Читаем без скачивания Переступая грань - Елена Катасонова

Светлана Васильевна взглянула на Женю очень строго.

- Да она и не уговаривает, - печально сказал Женя.

- А потому что все понимает, - уважительно заметила Светлана Васильевна. - Овчинка выделки не стоит... Даже если овчинка - такой Новый год, как этот. Все равно не стоит...

- Чего? - не понял Женя.

- Здоровья, - просто ответила Светлана Васильевна и встала, давая понять, что прием закончен.

Как хотелось Жене поговорить о Лерином состоянии с Таней! Но что-то его удерживало. Может быть, щепетильность? Или опять-таки - стыд? Жена в больнице, а он... И потом - что нового может сказать Таня? Лечащий врач в общем ему объяснила, только он все равно ничего толком не понял. Если сделали кардиограмму, взяли всякие там анализы, то почему нет диагноза? Если "динамика отрицательная", то почему тянут с капельницей? И какая такая динамика за два дня? Наверное, нужно было кому-нибудь дать денег? Никакие не духи доктору, а деньги - тому, от которого все зависит. Но кому? Той же врачихе? Завотделением? Главврачу? Лера велела - духи. Подумать только духи за шестьсот! Женя и не знал, что такие есть цены.

- А знаешь, - похвасталась Лера, - в придачу к духам фирма преподнесла шампанское, Люда сказала!

- Еще бы, - фыркнул Женя. - Небось одна Люда у них и была.

- Нет, - возразила Лера. - Людочка говорит, покупали.

И Женя почувствовал себя нищим.

Теперь он ехал в метро и думал обо всем сразу: о Лере, об избалованной, красивой врачихе, о сыне, который теперь все знает - ну, положим, не знает, догадывается... Как всегда, незаметно и неизменно, стал думать о Тане. Ну вот, свершилось, сбылось: Новый год они будут встречать вместе, и раз для Тани это так важно, станет важным и для него. И даже подарок для нее он придумал: трехтомник Георгия Иванова - роскошный, бесценный; эмигрант же, не издавался с двадцатых годов. Таня любит стихи и оценит подарок.

Я проснулся и вспомнил тотчас

О морях, разделяющих нас.

О письме, что дойдет через год.

Или вовсе к тебе не дойдет...

Да, эти стихи - для нее. И для него - тоже.

- Дари людям то, что тебе хотелось бы получить самому, - когда-то учила Женю мама.

Хотелось бы ему получить трехтомник в подарок? Еще бы! Значит, и Таня обрадуется.

Сегодня он скажет ей, что Новый год они встретят вместе. Ничего не станет объяснять, пусть думает как хочет. Потому что есть некая неловкость в причине, и не надо, чтобы и Таня ее ощутила. Так думал Женя, выходя на "Юго-Западной" из метро. С того самого дня, как увезли Леру в больницу, он не видел Тани, по какому-то суеверию не звонил и теперь чувствовал жгучее нетерпение. Скорей бы услышать голос, без которого так трудно жить, а завтра увидеть Таню, потому что с завтрашнего дня карантин и не нужно ежедневно ездить в больницу, а передачу повезет Денис. Хорошо бы остаться у Тани, но придется, наверное, вернуться домой - мало ли что... А остаться так хотелось...

Автобус все не шел, и не было денег на маршрутку - у него, старшего научного сотрудника Института истории, без пяти минут доктора наук! Всю жизнь - в нищете. Нет, по российским понятиям живут они средне, но по человеческим, конечно, нищие. Ага, вот и автобус. Вперед, на штурм! Втиснулся, втолкнулся, поехали! Вот оно, счастье по-русски. "Ты чего ликуешь, болван? - сурово спросил себя Женя. - Чему, скажи, радуешься?" Ответ он знал. "Радуюсь тому, что есть Таня. Несмотря ни на что - есть Таня. И я люблю ее так, как никогда никого не любил. Прости меня, Лерочка, дорогая, но я же не виноват! Ничего не могу с собой сделать, а может быть, и не надо? Разве должен человек отказываться от счастья, потому что женат и жена в больнице? А Дениска меня осуждает... - Нежность к сыну - не к этому, баскетбольному, а тому - крохотному, беззащитному - сжала сердце. Маленький мой, не осуждай, не надо! Настанет время, и ты поймешь... А может, и нет, если повезет тебе с Людой. Но разве бывает любовь на всю жизнь? - Женя с сомнением покачал головой. - Не знаю, не знаю... Как-то не верится..." Господи, до чего хочется к Тане! Как он не догадался позвонить прямо оттуда, из больницы? Позвонить и приехать! Нет, невозможно: нужно передать сыну список, написанный четким Лериным почерком, - что еще привезти. Вот сейчас он приедет и позвонит. Только бы Дениса не было дома! Да нет, он, наверное, у Люды или у кого-нибудь из своих ребят... Как Таня обрадуется! В Новый год - вместе! Последнее время она все печалится... А что, если пригласить ее в театр - не на Новый, конечно, год, а вообще? Ведь они ни разу не были в театре, а теперь у него свободные вечера...

