Читаем без скачивания Катынь. Ложь, ставшая историей. - Елена Прудникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вышла иллюстрация к известному афоризму: может быть, и хотели как лучше — но получилось как всегда. Кратко, но емко обрисовал картину польской оккупации белорусский ученый А. В. Тихомиров.
«Придя в Белоруссию, поляки отменили все распоряжения и декреты, изданные советскими органами власти. Прежним владельцам возвращались национализированные имения, предприятия, недвижимость и т. д. (в случаях, когда они не спешили вступать во владение своей собственностью, та переходила под управление польских оккупационных властей). Была возобновлена частная торговля, свернутая в условиях политики " военного коммунизма что позволило в сравнительно короткие сроки наполнить магазины товарами. При содействии американской военной миссии польские оккупационные власти демонстративно провели расследование по фактам уничтожения местных жителей органами ВЧК под Минском».
Едва ли это расследование расположило крестьян в пользу пришельцев, поскольку те сразу же начали собственное уничтожение местных жителей, причем куда более жестокое. Что же касается частной торговли — то можно себе представить цены в тех магазинах, если при жестокой нехватке товаров они были «наполнены».
«…В районах, прилегающих к линии фронта, власть находилась в руках военных. Даже когда польские представители пытались создать на местах выборные органы с участием местного населения, при определении кандидатур проявлялась чрезвычайная осторожность. Практически на все руководящие посты назначались помещики, а низший персонал рекрутировался из бывших чиновников и мелкой шляхты.
…Главными задачами новых властей являлось снабжение тыла польской армии и использование материальных и людских ресурсов оккупированных земель для военных нужд. В этой связи значительное внимание уделялось усилению карательных органов — на " крессах»[65] активно действовали жандармерия, служба безопасности, полиция.
При необходимости тыловая администрация могла использовать воинские формирования».
Опять же разительный контраст с большевиками: те в первую очередь усиливали пропагандистскую работу, и лишь потом карательную. Но тут поляков можно понять. Им было бы трудно найти слова, чтобы объяснить белорусам, почему они должны стать гражданами Польши, а не России. Аргумент «потому что это наша земля» не выдерживал критики ни с исторической, ни с этнографической точки зрения, а других Варшава не имела. Оставался только один довод, зато бесспорный — сила.
«На занятых поляками территориях проводились массовые аресты, заключение в тюрьмы и концлагеря, пытки, расстрелы, зачастую публичные… Часто жертвами репрессий становились обвиненные в «сочувствии к большевикам». Имущество репрессированных подлежало конфискации. Характерными чертами польского правления были оскорбления и рукоприкладство в отношении непольского населения.
Тяжесть оккупационного режима легла на плечи белорусского крестьянства. Помещики, которые возвращались в свои имения, требовали у крестьян возвращения земель, угодьев, инвентаря, предметов домашней обстановки, пропавших за время их отсутствия, и налагали на крестьян высокие натуральные платежи и штрафы за пользование землей, лесами, водоемами, чтобы компенсировать понесенный ущерб. Обычным явлением стали реквизиции в пользу польской армии. Жители деревень несли коллективную ответственность за повреждение средств связи, мостов, а также диверсионные акции партизан.
Непростым было положение белорусских рабочих. На большинстве предприятий рабочий день составлял от 12 до 15 часов (его продолжительность определял владелец предприятия). Заработная плата была низкой, но работодатели часто не выплачивали и ее, заменяя выдачей продуктов по мизерным нормам. Владельцы предприятий получили право подвергать рабочих экзекуциям, арестовывать, штрафовать. Полномочия профсоюзов были ограничены, часто они действовали под надзором жандармерии. На особо тяжелых работах использовались военнопленные. Низкие размеры зарплат не позволяли рабочим приобретать продукты и предметы первой необходимости, цены на которые резко возросли».
