Читаем без скачивания Огненные врата - Дмитрий Емец

Бэтла испуганно оглянулась на Таамаг. Выставив вперед ногу, та ловила возвращающееся копье. На ее лицо было жутко смотреть.

– Ну вот я его и пережила! Мы с ним спорили: кто кого переживет… Я выиграла! – глухо сказала она.

Бэтла, уже прикрытая щитом своего оруженосца, коснулась ее плеча.

– Не совсем! – испуганно сказала она, на что-то показывая.

Со стороны гаражей двигался плотный четырехугольник. Всех атакующих было около тридцати. Из них пятнадцать – канцеляристы, приписанные к русскому отделу. Еще пять-шесть – тартарианцы из усиления Лигула. Остальные – комиссионеры. На крыше за трубой притаился суккуб-лучник, выцарапать которого оттуда было невозможно.

Стражи мрака выстроились черепахой, прикрывшись массивными щитами, края которых смыкались внахлест. Второй и третий ряды держали щиты высоко, оберегая головы впереди идущих. Со стороны это выглядело как медленно ползущий неповоротливый ящер, со всех сторон прикрытый пластинами брони. Зигги Пуфс прятался в самом безопасном месте – в центре черепахи. Дважды Таамаг видела бледный нос старика-младенца, мелькавший за щитами и спинами охранников.

Таамаг и Бэтла осознали, что шансов отстоять ворота у них нет. Через полминуты стражи приблизятся на удар меча. Бэтла попыталась вызвать усиление, но вся магия, кроме боевой, была блокирована. Схватилась за телефон, но он расплавился у нее в руках.

О спасительной для них телепортации они не думали. Валькирия, бросившая свой пост, пусть даже и вынужденно, станет предметом вечных насмешек.

– Связи нет! – сообщила Бэтла.

– Скоро шесть! Если продержимся – подъедут Хаара и Радулга! – с надеждой крикнул Алексей, прикрывавший Бэтлу щитом.

Таамаг оглянулась на него с усмешкой.

– Не обманывай себя! В шесть мы все будем в Эдеме. Если заслужим, – пообещала она.

Бэтла метнула копье, но оно лишь скользнуло по щитам стражей мрака и, не пробив их, вернулось к ней. Виноватое, неудачливое. Бэтла поймала его, выставив из-за щита руку. Она ощущала полную свою беспомощность и, главное – неготовность к смерти. Ей довелось побывать во многих боях, но среди них не было такого безнадежного. И вот теперь в сердце у нее не наскребалось ни твердой веры, ни надежды, ни решимости, ни даже особого гнева на стражей мрака. Она ощущала, как ужас копошится внутри, как червяк. Хотелось отбросить щит, отшвырнуть копье и с воплями бежать.

– Я боюсь, Тома! – шепнула Бэтла, и от того, что она это признала, ей стало немного легче.

Выпущенная суккубом стрела ударилась в щит на палец ниже глаза Таамаг. Валькирия каменного копья даже не моргнула. Она стояла, готовая к броску, и жадно искала в «черепахе» малейшую брешь.

– Я тоже вечно боялась не того. Всегда думала, как я умру. Вдруг в постели? Или от аппендицита? Это был бы ужас! А теперь надеюсь, что умру как надо… Прости меня: я на тебя орала! – внезапно сказала валькирия каменного копья.

Бэтла удивленно повернулась к ней, готовясь выпалить, что вовсе Таамаг на нее и не орала, но неожиданно поняла, что Таамаг разговаривает не с ней, а со своим погибшим оруженосцем. Причем разговаривает так уверенно, будто видит его перед собой.

Бэтла метнула копье и вновь промазала. Ее движениям не хватало решимости, и это невольно передавалось копью. Страж, в ногу которому она целила, успел опустить щит, и четырехгранный наконечник лишь расщепил его край.

– Неверно! Ты бросаешь так, будто убегаешь от смерти. А ты бросай так, словно гонишься за ней, и тогда бояться будут уже тебя! – посоветовала Таамаг.

– У меня не получится.

– А ты старайся!

Подтверждая свои слова, Таамаг отступила на шаг, страшно выпучила глаза и, всем телом бросившись вперед, метнула копье. Загрохотали щиты. Раздвинув своим весом узкую щель между прикрывающим щитом и щитом-«крышей» – каменное копье поразило в лицо рослого стража. Тот опрокинулся назад, ломая строй, что дало Бэтле возможность, повторно бросив свое копье, ранить в бедро одного из телохранителей Пуфса.

Тот, зарычав от боли, ударом меча перерубил древко у наконечника. Копье не смогло вернуться. Бэтла осталась без оружия. Алексей поспешно сунул ей колчан с тремя сулицами – легкими метательными копьями. Для стражей мрака слабо заговоренные сулицы были не опасны и служили в основном против суккубов и комиссионеров.

Одну из сулиц Бэтла немедленно метнула в притаившуюся в тени гаражей фигуру, которая, как ей показалось, издали наблюдала за происходящим. Сделала она это не размышляя, в азарте боя, и сразу забыла об этом.

Брешь в щитах сомкнулась. «Черепаха» продолжала подползать. Таамаг неосторожно высунулась из-за щита. Сорвавшаяся с крыши стрела, ударив сбоку, распорола ей щеку и выбила два коренных зуба. Валькирия каменного копья упала, потом сразу вскочила и яростно выдернула стрелу, уставившись на ее окровавленный наконечник. Он был плоский, остроугольный.

Таамаг отплюнула зубы.

– На свидание меня больше не пригласят. Зато дышать через дырку в щеке будет удобно! – пошутила она.

Речь ее звучала невнятно. Из раны в щеке, пузырясь, шла кровь. Бэтла забыла про свой страх. Ей захотелось рассчитаться с суккубом.

– Я сейчас! – крикнула она.

Перекинув через спину колчан с оставшимися сулицами, она метнулась к пожарной лестнице. Алексей прикрывал ее щитом. Он же первым полез по железной лестнице, ухитряясь так держать щит, чтобы суккуб не пустил стрелу сверху. Тот не стрелял или потому, что не видел их, или, опасаясь выглядывать из-за трубы, чтобы не попасть под копье Таамаг.

Бэтла с усилием карабкалась вслед за своим оруженосцем. Со спортом у нее всегда были отношения вооруженного нейтралитета: ты меня не трогаешь, а я про тебя не вспоминаю!

За желтыми шторами третьего этажа мелькнуло остренькое женское личико. Дамочка грозила Бэтле телефонной трубкой, ухитряясь что-то быстро тарахтеть в нее. Мальчик с округлившимися от страха глазами безостановочно щелкал фотоаппаратом. Бэтлу слепила бьющая через равные промежутки вспышка. Аппарат он при этом держал у груди и не замечал, что больше снимает штору, чем валькирию.

Вслед за оруженосцем Бэтла выбралась на крышу и поползла. Суккуб не замечал валькирии до последнего мгновения. Услышав за спиной звук, он стал поворачиваться. Она увидела его состроченное лицо. Все части были разного цвета – Мамзелькина не имела расовых предрассудков, и все они независимо друг от друга спешили принять обличие близких Бэтле людей – матери, сестры и Ирки-валькирии. Суккуб приспосабливался, надеясь выжить, но только все испортил. Видеть на одном лице правый глаз матери, рот сестры и нос Ирки, и все это в разной цветовой гамме и прошитое нитками, было уже перебором.