Читаем без скачивания Механический Орфей - Рэй Олдридж

Геджас отвернулся от моря, устроился поудобнее и стал ждать.

Руиз сосредоточился на управлении катамараном. Левый поплавок глубоко ушел в воду, потому что ветер дул справа. Эйндиукс особо предупреждал, чтобы он не позволял суденышку зарываться носом в волны: очевидно, лодка могла кувырнуться через нос. Второй поплавок шипел, рассекая воду. Беглец нутром чувствовал готовность этого поплавка подняться кверху и перевернуть лодку боком.

Он немного развернул мачту, чтобы ослабить давление ветра на паруса, и баллоны более-менее выровнялись. Руиз постепенно привыкал к ощущению руля в руках, начинал понимать, как именно реагирует лодка на его прикосновения, и напряжение оставило его. Если погода не испортится, он справится с управлением.

Вскоре после полудня ветер стих, и беглец смог на какое-то время оставить рулевое весло. Он проглотил глоток древней воды из канистры, но не смог заставить себя попробовать питательные кубики. Они чем то напоминали мумии и отдавали затхлостью. Насколько он знал подобные рационы, они другими и не бывали, но при теперешней скорости он достигнет Моревейника задолго до того, как столкнется с проблемой голода.

Руиз произвел замеры старинным секстантом, нанес свое положение на карту и сверил с заданным изначально курсом. Пройденное расстояние он отметил с большим удовольствием: в последние три часа катамаран делал в среднем по четырнадцать узлов в час. Затеплилась смутная надежда, что ему удастся выжить и добраться до Моревейника, и это было хорошо. Но там он окажется лицом к лицу с практически неразрешимой задачей.

Беглец отвязал рулевое весло и сосредоточился на насущных проблемах, черпая в этой сосредоточенности силы и вдохновение. Остаток дня он провел легко и бездумно. К ночи ветер стал крепчать, и к западу поплыли низкие тучи. Волны сделались выше и разбивались о поплавки катамарана с шипеньем и гулом.

Руиз поежился и переставил парус так, чтобы замедлить ход, приспосабливаясь к усилившемуся ветру и непогоде. И все же суденышко рвалось вперед в клочьях пены, перескакивая с волны на волну. Бывший агент чувствовал дрожь палубы под ногами, и ему делалось все тревожнее.

Когда сгустилась тьма, скорость стала еще страшнее, а волнующееся море выглядело зловещим. Беглец сражался с рулевым управлением, пытаясь сделать так, чтобы волны били в скулу лодки, не круша, а подталкивая ее вперед. Но ветер ревел в парусах, и Руиз опасался, что лодка взлетит с одной волны и зароется носом в глубину следующей.

Он пытался сообразить, что нужно делать, вызывая в памяти давно минувшие дни, когда воевал на планете, покрытой океанами, и наконец вспомнил. Дождавшись затишья, он слегка переставил кливер по ветру и перенес рулевое весло левее.

Лодка замерла, чуть развернулась и закачалась на волнах, словно уточка. Руиз закрепил руль, вытер с лица пену и прополз по койке размером с тесный гроб к подветренному поплавку. Он аккуратно захлопнул задвижку каюты и вытянулся на тонком матрасе.

По телу прошла дрожь удовольствия — он и сам не понял почему. Лодка бешено подпрыгивала, ветер визжал, барашки скакали по волнам. Но путешественник заснул, невзирая ни на что.

Беглец проспал до тех пор, пока солнце не поднялось высоко над горизонтом, и разбудила его в конце концов именно тишина. Выйдя на палубу, он обнаружил, что ветер утих до легкого дуновения и лодка покачивается на стеклянной поверхности моря. Оставшееся волнение мягко поднимало и опускало суденышко, и Руиз снова порадовался, что никогда не страдал морской болезнью.

Он отвязал руль и двинулся своим курсом далее, к Моревейнику.

Продвижение вперед уже не было таким впечатляющим, как накануне. Несмотря на все ухищрения, у стихшего ветра удалось вымолить лишь три-четыре узла. Беглец попробовал закинуть удочку, но безрезультатно, потом сделал все необходимые замеры и принялся изучать карты. Он не знал точно, насколько ночной шторм снес его к востоку, пока не вычислил свое положение еще раз, днем. Глаза его постоянно обшаривала горизонт, особенно справа, словно ожидая, что там вот-вот покажутся очертания берега Нампа.

После полудня в двух километрах по правому борту Руиз заметил маргара — одинокого самца, который поднялся на поверхность, чтобы прочистить дыхательные отверстия. Огромная рептилия вырвалась на поверхность в вихре пены, воздух с шипеньем выходил из ноздрей, а на поднятом гребне плясали солнечные зайчики.

Пока зверюга не погрузилась обратно в воду, Руиз старался не дышать. Заинтересует ли хищную тварь утлая лодчонка? Время шло, но никто на него пока не нападал.

Беглец уже было расслабился, когда заметил на вое точном горизонте обтекаемое черное тело. Силуэт резко повернул в его сторону, и горе-мореход почти по жалел, что не пошел на обед маргару. «Нет, — тут же свирепо одернул он себя, — ничего подобного, и хватит подобных шуточек». И проверил свой вибронож.

Через несколько секунд Руиз уже мог разглядеть горящие злобой маленькие глазки, нарисованные на носу приближающегося корабля. «Замок Дельт», — подумал он, цепенея. Судно оказалось маленькой, быстрой реактивной лодкой с открытой рубкой. Такие суда обычно использовали для разведки и проникновения в тыл врага. За стеклом, которое защищало рубку от брызг, угадывались две фигуры в броне.

Бывший агент погладил вибронож — на редкость бесполезное в подобной ситуации оружие. Он лихорадочно искал выход из создавшегося положения, но на ум ничего не приходило. Наконец он решил, что лучше всего притвориться совершенно безобидным и беспомощным и надеяться, что дельтанцы проявят беспечность в обращении с подобным пленником.

Он пощипал щеки, пока покалывание и тепло не подсказали ему, что они порозовели, и расчесал пятерней волосы, чтобы они легли гладкими волнами.

Катер подошел боком, послав волну, которая перехлестнула через палубу катамарана. Двигатель взревел и перешел на низкие обороты. В поплавки впились абордажные крючья, а затем тросы втянулись, сблизив рывком оба судна.

Руиз приветливо улыбнулся экипажу лодки — двум дельтанцам в черно-красных масках и легкой броне в черную и ядовито-зеленую полоску. Значки на масках показывали, что перед ним члены офицерской касты, называемые субдоминаторы: молодые, неопытные, не выше взводных. Шлемов на них не было. Вероятно, его сочли легкой добычей.

Один держал в руках осколочное ружье и беззаботно поигрывал предохранителем.

— Привет! — крикнул Руиз, сложив на груди руки. Он постарался сделать свой голос тонким и высоким, с оттенком кокетства. — Я так рад, что вы меня нашли! Один из дельтанцев рассмеялся с напускной жестокостью. Бывший агент легко мог представить его сидящим в классе, где покрытый шрамами ветеран объяснял командным тоном: «Смеяться надо так, чтобы кровь в жилах сворачивалась! Теперь все вместе: смейтесь!»