Читаем без скачивания Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев

— Если остановится — сразу же тормози рядом, — шепотом произнес Солоник и мельком взглянул в зеркальце заднего вида: темно-серый сто девяностый „мере“, сбавив скорость, неотступно следовал за „девяткой“…

На Петровке, как раз неподалеку от печально известного здания Городского управления внутренних дел, им повезло. Не доезжая до перекрестка, „БМВ“, притормозив у бордюра, остановился. Замигали фонари аварийной сигнализации, и водитель, выполнявший также роль охранника, вышел из машины.

Оставшись в одиночестве, пассажир потянулся к мобильному телефону. Видимо, разговор предстоял конфиденциальный, не для посторонних ушей. Долго набирал номер — наверняка было занято. Это занятие настолько отвлекло его внимание, что он не заметил, как совсем рядом, в каком-то метре от его „Бимера“, притормозила вишневая „девятка“ с номером, заляпанным грязью…

Оба стекла с правой стороны машины поползли вниз. В образовавшиеся щели высунулись тупые стволы „Калашниковых“, и одновременно на самсоновскую „БМВ“ обрушился настоящий огненный смерч.

Убийца — тот, что сидел сзади, — методично, пуля за пулей всаживал в Самсонова весь боезапас. Другой, сидевший впереди, для отвлечения внимания милицейских телохранителей повел стрельбу по джипу спецназа. Там даже не успели опомниться.

Самсонов-младший принял смерть мгновенно, без лишних мук. После первой же автоматной очереди коротко стриженная голова, обагрившись кровью, безжизненно уткнулась в обивку салона. Он уже не мог видеть, как вишневая „девятка“ взяла чуть влево и, быстро набрав скорость, скрылась за поворотом, сразу же за зданием ГУВД. Вся троица, спокойно убрав оружие в спортивные сумки, покинула салон машины и пересела в подкативший серый сто девяностый „Мерседес“. На высокой скорости он скрылся в направлении Садового кольца.

Все произошло столь молниеносно, что охрана из „Сатурна“ даже не успела среагировать. Спустя несколько минут спецназовцы обнаружили в ближнем переулке вишневую „девятку“ с открытыми дверцами. В салоне брошенного автомобиля было полно стреляных гильз…

Убийство Самсонова-младшего стало первым, достаточно громким, в новом, 1997 году. И не только потому, что клинский авторитет занимал серьезное место в криминальном мире российской столицы. Но только потому, что со смертью Самсонова оргпреступная группировка оказалась на грани распада и, как следствие, — закрытие Регионального управления по борьбе с организованной преступностью.

Лидера клинских бандитов застрелили в двух шагах от знаменитой Петровки, 38, где в момент убийства как раз шло совещание о криминогенной ситуации в столице. Звучали победные реляции, отчитывались о проделанной работе — и в это же время за окнами прозвучали автоматные очереди. В стенах Московского уголовного розыска этот факт, естественно, был расценен как вызов криминалитета органам внутренних дел.

Оружие исполнения, автоматы Калашникова, как и манера ликвидации, свидетельствовали о несомненных наглости и цинизме убийц. Если бы Самсонова-младшего застрелили гденибудь за Московской кольцевой автодорогой это одно. Но устраивать стрельбу в центре столицы?..

В результате следствия, проведенного РУОПом, выяснилось: знаменитый спецназ МВД „Сатурн“ даже не сумел организовать преследования убийц, что вряд ли свидетельствовало о высоком профессионализме охранников.

Наконец, практика, когда любой, имеющий деньги, может нанять для своей охраны элитную силовую структуру МВД, наводила на мысль о полной беспомощности властей в борьбе с оргпреступностью, равно и с тотальной коррупцией.

Параллельно со следствием было проведено служебное расследование. Выяснилось, что никто из „Сатурна“ даже не подозревал об истинном лице Самсонова. Командир спецназовцев считал его добропорядочным коммерсантом и в собственное оправдание продемонстрировал коммерческий договор на охранные услуги. „На лбу у Самсонова не было написано, кто он — бандит или бизнесмен, — оправдывался командир спецподразделения Главного управления исполнения наказаний. — Он заключил с нами договор, перечислил деньги, и мы выполняли свою работу“.

Вроде бы все выглядело законно, однако ввиду жуткого скандала командира группы „Сатурна“ „за грубейшие нарушения“ поспешили уволить из МВД. Но было уже поздно: ситуация с милицейским спецназом просочилась в газеты и на телевидение. Для того чтобы хоть как-то приглушить скандал, следовало как можно быстрей обнаружить убийц.

