Читаем без скачивания Ген человечности - 2 - Александр Маркьянов

Одержимый нападал молча. Эволюция этих существ, когда-то бывших людьми шла удивительно быстро, просто молниеносно по эволюционным меркам. Если в самом начале они с криком и воем тупо бросались вперед, на человека с оружием, на автомобили, то теперь — те, кто остался в живых — поумнели и сильно. Атаковали они в одиночку или мелкими стаями, могли оценивать степень опасности человека, есть у него оружие или нет. Могли отказаться от нападения и уйти — если объект нападения выглядел опасным. И если раньше нападающего одержимого можно было услышать по истошному вою-крику, издаваемому им при нападении — то сейчас они часто нападали молча…

Уже падая на спину, я выпустил из рук пулемет — слишком длинный и неразворотистый, в ближнем бою мало на что годный — и бросил руку вниз к кобуре. Даже падая, я не успел уклониться чисто — передние руки и туловище одержимого пролетели мимо, а вот ноги (или лапы, уж черт знает) зацепились за меня, останавливая бросок. Инерция от броска одержимого перевернула меня так, что я упал боком — а сверху на меня упал — и только тогда злобно взревел одержимый. Получилось так, что свободы маневра у меня не было никакой …

Сгруппироваться и перекатиться тоже не получилось — грохнулся на землю спиной так, что на мгновение потемнело в глазах. Одержимый дернулся, взревел, начал подниматься — я на инстинктах прижал подбородок к груди, чтобы прикрыть шею и выставил вперед руку, чтобы одержимый не мог навалиться на меня и добраться до горла. Стрелять было нельзя, в таком месиве, да ночью, да на земле можно было запросто попасть в самого себя. Одержимый бросился — удивительно, насколько быстро они двигаются и как быстро приходят в себя — правая рука нащупала на поясе ножны с ножом. Когда одержимый всей тушей нарвался на мой кулак, взревел от ярости, от того что нарвался на неожиданное препятствие — я рванул нож из ножен и со всего размаху начал бить в здоровенную черную тушу, навалившуюся на меня сверху. Что-то обожгло мне лицо, запах гнили и крови бил в нос — а я что-то орал и все бил и бил, сам не видя, куда бью….

Только после седьмого или восьмого удара одержимый обмяк. Черная, дурнопахнущая жидкость текла на меня, левая рука которой я удерживал одержимого дрожала от напряжения, лицо жгло как будто в него плеснули кислотой. Мелькнула мысль — то, что вокруг все черное — это от того, что на улице ночь, или от того, что я ничего не вижу? Рука начала сгибаться — я повернулся на бок, истекающее кровью тело одержимого грохнулось рядом…

Не знаю, сколько я так пролежал. Минут пять, может десять, может еще больше. Если бы одержимых было несколько — то меня бы уже сейчас рвали на куски. Но этот одержимый был одиночкой, он охотился один и ни с кем не хотел делить добычу… Надо вставать…

Начал подниматься — медленно, в несколько приемов, как старик или тяжело контуженный человек. Поднялся, пихнул ногой лежащее рядом тело, оно безвольно дернулось. Дохлый…

Времени заниматься собой, совсем не было. Пошарив по земле, нашел пулемет. Обтер об штанину лезвие ножа — хоть и титановое, а все же требует ухода — засунул обратно в ножны. Провел пальцами по глазам — вроде на месте, но лицо жгло зверски. Нащупал в кармане носовой платок, вытер руки, затем как смог — лицо. И пошел дальше, к реке…

Баржи

Ночь на 30 июня 2010 года

Пожар в ночи был хорошо виден — но горел не буксир. Горела машина, на которой приехали «общинники», та, вторая. Горел дом — полуразрушенный прямым попаданием из гранатомета. А буксир стоял на месте…

Радоваться не было ни сил ни времени. После нападения одержимого чувствовал я себя препаршиво, а сейчас передо мной стояла еще одна задача. Похоже, Мик все-таки был настороже и разобрался с сатанистами, или опередил их или успешно отбил нападение. Сделать это он вполне мог — на буксире были и Барретт и гранатометы. С таким арсеналом отбиться вполне можно, если не застали тебя врасплох. Но теперь Мик явно сидит на взводе, с оружием в руках и пальцем на спусковом крючке, и если я попытаюсь приблизиться к буксиру — то и сам рискую получить пулю или гранату. А идти надо — не дожидаться же рассвета…

— Мик! — заорал я как мог — Мик, я на шесть часов! На всякий случай, упал на землю, чтобы не получить случайную пулю…

Нет ответа. Безмолвный буксир, едва покачивающиеся на воде баржи. Чадящая машина им догорающий домик, освежающий весь этот пейзаж слабым, мерцающим, красноватым светом…

— Это я, Алекс Маршалл!!! Я здесь! Я иду, не стреляй!!!

