Читаем без скачивания Предел бесконечности (сборник) - Ирина Крупеникова

— Индивидом?… «Был»?

Вопрос надолго повис в ночном воздухе.

— Я не понимаю логику Тамары, но кое-что в ее словах мне удалось формализовать, — аналитика с трудом протиснулась в сознание, и речь обрела четкость. — Получается, что индивид развил в себе некий «цветок» и родился человеком. «Цветок» можно отдать и тогда «станешь сильнее». Предполагаю, что Глеб «отдал цветок» Тамаре. Посылка: «цветок» есть любовь — не подтверждена. Но я,… мне… — «второй источник» смешал фразу. — Мне кажется, здесь кроется что-то большее.

— Уф, — Стас пригладил усы. — Ну, знаешь… Поздравляю!

— С чем?

— С большими перспективами.

Орион беспомощно хлопнул ладонями по коленям.

— Теперь я тебя совершенно не понимаю, Стас! — жалобно воскликнул он.

Тот расхохотался от души и, обняв Ориона одной рукой, развернул его к приоткрытому люку бункера.

— И слава богу, что не понимаешь. Тут понимать-то нечего: если один сумел стать человеком, тебе дорога туда же. Слушай, давай возвращаться. А то замерзнем тут до костей.

Глава 18. Открытие

У прилавка в магазинчике Глеб ловил на себе недружелюбные настороженные взгляды. Продавщица нетерпеливо спросила: «Это всё?», быстро отсчитала мелочь на сдачу и обернулась к следующему покупателю. Глеб забрал сверток с покупками для себя и для Черныша и, стараясь не хромать, пошел к выходу.

Недовольство добропорядочных граждан при виде широкоплечего молодца с недельной щетиной на осунувшейся физиономии и с длинной палкой, вместо костыля, было Глебу понятно. Все это время он и пес шли пешком по обочинам накатанных трасс. Попутки не останавливались. Только пожилая веселая пара подвезла человека с собакой, сократив им путь на три десятка километров. Дальше их дороги разминулись. Жизнерадостные старички покатили в город, что лежал между двух российских столиц, а Глеб взял на юго-запад, туда, где ждала Тамара.

Черныша возле крыльца магазина не оказалось. Глеб удивился: обычно пес терпеливо исполнял команду «место», пока хозяин не давал отбой. Парень тихо посвистел собаке. Черныш не появился, зато из-за угла раздалось возбужденное «гав» и заливистый девичий смех. Удивление сменилось тревогой. Тем более что за калиткой припарковались три заляпанных грязью мотоцикла. Глеб поспешил на голоса.

На дворике за магазином Черныш давал представление. Он плясал на задних лапах перед раскрашенной всеми видами косметики блондинкой и ее не менее экстравагантными приятелями. Блондинка хохотала и бросала псу кусочки сосиски. Увалень, на щеке которого красовалась сочная татуировка, с возгласом — мне оставь, дура! — попытался выхватить у нее пакет. Черныш взвился в прыжке и отвоевал себе целую сосиску. Компания загоготала.

Глеб замер. В глазах встали бандиты, разгромившие дома в Белкове в прошлом году. Они выглядели так же — аляпистые одежды, разукрашенные наколками морды. И все же к этим парень подошел.

— Черныш, как тебе не стыдно! — обратился он к собаке.

Пес заглотнул трофейный кусок и, виляя хвостом, подбежал к хозяину.

— Твой? — утирая проступившие от хохота слезы, спросил один из компании.

— Да. Извините.

— Э, брось! Мы та-ак повеселились! — воскликнула блондинка.

— Эй, мужик, ты откуда взялся? Из лесу вышел? — подал голос мотоциклист, которого Глеб не заметил: тот копался возле своего мотоцикла.

Внимание юнца разрывалось между незнакомцем и машиной, поэтому, продолжая пялиться на Глеба, он нашел левой рукой руль и крутанул ручку газа. Двигатель гаркнул и захлебнулся.

Трое парней обложили товарища отборным матом. Смысл был следующий: чини скорее «такой-то» тарантас, а не то, «такой-сякой», будешь добираться пешком.

Глеб посчитал, что его присутствие уже никого не заботит, и прошел мимо. Но на мотоцикл оглянулся. Не мог не оглянуться, хотя давно считал, что ненавидит все, что двигается на двух колесах.

— Подтяни винт дросселя на пол-оборота. У тебя второй карбюратор барахлит, — бросил он незадачливому мотоциклисту.

Тот разинул рот и проводил хромого незнакомца взглядом. Заворачивая в калитку, Глеб услышал за спиной тарахтение ожившего мотора.

— Эй, мужик, тормознись! — размалеванная молодежь догнала его на улице. — Эй, слышь, ты что, в лесу моцили чинить научился?

Говорил тот самый увалень с татуировкой, который пытался отнять у сердобольной девицы свой завтрак.

— Гораздо раньше, — Глеб прищурился на ярком солнце.

— Круто! С первого взгляда! Круто!.. — восхитился хозяин исправленного мотоцикла.

— Взгляд не поможет. Слушай, тогда движок сам о себе все расскажет.

— Эй, а твой-то моциль где? Подсекли, что ли? — малый с татуировкой кивнул на поврежденную ногу.

— Нет. Проиграл раунд.

— А куда топаешь?

Любопытство граничило с сочувствием. Глеб уловил слабые импульсы «тепла», исходящего от компании. Он поискал конкретный источник, и не нашел. Каждый из пяти молодых оболтусов был «нейтральным», но пятеро человек вместе излучали одно «тепло».

— Вот, попал в историю, — он решился на частичную откровенность. — Девушку мою… увезли. Я должен ее найти.

— О-ого, — ахнула блондинка. — И ты такой крутой позволил?

— Мне ногу сломали, чтобы догнать не смог. Теперь идем с Чернышом по следу.

В адрес похитителей посыпались «многоэтажные» высказывания.

— А что, братки, айда! А?! — завопил кто-то. — Пособим!

Восторженный дружный вопль возвестил о безоговорочном согласии. Желание прогнать скуку и желание помочь человеку смешались в один комок.

— Давай! Садись! — «татуировка» хлопнул по сидению мотоцикла позади себя.

— Да у меня же пес, — засомневался Глеб.

— Я его с собой посажу, — подскочила блондинка. — Чернышка, айда ко мне!

— Я те посажу! — огрызнулся было парень за рулем, но девица ткнула его кулачком в бок.

— Засохни, Корявый! Песик, песик!

Глеб скомандовал Чернышу, и тот охотно запрыгнул на колени блондинки. Сидя, он оказался выше и девушки, и Корявого. Эта картина опять развеселила компанию, и «кортеж» с шумом вырулил на дорогу.

Анна сидела в своей комнате и курила сигарету за сигаретой. Буря чувств, поднявшаяся вчера, утихла, оставив за собой обломки надежд и иссякшие родники слез. Гибель Игоря в свое время вызвала лишь приступы досады, а предательство Григория разрушило, казалось, всё.

Опять включился зуммер на селекторе.

— Анюта, ты у себя?… Аня, я беспокоюсь. Я тебя ждал к завтраку. У тебя там всё нормально? — это был искаженный динамиком голос Филиппа.