К расследованию убийства клинского авторитета были привлечены лучшие кадры из МУРа и РУОПа, однако найти киллеров по свежим следам не удалось. Впрочем, и на Петровке, и на Шаболовке прекрасно понимали, чьих рук это дело. Среди шадринских были проведены задержания. Знаменитый Президентский указ по борьбе с организованной преступностью позволял держать арестованного под стражей до тридцати суток. За это время следаки путем угроз, посулов и провокаций должны были выяснить, кто именно явился исполнителем.

Но выяснить не удавалось. Никто из рядовых шадринцев не был посвящен в подробности ликвидации Самсонова. Впрочем, о намеченном покушении ничего не было известно и лидерам среднего звена. Те же, кто наверняка имел отношение к завалу возле Петровки, 38, благополучно скрылись, и найти их не было никакой возможности.

По крайней мере, пока… После той акции серенький чекистский Куратор заметно изменился к своему подопечному. Вернувшись в Афины, Македонский почувствовал это сразу же, на первой плановой встрече.

Нет, все шло как обычно: подробные расспросы, просьбы уточнить частности, но Саша отлично понимал, что все это делается исключительно для проформы. Глаза серенького — обычно живые и быстрые, — теперь казались какими-то мертвыми, непроницаемыми, и не читалось в них больше прежней заинтересованности. Такой взгляд может быть у судьи, прокурора: приговор давно утвержден, охрана ждет в соседней комнате, и слова, произносимые обвиняемым и защитой, не более, чем никому не нужные формальности…

Детектив интересен лишь тогда, когда не знаешь развязки, а уж если невольно подсмотрел последние страницы, книгу можно отложить, и навсегда.

Лишь к концу беседы Куратор немного оживился.

— Больше вам ничего не предлагали? — поинтересовался он.

— Кто? — не понял киллер.

— Шадринские.

— Собирались сюда. Отдохнуть, расслабиться, пересидеть после завала Самсонова-младшего.

— Ракита? — По одному лишь этому вопросу Солоник понял, что собеседнику известно буквально все.

— Да, он.

— А каковы их дальнейшие планы?

— Я — исполнитель, и они не делятся со мной планами, — дипломатично ответил Македонский.

— Вам уже заплатили?

Македонский утвердительно кивнул.

— Да. Но, как я понял, это „исполнение“ было заказано и вами тоже, заметил он. — Просто интересы двух сторон совпали. — В этих его словах без труда читался нехитрый подтекст: а как насчет гонорара от вас?

Серенький пружинисто поднялся, давая тем самым понять, что разговор завершен.

— Ну, всего хорошего. Кстати, что у вас с пластической операцией?

— Готовлюсь, — неопределенно ответил Саша.

— Что касается вашего гонорара. На днях я позвоню в Москву, надо кое-что уточнить. Думаю, в первой половине февраля мы переведем деньги на ваш счет. Как обычно.

— А в ближайшее время я вам понадоблюсь? — осторожно поинтересовался киллер.

— Вряд ли вы нам потребуетесь. — Пожав на прощание руку, Куратор небрежно кивнул и двинулся к своему „Фиату“.

Проводив его взглядом, Македонский почему-то подумал: последняя фраза „вряд ли вы нам потребуетесь“ имеет отношение не только к ближайшему времени…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Было бы наивным полагать, что Валера Горчаков ни о чем не догадывался. Если достаточно неглупого человека, как он, нанимают для исполнения деликатной роли двойника, то следует непременно выяснить, кого же на самом деле он дублирует.

Во всяком случае, бывший пограничник с первого же дня знакомства ни на секунду не сомневался: московский „бизнесмен Саша“ так же далек от мира бизнеса, как и он сам.

И Горчаков, стараясь не привлекать ничьего внимания, принялся осторожно расследовать, доискиваться, кто же на самом деле его хозяин.

Первые же результаты изысканий заставили двойника всерьез насторожиться. Человек, которого Валера временно изображал, по всем документам числился греческим гражданином „Кесовым Владимиросом, сыном Филаретоса и Марии, репатриантом из Рустави“. Но сам почему-то представился Сашей. Да и на грека, пусть даже репатрианта из Грузии, внешне не очень походил. Одно это заставило Валеру усилить поиски, и вскоре он выяснил еще одну любопытную подробность: на идентификационной карте „Владимирос Кесов“, он же „бизнесмен Саша“, также значился греческим гражданином, репатриантом из Грузии, но уже Поповым Валериасом, сыном Космоса и Анны.