Читаем без скачивания В огне - Александр Афанасьев

Вместо ответа Андрияш подвел перекрестье прицела и нажал на спуск, даже не меняя типа снаряда. Маленькая, белая, спасающаяся от смерти фигурка брызнула на экране, распадаясь на части…

– Молодец.

– Так точно.

– И наглец. Ворон-один, снайпера больше нет.

– Принято, спасибо. У нас была задача провести разведку северо-восточнее этой точки, агрессор пришел оттуда.

– Принято, Ворон-один, посмотрим.

– Спасибо за помощь, – совершенно по-граждански сказал находящийся где-то внизу, в кромешной тьме и в вот-вот готовом развалиться здании спецназовец. – Удачи вам, летуны. Мягкой посадки.

Каждый воюет по-своему. Кто-то – в кресле, не сказать чтобы мягком, но удобном. Кто-то – в кромешной тьме, в разорванном на части зонами соприкосновения городе, под градом пуль. Самое главное – не забывать, что достать могут и на высоте, и тогда придется воевать, как все. Экипаж «Пса» это знал и потому вместо лишнего термоса с кофе брал в самолет лишний автомат с подсумками. Проходили, знаем…

– Господин подполковник, земля просит провести разведку северо-восточнее от них.

– Район не зачищен, я сейчас поднимусь на предельную и пойду дугой. Опасаюсь, как бы не достали с гор, там нашими и не пахнет.

– Там штурмовики днем долбали.

– Но все ли раздолбали? Держите готовность.

– Принято.

Тональность рева двигателей изменилась, они зазвучали глуше и громче. Усиливая левый крен – этот самолет почти никогда не делал правых виражей, – «Громовержец» начал подниматься повыше в небо.

…Все побережье Персии со стороны залива выглядело так: береговая полоса, достаточно широкая, чтобы разместить там города, и горная гряда, невысокие горы, скорее плоскогорье, с пробитыми многочисленными дорогами, с брошенными по ущельям трубопроводами, а дальше гиблые места, пустынные и почти без воды. В горах можно было прекрасно разместиться и укрыться – поэтому-то и воспринял с таким опасением командир «Громовержца-2» предложение уйти северо-восточнее. Как раз там и можно было ожидать сюрпризов.

Самолет поднялся почти на предельную для него высоту, в машине стало ощутимо холодно, упало качество изображения на экране, двигатели жадно глотали разреженный воздух – и его все равно не хватало. Операторам пришлось бросить все силы на попытку получить более-менее приемлемое изображение.

– Надо сократить площадь сканирования, тогда мы сможем усилить сигнал, – сказал Андрияш, пытаясь разобраться в выдаваемой системой информации.

– Намного все равно не увеличим. Мы на пределе.

Из города продолжался исход. Мирняк, захваченный врасплох неожиданно начавшимся штурмом – самые умные давно уже убрались, и теперь убирались все остальные – с наступлением темноты начал выходить из города. Днем истребители-бомбардировщики базового и авианосного базирования наносили удары восточнее, пытаясь уничтожить дороги и воспрепятствовать тем самым возможному подходу подкреплений. На автомобилях из города выбраться было невозможно, и теперь в восточной части города они были просто брошены, где попало. Люди, взвалив на себя все, что только можно унести, часто – маленьких детей – покидали город.

– Я не могу понять, вооружены они или нет?

– Как бы то ни было – они уходят из города, а не идут в него. Опасности нет.

– Если это сматываются из города духи, все равно с ними придется разбираться.

– Если там и есть духи – там же полно беженцев, и удар ты не нанесешь… внимание!

Если одиночного человека система «сечь» уже не могла, то такую цель, как танк, засекала запросто. А то, что двигалось в город, сильно напоминало бронеколонну. И немаленькую… восемь машин.

– Внимание… Кажется, что-то есть. Техника… движется на… юго-запад. Движется не по основным дорогам… откуда здесь она?

Как потом стало известно, именно в горных массивах шахиншах приказывал прятать бронетехнику и снаряжение для возможной войны, все, что у него было. В горах есть пещеры, которые не засечешь с воздуха, есть тропы. Да много чего есть в горах. И об этом узнали экстремисты, немало жандармских офицеров, из тех, что делали эти закладки и готовились ими воспользоваться, теперь выступили «на стороне Аллаха».

– Гром-два Главному, наблюдаю колонну на окраинах города, восемь тяжелых единиц, возможно, враждебных. Из них – два танка, прошу разрешения уничтожить, прием.

– Гром-два, это Главный, вопрос – вы передаете картинку?

– Положительно, передача идет.

– Вопрос – колонна обозначена кем-либо как цель?