Мысли разбегались в разные стороны. Женя думал то об одном, то о другом, то о третьем. Мелькнула даже мысль о работе - откуда-то из глубин, из тайников мозга неожиданно всплыло решение еще вчера казавшейся неразрешимой проблемы, и как-то сразу он понял, каким образом ляжет это решение в третью главу диссертации и повторится затем в заключении - как очень важное, ключевое, - но главными были все-таки мысли о Тане. Он должен увидеть ее немедленно! Заедет домой, оставит Денису список, позвонит Тане и, если ему повезет, если вдруг она дома, рванет к ней через всю Москву. И останется до утра, как в тот, первый раз, - будь что будет! Какое это будет счастье! А Денису наврет что-нибудь. В письменной форме это ведь всегда легче.

Но Денис оказался дома и сразу вышел навстречу, на звук отворяемой двери.

- Ну, как мама? - спросил он. - А я как раз приготовил ужин. И чай заварил покрепче, как ты любишь. Я уже стал волноваться.

Он стоял, как всегда перегородив собой маленькую прихожую, смотрел на отца светлыми материнскими глазами, и в глазах этих были любовь и привязанность.

- Ничего... Говорил с врачом... А мама написала тут целый список, отчитывался благодарный за прощение Женя.

Он вешал куртку, снимал ботинки, надевал тапки, и все эти манипуляции помогали ему выиграть время и прийти в себя. Почему, собственно, он был так уверен, что сына нет дома? "Потому что тебе этого хотелось", - упрекнул себя Женя и, вымыв в ванной руки, прошел в кухню.

- Ух ты!

Денис, сияя, смотрел на отца. Еще бы! Он нажарил целую сковороду картошки - хотя терпеть не мог ее чистить! - квашеная капуста и соленые огурчики украшали стол.

- Откуда? - изумился Женя.

- Людина мама передала, - гордо ответил сын. - И нам, и в больницу.

- А ей нельзя, - взгрустнул Женя.

- Почему? - возмутился Денис.

- Потому что сердце, - объяснил Женя. - У них там все недосолено.

- А мы немножко, - подмигнул Денис отцу. - Вот увидишь, она обрадуется.

Они сидели против друг друга, ели картошку - прямо со сковородки, хрустели холодными огурцами, капустой с яблоками и радовались друг другу. Потом пили чай с карамельками - шоколадных конфет в доме давно уже не водилось, - а потом Денис попросил разрешения покурить.

- Ты разве куришь? - опечалился Женя.

- Иногда, - сдержанно ответил Денис.

- А я и не знал, - продолжал печалиться Женя.

- Ты много чего не знаешь, - снисходительно улыбнулся Денис. - Только не говори мне, пожалуйста, что это вредно.

- Да я и не говорю.

Стало почему-то очень грустно. Денис курил, независимо щуря глаза, а Женя все смотрел на своего мальчика... Потом встал, убрал со стола.

- Не надо, отец, я сам!

- Сиди уж...

Вот и Леры нет дома, вот он вроде как и свободен, а все равно под приглядом, и нужно хитрить, чтобы вырваться к Тане. А ведь она волнуется: три дня ей уже не звонил. Женя решительно вышел из кухни, закрыл за собой дверь. Таня сняла трубку сразу, как будто сидела у телефона.

- Але?

- Это я, - покаянно сказал Женя.

- Наконец-то! - выдохнула Таня. - Я уж не знала, что и подумать! Ты как? Ты здоров?

- Все в порядке. Потом объясню. У тебя на завтра какие планы?

- Прием в двенадцать. Вечером - клиника.

Женя тут же послал свой родной институт к чертовой матери.

- Можно приехать утром? - волнуясь, попросил он. - В десять! Нет, в девять!

- Конечно, конечно! - обрадовалась Таня.

Женя быстро оглянулся на дверь кабинета. Закрыта по-настоящему, плотно. А Денис все еще курит в кухне.

- Я тебя люблю, - сказал он тихо. - Очень! Скажи, что ты - тоже.

- Ты знаешь, - так же тихо ответила Таня.

- Все равно скажи, - взмолился Женя.

- Люблю, - смиренно призналась Таня. - Хотя бывает очень трудно.

- А у меня для тебя сюрприз, - заторопился обрадовать ее Женя.

- Какой?

- Тебе обязательно встречать Новый год с мамой?

- Нет, вовсе не обязательно. - Казалось, Таня внезапно охрипла. - А что?

- Ты же просила, вот я и решил...

"Набиваешь, как последний подлец, себе цену... Но ей действительно не нужно знать..."

- Правда? Нет, правда?

Как она обрадовалась! Заговорила вдруг быстро-быстро, тоже чуть задыхаясь - как Лера, только совсем по другой причине.

- Конечно, правда.

- Говорят, в этом году будет что-то особенное! Говорят, вся Москва будет в огнях и ракетах! И метро будет работать до трех часов!

- А разве мы выйдем на улицу? - удивился Женя.