Читаем без скачивания Охота на Зверя - Ульяна Соболева

Да, он заставлял меня говорить то, что я раньше сказать осмеливалась, лишь когда мы были вдвоем и наедине, то, что мог прочесть в моем взгляде. Но теперь Ник вытаскивал наружу все, что я умудрялась стыдливо скрывать даже спустя пятнадцать лет брака. То, о чем и сама не подозревала. Потому что всегда раньше покорялась его бешеной фантазии, его желанию. А сейчас он выдирал из меня мои собственные, исследовал их, изучал, заставляя покрываться румянцем и кусать губы, когда спрашивал прямо этим низким невыносимо сексуальным голосом, от которого по всему телу расходились волны электричества и, казалось, если он продолжит говорить, я кончу, только слушая его и закатывая глаза от острого едкого возбуждения.

Да, я говорила, сгорая от стыда и от предвкушения, потому что понимала – он исполнит все мои желания, но по-своему. Именно по-своему, потому что намеренно вначале принял немцев. Пока они усаживались за стол переговоров, он шепнул мне хрипло на ухо:

– Мучайся, малыш, вместе со мной. Предвкушай, что я с тобой сделаю, когда они уйдут.

Я не просто мучилась, я еле дождалась, пока закончатся эти проклятые переговоры. Меня бросало то в жар, то в холод. От того, как Ник постукивал нервно пальцами по столешнице и делал глоток виски из бокала, умасливая помощника Курта и в то же время бросая взгляды в вырез моей блузки, быстро проводил языком по верхней губе, напоминая о нашем разговоре, и у меня останавливалось дыхание. Этот порочный рот…чувственный, настолько чувственный и красивый. Я представляла, как он сомкнется на моем соске, и еле сдерживалась, чтобы не застонать.

Когда немцы приторно вежливо прощались со мной, я уже была на грани, и щелчок замка, когда Ник повернул в нем ключ, прозвучал как выстрел, от которого по всему телу прошла неконтролируемая дрожь.

***

Это было своего рода испытание для неё…и для себя. Доводить Марианну до точки кипения и тут же добавлять кусочки льда. Немного. Достаточно для того, чтобы продлить агонию ожидания, и катастрофически мало для того, чтобы остудить её. И, чёрт бы её побрал, себя! Я никогда не сходил с ума ни по одной женщине. Скорее, наоборот. Всегда наоборот. И я понятия не имею, кто из них, но если Дьявол или Бог, видимо, всё же решили наказать меня за прошлое, то они выбрали просто идеальный способ. Я не мог думать больше ни о чём, находясь рядом с ней. Меня заводил её запах, изгиб шеи или темный водопад волос, ниспадающий на тонкие плечи. Меня вело от одного взгляда на пухлые губы, и я стискивал ладони в кулаки, чтобы, мать её, не вспоминать, что эта девочка умеет вытворять своими губами! Иногда она начинала мстить мне, принимая правила игры и то прикусывая губы, то вдруг меняя положение на стуле и обнажая чертовски соблазнительные ножки в чулках, и тогда я откидывался на спинку стула и, удерживая её взгляд, и слушая монотонный голос контрагентов или ищеек, посылал в её голову картинки того, что её ожидает, как только мой кабинет освободится.

Когда несколько дней не видел, меня начинало ломать. В прямом смысле. Мне было с чем сравнить, и грёбаный красный порошок не шёл ни в какое сравнение с моей девочкой. Да, я называл её именно так. Моей. В мыслях и вслух. Рычал в эти порочные губы, остервенело вдалбливаясь в неё или, наоборот, нарочито медленно лаская пальцами. Я не просто хотел её, словно долбаный психопат. Я хотел отметить её собой настолько, будто мог заразить этим безумием и её тоже. Хотел выбить из неё все мысли о другом мужчине, о других мужчинах, которые могли у неё быть. И я всё чаще думал о том, что убью Марианну, если узнаю, что были. Только представлял её под другим самцом, с запахом другого мужчины и сатанел от бешеной ревности, взрывавшейся в мозгу адской яростью.

Да, теперь я знал, почему ТОТ Ник сходил с ума от этой женщины. Я и сам сошел. Это не произошло вдруг. Со мной никогда и ничего вдруг не происходит. Меня затянуло в нее, как железным тросом с шипованной петлей. Необратимо и жестко, раздирая горловину до крови от попыток высвободиться, сбросить ярмо. И с каждым днем я все больше понимал, что ни хрена я его не сброшу. Я только сильнее, бл**ь, запутываюсь, и из меня кровь хлещет от этих гребаных и бесполезных усилий. Она меня сделала. С такой легкостью, что я сам мог бы ей позавидовать в искусстве сносить мозги своей жертве напрочь.

Скучал по ней дико. Не знаю, как описать…Это даже не наркомания. Это нечто другое. Это страшнее, если только есть худшая зависимость. И стоять перед ней и просто смотреть теперь ничтожно мало для того, чтобы утолить эту жадную тварь. Насытить ее. Ни хрена. Она требует прикосновений, требует поцелуев и боли.

И я шагаю навстречу своей женщине, чтобы тварь захлебнулась бешеным, одержимым восторгом, когда я провел по волосам Марианны рукой. Когда зарылся в них пальцами и притянул к себе, чтобы впиться в её рот. Я мечтал о нем с той самой секунды, как припал к нему сегодня ночью в последний раз. Несколько часов голода. Несколько часов. Всего лишь… или целая вечность. Мне казалось, что вечность. Попробовать его на вкус. Нет. Не попробовать. А жадно, оголтело пить дыхание, сплетая язык с ее языком, дразня его и прикусывая нижнюю губу. Обнажая клыки. Они раздирают дёсны, выскальзывая наружу, чтобы вспарывать её нежную кожу. Вот такое на вкус мое сумасшествие.

Прижал её к себе, распаляясь от трения острых сосков об рубашку, просунул руку под блузку и сжал грудь, ловя тихий стон. Соскучился. Да, бл**ь, за полдня я уже соскучился. По коже бархатной, по мурашкам, которые слизать хочется, по тому, как сжимается её живот, когда моя ладонь скользит вниз, задирая юбку и касаясь пальцами ткани трусиков.

Спускаюсь поцелуями по шее, слегка прикусывая кожу, сатанея от пульсации её крови в венах. Я чувствую её запах, и мне сносит крышу. Сильнейшая, мать ее, концентрация адреналина.

– Раздевайся для меня, Марианна. Я сегодня разорву тебя на части.

Резко выпустил из объятий и сделал шаг назад, доставая портсигар.