Стоит ли удивляться, что и в Белоруссии случилась обычная для того времени вещь. По всей России население не слишком любило большевиков, установивших на подконтрольных им территориях достаточно жесткий режим. Но едва появлялись любые «освободители от большевизма» — белые ли, зеленые или, в данном случае, поляки, как люди начинали прямо на глазах «краснеть» и теперь уже воспринимали большевиков с их порядками как долгожданных избавителей. Воистину все познается в сравнении, и на советскую территорию бежали люди с оккупированных поляками территорий, говорившие: «Лучше смерть, чем польское гостеприимство».
Впрочем, законы военного времени мягкостью не отличались нигде и никогда. Но, может быть, кончится война и расцветет долгожданная свобода? На это надеялась националистически настроенная интеллигенция (каждая империя имеет свои «народные фронты», не была исключением и Российская).
«Представители Виленской белорусской рады и Центральной белорусской рады Гродненщины (данные организации были созданы в начале 1919 г.) приветствовали Ю. Пилсудского во время посещения им Вильно (апрель 1919 г.) и Гродно (июль 1919 г.). На торжественном приеме в городском театре члены Виленской белорусской рады благодарили его за освобождение белорусских земель от «узурпаторов-большевиков " и призывали продолжать наступление на восток вплоть до освобождения всей территории Белоруссии, включая Смоленщину. Президиум Центральной белорусской рады Гродненщины в апреле 1919 г. выражал уверенность в том, что польское правительство поможет белорусам обрести подлинную государственную независимость. С большим энтузиазмом белорусские деятели восприняли виленское обращение Пилсудского от 22 апреля 1919 г.
Однако очень скоро выяснилось, что надежды оказались призрачными. Польские власти не просто игнорировали факт существования белорусского национального движения, но сознательно препятствовали его развитию на землях Виленщины и Гродненщины, рассматривая их как достояние Польши. Все политические объединения белорусов, созданные в начале 1919 г., распускались. Белорусские деятели, критически относившиеся к новой власти, арестовывались…
Мощный удар был нанесен по системе белорусского национального образования. В 1919 г. поляки закрыли Будславскую белорусскую гимназию, выселили из занимаемых помещений Минский белорусский педагогический институт и Гродненскую белорусскую общеобразовательную прогимназию. Из-за недостатка средств прекратили свою деятельность учительские семинарии в Несвиже и Борисове, в сложных материальных условиях действовали белорусские гимназии в Слуцке и Вильно. Из 150 белорусских школ, созданных на Виленщине и Гродненщине во время немецкой оккупации, к осени 1919 г. осталось не более двадцати.
Польские чиновники отказывались рассматривать документы, прошения и заявления, написанные не по-польски. Только на польском языке публиковались объявления и призывы, предназначенные для оповещения местного населения. Учреждения, на которых отсутствовали вывески на польском языке, подлежали закрытию. Кроме того, сотрудники официальных инстанций должны были использовать польскоязычные бланки и печати. Оккупационная администрация требовала вести делопроизводство на польском языке в государственных учреждениях, где работали белорусы (почта, телеграф, железная дорога и т. п.).
Курс на полонизацию просматривался и в религиозно-церковной сфере. Приоритет отдавался римско-католическому вероисповеданию. В 1919 г. на землях Белоруссии стал проводиться курс на принудительное преобразование православных церквей в католические костелы. Таким образом православные лишились храмов в Белице, Вильно и Лиде, католическим стал женский Мариинский монастырь в Вильно. Польские власти требовали, чтобы богослужение не только в костелах, но и в православных церквях велось на польском языке».
Конечно, нельзя сказать, что Гродненщина, а тем более Виленщина являлись белорусскими районами. Население там было смешанное, настоящий «восточноевропейский Вавилон» — русские, украинцы, белорусы, поляки, литовцы, евреи… Поляков в обоих районах было меньшинство, и даже согласно «линии Керзона» они оставались за пределами Польши. И ведь непреложным фактом является, что к тому времени уже существовало самостоятельное государство — Советская Социалистическая республика Белоруссия.
Позднее Пилсудский слегка ослабил натиск, заявив, что готов пойти на уступки касательно культурного развития белорусов. Он кое-как сумел договориться с пропольски настроенной частью белорусских политиков — и тут же уравновесил свою «добрую волю», начав репрессии против антипольски настроенной части.
