение совиной охоты её не очень привлекало.

Барабан бил всё громче, антара то надрывалась в плаче, то исходила страстью. Ритм музыки проникал в самое сердце, раскачивая душу, заряжая загадочной энергией — это означало, что танец, исполняемый только мужчинами, танец Поклонения стихиям начался. Завораживала необычность и одновременная синхронность движений — плавность, переходящая в резкость, напор, сила, лёгкость, кипящая лава обтекаемых тебя страстей. Уже сам по себе этот танец являлся магическим ритуалом, позволяющим чувствовать слияние с тонким миром. Лана слышала, что во время танца Поклонения многие эри могут увидеть видения наяву, получить ответы от высших духов или повидать давно умерших. Она ничего такого не увидела, зато почувствовала, что кто-то незримый будто бы обнял её за плечи, и среди всех этих звуков Лана ясно услышала шепот на ирокезском наречии:

«Не бойся. Вершины гор ближе всего к солнцу, но и их иногда застилают тучи. Он дал тебе свой луч, дал опору. Тебе всего лишь нужно удержать в ладонях этот огонь. Ты наконец-то отыскала путь и пришла домой. Твое место в сердце этого племени, Альпуна».

И как только наваждение развеялось — на месте танцоров начинался образовываться круг из парней эри, и каким-то образом среди них оказался и Ной, незаметно ускользнувший у неё из-под носа. Вот теперь она увидела Рэма. Широкоплечего, улыбающегося, в сшитой вручную рубашке с этническим рисунком, в брендовых джинсах и кожаных мокасинах. Его чёрные сколотые сзади волосы блестели на солнце, движения были грациозные и самоуверенные, такой себе альфа-хищник в человеческом обличье. Девушки, как слетающиеся на огонь мотыльки, порхая с охапками цветов, стали одаривать парней одного за другим. В основном дарили белые пустынные ирисы. Вот уже и у Ноя собрался целый букет, и у тех, кто стоял рядом с ним, и даже у Рэма, хотя в его букете виднелись и жёлтые цветы, а Лана даже не успела заметить кто ему их вручил. Но она не увидела ни одного вручённого красного цветка.

— Гм, гм, — раздалось у неё почти над ухом. — Ты тут до второго пришествия собралась торчать? — узнала она ворчливый тон Тита. — Двигай уже куда-нибудь.

— Мне нужно что-то острое, — резко обернулась она к нему. — Быстро!

— Зачем? — подозрительно протянул Тит, щёлкнув перед ней раскладным ножом.

Она чиркнула лезвием себе по руке быстрее, чем он успел сообразить, сжала кровоточащий кулак, и пошла прямиком к Рэму. Уронив свою охапку белых цветов, она оставила в руке всего один:

— Привет, — улыбнулась она ему. — Кто-то спёр все красные цветы. Представляешь?! Я не решилась соорудить тебе тюльпан из своего нового красного лифчика, но мы лёгких путей не ищем, я выйду из положения по-своему, — обмакнув белый цветок в свою алую кровь, Лана протянула его Рэму. — Пусть это зачтётся, как мой выбор. Я хочу стать твоей женой Рэмхэстам Мэнхес, потому что моя жизнь полна лишь рядом с тобой.

— А я твоим мужем, — беря цветок, проговорил Рэм, ноздри которого тут же раздулись при запахе крови. — Ты превзошла все мои ожидания, — голос Рэма едва заметно дрогнул. — Я люблю тебя, — коснулся он её губ. Их поцелуй и кровавый цветок означал лишь одно — эта пара собралась создать семью.

Её подсознательный жест оказывается имел отношение к одному из древних обрядом эри, который в настоящее время не поддерживался из-за остающихся шрамов на ладонях. Обычно на кугуару бесследно заживали все раны, но вот оставленный шрам от этого обряда так и оставался напоминанием на всю жизнь, напоминанием о слиянии двух в одно целое. Поэтому не задумываясь, Рэм рассёк себе ладонь, приложив свою рану к порезу Ланы, чтобы к соединенным сердцам и душам добавилась ещё и смешанная кровь.

