Читаем без скачивания Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Интерлюдия

Главный пассажирский салон, линейный крейсер «Неукротимый», над Кадией

ХОР

— Это же бессмысленно.

Старыми, раздраженными глазами высший инквизитор Бронислав Чевак посмотрел поверх скрипториума на своего нового дознавателя. Скрип стилуса инквизитора, похожий на шум статики, затих. В хмуром взгляде Чевака читалось обвинение.

— Разве недостаточно, что мне приходится работать под адский шум снаружи? Во имя Трона, дитя, неужели нельзя хотя бы здесь соблюдать тишину? — спросил Чевак.

— Точки зрения в этих записях диаметрально противоположны, — невозмутимо гнул свое Кьерас. Из-за бронированных створок, за которыми находился задний иллюминатор салона, донесся грохот битвы. «Неукротимый» содрогнулся, когда пустотные щиты на корме крейсера отразили залп вражеского корабля, идущего в хвосте.

— Не для того Бог-Император выпустил тебя в свой благословенный Империум, чтобы ты пытался увидеть смысл сразу во всем, — сказал старец. Аколит еще сильнее нахмурился, отчего кольца и прочие украшения на узком лице хараконца тихо зазвенели. Это была одна из многих черт, которые раздражали Чевака в новом ученике. Аколита выбрал Клют. С тех пор, как высший инквизитор отправился в долгий и непредвиденный отпуск в Черную Библиотеку, Раймус сам успел стать инквизитором Ордо Ксенос. Он предпочитал лично следить за безопасностью Чевака, и, поскольку высший инквизитор снова вернулся в ряды Ордо Ксенос, решил передать ему собственного дознавателя Фердана Кьераса.

— Ты лишь осколок разбитого зеркала, — заявил Чевак, взял трость из железного дерева и захромал по помещению, не опираясь на нее. Время, проведенное в Черной Библиотеке, весьма положительно повлияло на его здоровье, и, хотя высший инквизитор чувствовал тяжесть четырехсот восьми лет на увядающей коже и в старых, ноющих костях, он больше не нуждался в защитном скафандре с поддерживающим каркасом и искусственной атмосферой. Рабочий халат и жилет мешковато висели на костлявом теле, а узорчатый край широкого пояса свисал до самой палубы, украшенной зловещей эмблемой Ордо Ксенос. — Осколок разбитого зеркала, отражающий тысячу истин из тысяч других осколков. И ты хочешь увидеть все зеркало целиком, — Чевак пренебрежительно хмыкнул. — Поиск божественной истины — пустая затея. Если даже и найдешь, тебе не хватит ума, чтобы осознать ее.

Дознаватель сделал вид, будто Чевак ничего и не говорил, и вслух зачитал с одного трансвитка:

— Обращение к Совету Рианти. «Только галактика, очищенная и свободная от грязи ксеносов, будет достойна возвращения Императора. Вы наслаждались свободой и ничего не делали, чтобы заслужить ее, но теперь пришло ваше время. На этот раз вы будете сражаться в одиночестве. Теперь вы заплатите за свободу тяжелым трудом и человеческой кровью».

— Как я рад слышать то, что сам написал несколько минут назад, — съязвил Чевак, повысив голос, чтобы его было слышно сквозь нарастающий грохот битвы кораблей.

— А вот, — продолжал Кьерас, — Конклав Хара. «Грозная тьма нисходит на галактику, и при жизни нашей ей не будет конца. Вот-вот начнется эпоха невообразимого ужаса. Эпоха, в которой человечество со всем могуществом Империума не сможет выстоять, когда мощь чужаков-эльдаров бессильна. В этот самый момент наша погибель преследует нас меж звезд. Свет древней цивилизации уже угасает. Настал черед человечества поднять упавший факел и стать старшей расой. Это время возвращения Бога-Императора, время продолжить то, что он начал, и объединить галактику под одним благословенным знаменем».

— И что? — резко спросил Чевак и снова сел на свой трон.

— Эти послания противоречат одно другому.

— Дознаватель, ты думаешь, я лишился рассудка? — медленно и угрожающе проговорил инквизитор. — Что я стар и слабоумен? Или, возможно, затронут порчей?

— Нет, высший инквизитор, я не хотел вас оскорбить, — покорным голосом заверил Кьерас.

— Оскорбить? — переспросил Чевак. Еще несколько тяжелых ударов эхом отдались по линейному крейсеру. — Твои бесконечные и бессмысленные вопросы только на это и способны, глупое ты дитя.

За те месяцы, что прошли после возвращения из Черной Библиотеки, Чевак начал скучать по тишине. Спроси что-нибудь у эльдара и получишь три ответа — все три ужасающие и все три истинные. Ксеносы давно уже не нуждались в том, чтобы задавать целые вереницы глупых вопросов, что Чевак весьма и весьма ценил. Когда он вернулся к людям, простые умишки стали постоянно засыпать его такими же простыми расспросами.

