Читаем без скачивания Лич добра и поддержки (СИ) - "RedDetonator"

— Будет исполнено, повелитель, — ответил полупокерского вида немёртвый.

Спустя минуту ожидания, уже готовые, но ждущие своего часа в печи, блюда были поставлены на стол. От жареного гуся исходил соблазнительный аромат, а мой перцовый карнаж буквально дымился.

— Спасибо, господин! — упал Лужко на колени.

— Я тебе не господин, — вздохнул я. — Зови меня Алексеем Ивановичем. Или просто Алексеем. И начинай есть. Твои страдания закончились.

— Спасибо! Спасибо! — Владимир вскочил и чуть ли не запрыгнул за стол. — Век буду благодарен!

Я взялся за ложку и начал смаковать термоядерной остроты карнаж. Карнаж — это моё личное название блюда, представляющего собой смесь перловки и гречки, политую из перцового баллончика. Чистейший олеорезин капсикум способен начисто выжечь вкусовые рецепторы живого человека. А для мертвеца это просто охренительно острое блюдо, жестокими методами принуждающее ненадолго почувствовать себя живым.

— М-м-м, ништяк… — выдохнул я, проглотив тщательно пережёванную кашу.

Владимир же быстрыми движениями разрывал горячего гуся и, почти не жуя, проглатывал крупные куски сочного мяса. Судорожными глотками он запивал блюдо размороженным японским пивом. Оно, скорее всего, сильно просроченное, но никто ни разу не жаловался.

— Итак, — заговорил я, раскуривая сигарету. — Ты, насколько я слышал, имиджмейкер?

— Да, Алексей Иванович! — с готовностью подтвердил Владимир. — Восемь лет был ответственным за общественный имидж депутата думы города Владивостока Николая Жоржевича Сипачёва!

— От какой партии депутат? — поинтересовался я.

— КПРФ, — ответил Лужко, отодвигая тарелку с костями.

Гусь был совсем не рекордсмен, среднего размера, но Владимир силён, раз так быстро умял его в одну харю.

— Значит, опыт имеешь, — произнёс я задумчиво. — Я тебя выкупил, как ты догадываешься, не просто так. У меня есть некоторые проблемы с имиджем — все, почему-то, считают, что я воплощённое зло и ничего хорошего от меня ждать не следует. Наоборот, меня лучше поскорее завалить, чтобы я не придумал чего нехорошего.

— Ну, лич же… — неуверенным тоном произнёс Владимир.

— Володя, — заговорил я. — Это всё социальная стигматизация. Ты посмотри, что я тут отстроил! Восстановил проёбанную вами Стоянку, превратил её в цветущий Душанбе! Кто уничтожил всю популяцию оборотней в окрестностях? Я это сделал! Кто избавил этот мир от целых шестнадцати поселений людоедов и их боеготовой армии, только и ждущей удачного момента, чтобы напасть на невинных селян? Алексей Иванович Душной! Сами бы они смогли? Да ни в жизнь! А я смог. Кто добывает экзотические для этих мест товары, рискуя нежизнью на Земле? Я. Кто наладил водо- и электроснабжение в Душанбе? Я! Но всем насрать! Лич же!

— Вам нужно улучшить свой имидж не в городе, а у соседей? — спросил Владимир.

— Естественно! — ответил я. — Мне нужны новые поселенцы, с которыми мы сможем разделить блага цивилизации и настоящей законности. Кто-то должен заниматься сельским хозяйством, кто-то должен заниматься ремеслом — мне нужна полноценная жизнь в этом регионе. И главное препятствие к этому — сраная стигматизация личей! Ты же специалист — поправь мне имидж, чтобы живые перестали видеть во мне чудовище из их детских кошмаров. Сумеешь?

— Мне нужна сначала информация, а затем и ресурсы, Алексей Иванович, — ответил на это Владимир. — Сперва я пойму, с чем мы будем работать, а затем уже и начнём давить на нужные точки.

— Будут тебе ресурсы, будет тебе информация, — махнул я рукой с зажжённой сигаретой. — Главное, чтобы были видимые результаты, а остальное неважно!

— А каковы условия? — перешёл к личным шкурнякам Лужко.

— Читай, — передал я ему контракт. — Постоянное трудоустройство, обеспечение отдельным жильём, десять немёртвых в PR-команду, с перспективой расширения, зарплата пять солидов в месяц, а также доступ к некоторым благам с Земли. Личный телефон, персональный компьютер, даже бабу, если надо, предоставим. Правда, она будет из немёртвых жителей Душанбе. Но у тебя всегда есть вариант найти себе живую бабу, если такая не устраивает. Отличные же условия, да?