— Согретые одним солнцем, мы дышим одним воздухом и идём по одному и тому же пути, где наши тени слились в одну отныне и пока не погаснут звёзды, — заговорил Рэм, как бывший ученик шамана, он кое-что знал об этом обряде. Для обычных людей это было сравнимо разве что с венчанием. И тут важен был момент и звучащие словно заклинание слова, которые Рэм немного переделал на свой лад. — Моя кровь — твоя кровь, моя душа — твоя душа. Сплетены лучами и ветром, мыслью, словом и чувством, живыми и мёртвыми, духами, что хранят нас и теми, кто по ту сторону Великих. Эту связь не разбить, не развеять. Ни словам ураганам, ни холодной тьме, ни чужой тени. В слиянии родится сила, и единство это вовек не ослабеет, ведь искры в очаге никогда не угаснут, а пламя в груди не остынет. Ты моя — я твой, а вместе мы благословение пяти стихий. Пока я стою на этой земле — я буду любить тебя, и поэтому я беру в свидетели стихию земли. Пока это солнце всходит и заходит — я буду любить тебя, поэтому я призываю в свидетели и силу огня, — замолчав, Рэм выразительно посмотрел на слегка потрясённую происходящим Лану, словно подталкивая её. «Это вовсе не пафос и не дань пережиткам, именно в этот момент слова имеют особое таинственное значение», — говорил его взгляд.

— Пока я дышу — я … буду любить тебя, — неуверенно заговорила Лана, немного сомневаясь, что она должна говорить именно это. — Поэтому я беру себе в свидетели стихию воздуха. Пока по моим венам разгоняется кровь, пока из моих глаз могут капать слёзы, пока всё живое может утолять жажду — я буду любить тебя, поэтому стихия воды так же станет мне свидетелем.

Два шамана в жутких масках чёрных пум встали за спиной Рэма, двое встали позади неё. Пятый, подойдя к молодой паре также заговорил на языке своего племени, что придавало обряду ещё больший колорит:

— Свидетели призваны и единение признано, так как из него исходит свет пятой стихии, завершающий целостность символа — звезды стихий, силы многие века, оберегающей наш народ. Духи благословляют вас, мы ясно слышим их голоса, но путь девушки должен быть пройден до конца, Искупление ещё не завершено. Как только она преодолеет последнее испытание — она по праву вольётся в наше племя и эри назовут её своей дочерью, своей сестрой и женой. А до тех пор, Рэмхэстам и Лана, помните, что пока ваши сердца будут наполнены искренним чувством — до тех пор вы будете хранимы и неуязвимы.

Глава 21

Заиграла музыка, просто-напросто взорвалась восторженными и игривыми звуками, призывая петь и плясать от радости.

— Теперь мы по всем статьям официальные жених и невеста? — с серьёзным видом, Лана вопросительно подняла одну бровь.

— Потанцуй со мной, кексик! — глядя на неё, улыбнулся Рэм. — Как-то помниться я обещал тебе танец, — и не отнимая одной руки, прижимая её к себе другой рукой, молодой вождь увлёк свою невесту в танце. Что её совсем не удивляло — Рэм прекрасно двигался, пластика кугуару давала свои бонусы. И если бы она не влюбилась в него раньше — Лана точно бы потеряла рассудок от вида этого эротично танцующего парня. По всему было видно, что Рэм более чем доволен происходящим, из него просто фонтанировал источник влюблённого блаженства. По одним только глазам можно было понять, насколько его распирает не вмещающееся в груди чувство счастья.

— Я благодарен судьбе, — шепнул Рэм, с нежностью прижимаясь к ней губами.

— Почему? — это было глупо, но Лана до сих пор не понимала, за что он её полюбил. — Вокруг тебя было столько весёлых милых девушек, достойных эри, а ты заморочился проблемной Ланой Сайлас.

Рэм хитро усмехнулся, приготовившись отвесить ей порцию своей иронии:

— Бросающиеся мне под ноги девушки вовсе не добыча для кугуару, меня заводят только проблемные. Я ведь охотник милая и я загнал самую строптивую дичь. А если серьёзно … однажды увидев твои глаза — я понял, что ты мой космос, и эта мысль делала меня сильнее. Я не был ни ослеплён, ни одержим, просто почувствовал, и это нельзя объяснить — что мне нужна только ты. Хорошая или плохая, чужая или любящая другого, обозлённая или ласковая, любая. Ну, а почему ты втрескалась в меня, я даже не спрашиваю!