Двери салона распахнулись, и внутрь вошел алебастрово-бледный астропат, который явился забрать и передать адресатам многочисленные послания высшего инквизитора. Многочисленные и незаконченные. «Неукротимый» снова покачнулся, псайкер споткнулся, и по палубе скрипториума запрыгали свитки.

— Как там битва? — поинтересовался Чевак.

— Я ничего не знаю о ходе сражения, сэр. Я лишь выполняю вашу волю, — торжественно объявила фигура, закутанная в плащ с капюшоном.

Чевак что-то проворчал про себя. Он ненавидел, когда ему задавали вопросы, но сам всегда был пытливым человеком. Особенно с тех пор, как Клют инфицировал его агрессивным мемовирусом как раз перед посещением Черной Библиотеки. Любознательность была неплохим качеством для имперского инквизитора, и в конце концов легче было терпеть вопросы Кьераса, чем безразличное слепое повиновение. Чевак постоянно задавался вопросами касательно авторитета и мотивов других людей и ожидал от своих сограждан того же.

— Подожди снаружи, — приказал Чевак астропату, и тот немедленно подчинился. Высший инквизитор повернулся к дознавателю. — С тех пор, как я вернулся, я успел стать… чем-то вроде знаменитости, — сказал он. — Я никого об этом не просил, клянусь. Моя память обременена множеством секретов, и много тех, кто хотел бы освободить меня от этого груза. Для каждого ненормального радикала я стал флагманом, источником познания. Для пуритан я еще более опасен и полон скверны, чем когда-либо, но они тоже хотят завладеть этими тайнами, прежде чем сжечь меня на вершине улья, набитого еретиками. А хаоситы и культисты — эти бесконечно жаждут моих знаний, — на лице Чевака отразились мрачные раздумья. — Только вчера на этот самый стол положили доклад о живой камере для вскрытий, которую нашли агенты Клюта, расследующие деятельность Криптоклидиев, культа Тзинча на Ингольштадте. Похоже, что эти люди хотели захватить меня и извлечь мозг, чтобы при помощи психических технологий вырезать из него секреты. Безумие. Вот до чего дошла галактика.

Высший инквизитор замолк, и Кьерас собрался было задать вопрос, но воздержался.

— Я мало чем могу помешать безумным культистам, — признал Чевак. — Даже имперским. Мой же союзник, кардинал Карадок, в своем заблуждении возглавил гражданский крестовый поход в субсекторе Спурция с целью объявить меня живым святым Имперской Веры. А в то же самое время охотник на ведьм Павлак разоряет миры, где проходили конклавы с моим участием, казнит инквизиторов, которые встречались со мной и слышали мои слова, и заявляет, что все мы — пешки ксеносов или Губительных Сил. Единственный способ покончить с этим сумасшествием — угодить всем и каждому.

— Так мы не полетим на Хар?

— И на Рианти тоже. И на сотню других миров, куда я разослал свои предписания. Все они — мертвые камни, места, куда, конечно, устремятся культисты, охотники на ведьм и лицемерные друзья, но не причинят большого вреда. Ну, разве только друг другу. Вряд ли из-за этого я буду плохо спать.

— Дезинформация, — кивнул Кьерас.

— К тому же благодаря этому умеренные радикалы и пуритане останутся спокойными. И получившееся в результате равновесие сил…

— …утихомирит амалатианцев, таких как лорд Горедон и великий магистр Шпехт, — закончил хараконец. — Так куда мы направимся?

— Если пробьем блокаду, — доверительно сообщил инквизитор, — то на Гидру Кордатус. Клют организовал настоящий конклав на Мирах-Часовых. Я один, и я всего лишь человек. Но там я смогу донести свою точку зрения до других и применить на благое дело хотя бы часть знания, полученного в странствиях.

— Вы излагали различные точки зрения, так какая же из них на самом деле ваша? — спросил Кьерас.

— Долети со мной до Гидры Кордатус и узнаешь, — ответил Чевак.

Стилус инквизитора слетел со стола, когда салон внезапно содрогнулся, и по всем стенам, полу и потолку пробежал мучительный стон металла.

— Что за черт? — выпалил Кьерас.

— Это не орудие, — заметил Чевак. Колокола и сирены завыли в коридорах линейного крейсера. — Что-то врезалось в корабль. И близко к нам.

Кьерас вскочил и выхватил из кобуры автопистолет с удлиненным стволом. Оба ждали. Прислушивались. Молились. Откуда-то из глубин корабля донеслись выстрелы и крики. Ощущались все более интенсивные залпы лазерных батарей, пробующих на прочность пустотные щиты.