— Великолепные! — заулыбался мой личный имиджмейкер, после того, как подписал прочитанный договор. — Когда приступать?

— Сегодня же.

/земли ререгов, опорный лагерь Ордена Тернового венца/

—… только вырезать поголовно, других способов не вижу, — закончил доклад Савушкин.

— Вот всё бы тебе вырезать, всё бы тебе истребить! — раздосадованно воскликнул Точилин. — Мягче надо! Мягче.

— Нежнее, Виктор, — с усмешкой произнёс Некипелов. — Ещё нежнее.

— Ха-ха! — хохотнул Савушкин.

— Не понял, — нахмурился Точилин.

— Реклама такая была, шоколада, вроде бы, — пояснил бывший капитан милиции.

— Сейчас не до шуток, — процедил рыцарь-командор Точилин, вспомнивший эту старую рекламу. — Эти ререги (1) должны быть замирены в течение следующих трёх месяцев, иначе не видать нам похода в Серые земли. Есть ещё какие-нибудь идеи, помимо геноцида?

— Угнать всех женщин и детей на нашу землю, а мужиков истребить или продать в рабство, — предложила Горенко. — Так мы не уничтожим их, но обезопасим на годы.

— Тьфу ты, опять людоедство какое-то, — посетовал рыцарь-командор. — Мы военно-религиозный орден, а не гитлеровцы какие-то, поэтому давайте вырабатывайте нормальное решение!

Король франков дал слово, что всецело поддержит поход на Серые земли только при условии, что его рубежи будут в полной безопасности.

Орден разобрался с ругами, замирил вандалов, а также нанёс сокрушительное поражение бургундам, но вот ререги… Этим невозможно навязать генеральное сражение, они регулярно совершают ночные набеги на лояльные Ордену поселения и даже на военные лагеря, а ещё очень любят партизанить в тылу врага. Все предыдущие противники неверно оценивали мощь, против которой выступали, а вот ререги всё прекрасно понимают и их воинский культ не имеет откровенно вредных атрибутов о чести и правилах ведения войны. Они воюют, как им удобно, а сейчас удобно истощать вторгшегося врага ночными нападениями и вырезанием усиленных охраной обозов.

— В моей роте уже двадцать три окончательно выбывшими вне прямого контакта с противником, — пожаловался Некипелов. — По-человечески с ререгами уже не получится, они любое наше послабление обращения воспримут как слабость. Они понимают только закон силы.

— Нехорошо это, — Точилин протёр лицо платком. — Славяне же.

— У них даже язык на наш не очень похож, — покачала головой Елизавета Машко. — Насколько я могу судить, это полабы, то есть предки поляков и прочих чехов.

— Всё равно ближе, чем франки, — хмыкнул Савушкин. — Но это не должно влиять на твоё решение, командор. Сам же постоянно говоришь, что надо в Серые земли, потому что некромант, только дай ему время, будет становиться всё крепче и крепче.

— Возможно, мы уже опоздали и его не взять без тяжёлых потерь, — произнёс Иван.

— Может, да, может, нет, — пожала плечами Горенко. — Пока не придём туда, не узнаем. Но некроманта надо валить, пока не стало слишком поздно. Поэтому решай, что делать с ререгами.

Иван крепко задумался. Репутация Ордена, от региона к региону, очень разная: в землях франков его боготворят, потому что он борется с чудовищами и замиряет соседние племена, а вот в племенных землях его ненавидят, за то, что мешает совершать налёты и отнимает земли. Мягкое отношение с ререгами ни на что не повлияет и будет воспринято как слабость…

— У нас нет другого выхода, — больше для себя произнёс Иван. — Валя, действуем по твоему плану.

Примечания:

1 — Ререги — также известны как бодричи — племя из полабских славян. В VI веке н. э. существовали в рамках союза племён ободритов, представленных бодричами, ваграми, полабами и варнами. Бодричи жили к северу от Эльбы, у них был город Велиград, ныне известный как Мекленбург. У вагров был город Старгард, ныне Ольденбург, а у полабов Ратибор, ныне Ратценбург. Во времена франкского короля Карла I, выступали его союзниками в войне против союза племён лютичей (известных тогда немцам как венеды или велеты) и племени саксов. В реалиях действия романа, как и все обитатели «верхнего» мира, частично просачивались в место действия через стихийные порталы, случайно или целенаправленно, поэтому представляют собой определённую силу, прямо и косвенно влияющую на более организованные государственные образования.