Читаем без скачивания Эра адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - Д. Лихарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же Фишер тяжело переживал свою отстраненность от «больших дел». Накануне отставки он жаловался Памеле Маккенна: «У меня такое ощущение, будто я остался один в целом свете» 15. Теперь это чувство еще более усилилось. Правда, у Фишера остались весьма почетные общественные обязанности — как уже говорилось, ему были пожалованы титул барона и звание пэра. Это было большое отличие. На памяти Фишера только одни военный моряк удостоился такой чести — адмирал Артур Худ, занимавший пост первого морского лорда в конце 80-х гг. прошлого века, в бытность которого была принята доктрина двухдержавного стандарта. Но удовлетворение Фишера новыми регалиями было неполным. Честолюбец рассчитывал на титул виконта! 16. Однако после тщательного изучения ситуации и в связи с отсутствием такого прецедента в истории, Эдуард VII отклонил этот вариант. Действительно, даже самые выдающиеся флотоводцы прошлого, как Нельсон и Энсон, удостоились, только баронства.
Став пэром Англии, Фишер получил пожизненное место в палате лордов. Однако среди депутатов верхней палаты парламента старый адмирал чувствовал себя «не в своей тарелке».
Получив титул исключительно за заслуги перед отечеством, Фишер с некоторой долей презрения относился к наследственной знати, составлявшей большинство в палате лордов: «Наследственные титулы — полная нелепость в условиях современной демократии, и чем быстрее мы избавимся от этих снобов, тем лучше» 17.
Фишер почти никогда не выступал в прениях, и все время ломал себе голову, к какой фракции в палате лордов ему примкнуть. Поскольку эту дилемму ему разрешить не удалось, адмирал обычно усаживался в центре. Лорд Фишер голосовал поочередно то за либералов, то за консерваторов, в зависимости от того, чьи решения, как ему казалось, были выгодны для военного флота. Старик по-прежнему мыслил категориями дредноутов и на проблемы внутренней политики «смотрел через якорный клюз».
Тем временем в Адмиралтействе произошли большие перемены, которые в значительной степени явились следствием неудачного стратегического планирования, практиковавшегося во времена Фишера.
Нельзя сказать, что за время нахождения Фишера на посту первого морского лорда стратегическими планами вообще не занимались. Когда к концу 1906 г. была в основном завершена передислокация основных сил флота и сосредоточение их против Германии, возникла необходимость в пересмотре существовавших военных планов. Поскольку генеральный морской штаб в то время отсутствовал, Фишер поручил начальнику отдела военно-морской разведки Оттли и капитанам 1-го ранга Слейду и Бэлларду разработать новые военные планы на случай войны с Германией. Им также помогал в этом деле Морис Хэнки 18. Комитет, назначенный Фишером, работал в период с 1906 по 1908 г. и подготовленный им стратегический план определял политику Адмиралтейства вплоть до 1911 г. Впоследствии он был опубликован в двухтомном сборнике документов «Архив адмирала сэра Джона Фишера», составленным военно-морским историком П.К. Кемпом 19.
Суть стратегического плана состояла в том, чтобы поставить Германию на колени посредством длительной морской блокады, лишив противника продовольствия и сырья для его промышленности. Одновременно флот должен был обеспечить защиту и бесперебойное функционирование британских морских коммуникаций 20. В плане особо оговаривалось, что «по причинам, известным каждому морскому офицеру, ясно, что в будущей войне дальняя блокада займет место ближней блокады в качестве основы военно-морской стратегии» 21. Комиссия Бэлларда работала над этими планами довольно долго, и они неоднократно подвергались изменениям. Так, в 1907 и 1908 гг. в стратегический план дважды вносились коррективы с поправками на взаимодействие с французским военным флотом.
В целом, военные планы Адмиралтейства «эры Фишера» можно характеризовать как полный отказ от «континентальной стратегии». Руководители британского военно-морского ведомства явно исходили из предположения, что Германию можно будет победить посредством одних только морских операций и главным образом непроницаемой морской блокадой. Однако при внимательном чтении текста планов комиссии Бэлларда создается впечатление, будто авторы стратегической разработки сами не очень-то верили в действенность морской блокады против Германии. Во вводной части говорилось: «Первое, что определяет суть военного плана, это характер предстоящей войны; мы должны решить, будет ли это ограниченная или неограниченная война, то есть, будет ли главной целью защита какой-либо части территории или другие специальные и ограниченные задачи, или главной целью будет уничтожение всей боевой мощи противника и приведение его к капитуляции» 22.