– Отрицательно, Главный, в этом районе нет наших сил, колонна на южной окраине города.

– Гром-два, вопрос – вы оцениваете колонну как враждебную?

– Положительно, Главный, мы считаем колонну враждебной, хотя она и не проявляет признаков враждебности.

– Гром-два, вас понял, продолжайте наблюдение, докладывайте обо всех действиях колонны. Мы пошлем группу проверить ее.

– Главный, вас понял.

Полковнику Бульбе все это казалось полным бредом – выяснять, что за бронетехника, с помощью наземных сил. Понятно же, раз сами они пришли с моря – значит, все, что идет со стороны континента, враждебно, и надо это уничтожать без разговоров. Нет же…

– Доложить, лейтенант.

– Веду цель, все системы стабильно.

– Не обозначил?

– Никак нет.

– Обозначь головной.

– Есть.

Лейтенант пробежался по клавишам – и головной прямоугольник сменил цвет с желтого на красный. Теперь, если поступит команда, они подобьют первую в колонне цель и остановят их.

– Лейт, ты можешь опознать головного?

– Никак нет, сейчас попробуем отфильтровать…

Лейтенант сделал скан-картинку в максимальном разрешении, вывел ее на вспомогательный экран и дал задание бортовому компьютеру очистить изображение. Электроника принялась за работу, офицеры внимательно наблюдали за ней.

– Похоже, бульдозерный нож… что-то типа гаубицы, но очень странная штука. Очень большая башня.

Бульба присвистнул. Он-то служил дольше и знал, что это такое:

– Хреновое дело. Это саперный штурмовой танк.

– Из семидесятых?

– Да, но это чертовски хреновая вещь. Видишь ствол?

– Короткий, господин полковник.

– Да, но калибр ни много ни мало – двести три миллиметра. Там тридцать зарядов, и каждым можно снести дом. И пулеметная башенка, видишь?

– Так точно.

– Там три пулемета. Один – четырнадцать и пять, совмещенный со стволом, и спарка «ДШК» – в бронированной поворотной башенке. Если эта штука не за нас и пройдет в город, она наделает таких дел…

– А почему теперь такие не делают?

– Почему, делают. Сейчас есть саперная самоходка, там такие же снаряды, их побольше – вот только башни поворотной у нее нет. А в городе – это не факт что хорошо, конечно, бронирование усилили, на самоходках этих, считай, сплошной бронекорпус, но вот повернуть башню так быстро, как делает это танк, они не могут. Город – это ближний бой, тут именно танки нужны. А они разве что в запасных остались. Они поворачивают…

– Так точно, идут к центру города.

Внизу колонна продиралась через наспех сложенные баррикады, саперный танк, опустив бульдозерный нож, с упорством носорога пер вперед, расталкивая в стороны сгрудившиеся на улице машины.

– Господин полковник, может, попытаемся их остановить?

– Нельзя.

– Павел, поступил приказ смещаться южнее и выходить на исходные, – предупредил Близнюк. – Там внизу будет группа.

Самолет ощутимо пошел вниз, чувство, как спускаешься на лифте. Изображение улучшалось, они неслись над городскими кварталами.

– Гром-два, это Главный, в районе поиска присутствуют зенитные установки. Гром-три попал под огонь и получил повреждения.

– Вас понял.

Лейтенант летал на «Громовержцах» больше двух лет, но впервые у него было настоящее дело. Нет, дела были, «Громовержцы» были самыми востребованными самолетами в «мирное» время в авиации, за два года он совершил примерно пятьдесят учебных и сорок один боевой вылет на охоту за террористами, из них двадцать девять результативных. Но впервые за все время боевой работы им реально грозила опасность.

– Господин полковник, а из чего соседей могли достать?

– Ты что, дрых на инструктаже? Здесь есть пушки калибра восемьдесят восемь и сто семь миллиметров, зенитные, с радарным наведением. Из сороковых, но все переделаны на барабанное питание и на колесном ходу. Если реактивный самолет они не достанут, то нас только так, а сто семь миллиметров – это прощай, Родина, с гарантией. Так что секи как следует, проспишь – три с половиной километра падать.

– Есть…

Вспотели руки – Андрияш по совету Бульбы сшил себе перчатки из тонкой кожи, чтобы чувствовать пальцами то, чего ты касаешься, и в то же время чтобы руки не потели. Вообще-то, не он сшил, а его… дама сердца… пока. И хотя вместо штурвала перед ним был всего лишь джойстик, клавиатура и панель с кнопками, он все равно чувствовал себя летчиком, и перчатки оказались сейчас как раз кстати, чтобы скрыть мгновенно и обильно проступивший пот.