Шаг за шагом — каждый из которых может стать последним. Медленно, держа оружие в руках над головой — пулемет как будто весит целую тонну. Чем ближе, чем виднее — на ближайшей к буксиру барже распласталась неподвижная человеческая фигура, еще один — лежит на берегу. Что здесь произошло?

— Мик, не стреляй, это я, Алекс. Я опущу оружие, не могу его так больше держать!

Медленно опустил, перехватил за рукоятку для переноски. Глянул на труп — почти ничего не было видно, но понял — один из тех, из сатанистов. Рядом лежало что-то длинное, темное…

— Мик! Я оружие подниму! Не стреляй.

Поднял оружие — тот самый, Ремингтон — «десятка», в штурмовом исполнении. На длинном ремне патронташ, патронов на тридцать. Бросать жалко, настоящая вещь — одним выстрелом целую стаю одержимых сметет. Кто интересно придумал такое — штурмовое ружье десятого калибра…

— Мик! Я на палубу поднимусь, можно?!

Шагнул — и только тогда вспомнил, что все переходы с баржу на баржу заминированы…

Черт — а как же тогда тот урод, что на последней барже лежит — он как туда попал? Не по воздуху же… А идти надо…

Как же мы минировали? По моему, все сходни с баржи на баржу, плюс на последней — две «картошки» посадили. Эх, была не была…

Перепрыгнул на первую баржу, замер — размеры ее были таковы, что она даже не покачнулась, да и сидела она видимо на мели. С нее — на вторую, на третью и последнюю. Замер, вглядываясь в баркас. Одно стекло в помещении под рубкой явно разбито пулей, но больше — ничего. Если бы здесь была перестрелка — следов от пуль было бы куда больше. Буксир вообще выглядел так, будто на нем никого не было. Не могли же Мика похитить? Или все-таки как-то смогли? Черт его знает, может у этих сатанистов и впрямь какая-то черная магия есть…

Замер — как перед прыжком в ледяную воду и — одним махом перепрыгнул на буксир. Палуба едва уловимо качнулась под ногами.

— Стой! Стреляю! — луч мощного фонаря пригвоздил меня к месту, я замер, опасаясь неловким движением заработать пулю.

— Мик, это я Алекс. Не надо, это я.

— Повернись! Медленно!

Увидев типа с такой рожей как у меня, да еще ночью и с оружием — я бы выстрелил…

— Мик, это я. Я, не стреляй!

— Где мы познакомились?

— На службе, Мик, на службе. На военной службе. Потом ты в ВВС ушел, а я остался. Не стреляй, это я.

— Черт…

Только сейчас, я получил возможность глянуть на свое лицо в зеркало. Зеркало висело внизу, с тесной каюте под капитанским мостиком. Взглянул — ужаснулся. Одержимый хлестанул рукой, ногтями по лицу, чудом в глаза не попал. А руки у него — естественно грязные. В итоге, лицо мое представляло собой дикую картину — разводы из крови и грязи как маска какого-нибудь людоеда, и посреди — блестящие как у сумасшедшего глаза. Я бы точно в такого выстрелил…

— Что случилось?

— С одержимым не уступили друг другу дорогу…

— А…

— Нет. По крайней мере, я думаю, что нет. Мой брат ввел мне вакцину. Но вот что. Если заметишь, что со мной неладно — пристрели меня. Дай мне слово.

— Но вакцина…

— Это слова моего брата. Я ему верю, все же он ученый, но бывает разное. Заражается примерно один укушенный из пяти, а я еще и провакцинирован. Так что — все нормально будет. Но если заметишь… Дай мне слово…

— Хорошо. Так и в самом деле будет лучше…

— Вот именно. Антибиотики у нас есть?

Пока Мик доставал аптечку — она хранилась наверху, в каюте, я уже кое-что сделал. Ножом отрезал кусок чистой ткани, полил на него из бутылки, начал осторожно, глядя на себя в зеркало, смывать с лица корку из крови и грязи. Больно было… в общем, лучше на себе это не испытывать… Вернулся Мик, бросил аптечку…

— Слушай, тебе морду зашивать надо…

— Еще посмотрим. Антибиотики есть?

— Есть, в шприц-тюбиках…

Снял куртку — она буквально стояла колтуном от засохшей крови. Сделал себе укол, шприц-тюбики как раз предназначены для «самообслуживания». Удобная штука. Надеюсь, что антибиотик поможет, ведь от заражения крови можно сдохнуть точно так же, как и от пули или от вируса…

— Ты то что здесь? А если сейчас эти сектанты нагрянут?

— Один справишься?

— Справлюсь, иди дежурь. Если надо будет — позову…

Минут через десять, удалось, наконец, отмыть лицо. На самом деле все выглядело не так плохо — одержимый, а может и одержимая, просто располосовал мне лицо ногтями, а большая часть крови — это кровь самого одержимого. Правда, попала мне эта кровь прямо в оставленные одержимым раны — но кому верить в этом мире, если не родному брату…