Из дальнейшего следовало, что британское Адмиралтейство планировало «специальные и ограниченные задачи», главной целью которых было заставить кайзеровский рейх отказаться от активной морской политики. «Нашей целью будет ни в коем случае не покорение Германии, но стремление заставить ее привести свою политику в соответствие с нашими интересами» 23.
Разработки комиссии Бэлларда, строго говоря, нельзя рассматривать как стратегический план ведения флотом боевых действий на море. Для этого они были слишком неконкретны и расплывчаты. Скорее их можно считать некими общими рекомендациями. В принципе, план Бэлларда так никогда и не был принят в качестве официального руководства к действиям.
Так называемый «стратегический план» с самого начала был подвергнут многими специалистами суровой, но справедливой критике. Авторитетный военно-морской теоретик Джулиан Корбетт очень негативно отозвался о плане Бэлларда, отметив, правда, что в нем в целом правильно изложены принципы использования различных классов боевых кораблей, в том числе получила отражение теория промежуточного класса военных судов — линейного крейсера 24. Пожалуй, самую убийственную характеристику стратегических разработок Фишера дал Герберт Ричмонд: «Планы Адмиралтейства, в моем понимании, являются самой неконкретной, и непрофессиональной поделкой, какую я когда-либо видел. Я не могу понять, как они обсуждались и какие идеи положены в их основу. Самая характерная черта — ослабление сил из-за рассредоточения их по всей Линии. Главная идея отсутствует вообще, за исключением той, что вражеский флот надо принудить к сражению, что и является главной целью… Фишер, непревзойденный в своем презрении к истории и недоверии к людям, не ищет и не принимает советов» 25.
По мнению Фишера, стратегический план и не нуждался в особой конкретизации. Все дополнения и конкретные детали, станут ясны только по ходу дела, когда война уже начнется. В таком виде стратегическое морское планирование просуществовало вплоть до того момента, пока «гром не разразился», А расплачиваться за все просчеты пришлось другу и единомышленнику Фишера Реджинальду Маккенне.
В феврале 1911 г. Фишер отправился отдыхать на континент. В это время разразился Агадирский кризис. Ллойд Джордж произнес свою знаменитую речь в Мэншн-хаузе, которая, по существу, хотя и не являлась обязательством поддержать Францию против Германии, но содержала предостережение, что Англию нельзя обойти ни при каком новом разделе Марокко 26. Публичные речи — опасное дипломатическое оружие: они поражают кого-то, но обычно не того, кого нужно. Речь Ллойд Джорджа была прочитана не только государственными деятелями, но и немецкой и французской публикой. И в обеих странах она сделала компромисс недостижимым, Кидерлену пришлось повысить свои требования и всерьез заговорить о войне; Кайо был вынужден отказаться от мысли о подготавливаемом им соглашении.
Однако первый морской лорд сэр Артур Уилсон был совершенно убежден, что война не начнется, и на выходные дни отбыл на охоту. Когда напряженность между союзниками и Германией достигла апогея, и Уилсона хватились, на месте его не оказалось. Более того, никто в Адмиралтействе не мог сказать ничего вразумительного относительно плана действий флота на случай войны. Стратегический план находился там, где, как полагал Фишер, он и должен был быть — в голове у Уилсона.
Уилсон был принципиальным противником всяких планов, в особенности он стремился вести независимую линию от военного министерства, и ему это удавалось даже в большей степени, чем Фишеру. Но больше всего адмирал не желал участия флота в перевозках войск на континент и потому был противником широкого участия Англии в сухопутных операциях. Да и сам Фишер еще до Агадирского кризиса неоднократно предупреждал Маккенну, чтобы тот ни в коем случае на такой план не соглашался 27.
Позиция двух адмиралов, скорее всего, и определила поведение Маккенны на заседании Комитета имперской обороны во время Агадирского кризиса. Морской министр без обиняков заявил, что флот не сможет участвовать в переброске экспедиционного корпуса на континент, поскольку все транспорты будут мобилизованы в качестве вспомогательных военных судов28. Маккенна возражал даже против отправки во Францию регулярной армии, состоявшей всего из 6 дивизий! Особенно неблагоприятное впечатление на остальных членов Комитета имперской обороны произвел Артур Уилсон. Он полагал, что достаточно будет ограничиться захватом островов у германского побережья и тесной блокадой германских портов. Регулярные дивизии, по его мнению, должны быть задействованы в захвате Гельголанда. Это предложение было расценено, как безумное и с негодованием отвергнуто.
