Читаем без скачивания Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика - Вадим Сопряков

Обстановка в Анкаре была напряженной. Вот-вот и Турция станет фашистской страной. К тому же очень часто возмущалась и природа Постоянные землетрясения вынуждали сотрудников и их семьи выезжать за город, даже среди ночи.

Иногда мы отправлялись на машинах в Стамбул. Очевидно, так было задумано по работе отца Проезжали мимо необъятных песчаных карьеров, пещер с сотнями ласточкиных гнезд, а внизу виднелись огромные густонаселенные поселки. А через месяц, проезжая назад, уже не находили ни гнезд, ни селений. Обвалами после землетрясений все было погребено под песком.

Вспоминаю такой эпизод. Как-то отец собрался в «командировку» на американском джипе. Он попросил маму купить спортивный костюм. Когда он померил его, то стал походить на американского солдата

Высокий, красивый, в костюме цвета сафари, он был совершенно нерусским человеком. Такая маскировка была ему кстати.

Каждая такая поездка стоила маме больших нервов. Через три дня к дому подъехал джип. Мы не узнали ни отца, ни его спутника. Волосы были песчаного цвета, ресницы такие же, а костюм полез по швам в самых неожиданных местах. Отец часто с юмором вспоминает эти моменты.

Иногда он выезжал с послом на охоту, но, как видно, у него была там, в болотах, своя «охота». Много писали о покушении на фон Папена О такой «охоте» я читала потом в детективе под названием «Операция «Цицерон». Но ведь могли охотиться не только на фон Папена?

Когда в Турции арестовали Павлова и Корнилова, папа организовал женщин агташата помочь им, чем можно. Я помню, как мама собирала ковры, чтобы застелить сырую камеру, где наши товарищи сидели после ареста.

Несмотря на то что отец часто работал ночами, он старался и нам уделить внимание. Он покупал много книг на русском языке. Потом их скопилось два огромных ящика. И когда мы с мамой, опять без отца, уезжая домой, в Москву, проходили таможню, таможенники удивлялись такому богатству. Тем более за все пришлось платить большие деньги. Папа после этого в Москве расплачивался два года

В посольстве была прекрасная, еще со времен царя, библиотека Мне повезло, что меня иногда туда допускали. Вернее, когда родители уходили на приемы, они оставляли меня с женщиной-библиотекарем. Однажды я так зачиталась, что не заметила прихода родителей. У отца было несколько удивленное лицо, когда он увидел название книги: «Декамерон» Боккаччо. Но он не акцентировал на этом внимание, и теперь, как родительница и психолог, я понимаю, что он поступил правильно. Проблемы этого произведения тогда меня не очень еще волновали.

Мы, дети, иногда задавали своему отцу педагогические загадки. Однажды брат, разозлившись на мои колкости в его адрсс, запустил в меня перочинным ножом. Нож попал в руку. Отец был разъярен. Он повез меня к врачу, а маме велел посадить брата в темную комнату. По приезде он положил его на кровать и первый раз в жизни отлупцевал ремнем. Потом он рассказывал послу: «Я его порю, а у него ни слезинки!» Через неделю, не выдержав, папа спросил у брата, почему он не плакал. Оказывается, браг подложил в брюки тетрадки. Эта сообразительность помогала ему, когда он работал с конструктором Сергеем Королевым и придумывал всякие интересные штуки. Только Сергей Павлович всегда удивлялся, откуда у него такое имя — Марат? Секрета тут не было. Во-первых, в доме на Плющихе, 13, было модно называть детей именами известных людей: Фридрих (Энгельс), Максимильян (Робеспьер), Вильгельм (наверное, Пик) и т. д. Во-вторых, Маратом отец его назвал в честь линкора «Марат», на котором он проходил практику во время рождения сына

Иногда я слушала беседы отца о воспитании. Посол Сергей Александрович и его жена Евгения Александровна воспитывали свою дочь почти что в спартанском духе, как мы тогда считали. Она была всегда строго одета, скромно причесана, много занималась. Наши родители много говорили о значении знания иностранного языка Отец соглашался с послом, что будущее за английским языком. Правда, он считал тогда, что для меня сейчас еще нет возможности его изучать. Так я окончила французскую школу, а дочь посла изучала два языка. Она с отличием кончила физический факультет МГУ, вышла замуж, родила дочь, но рано умерла из-за единственного удара на волейбольной площадке. А французский мне пригодился позже в общении во французском посольстве. Многие мои замысловатые фразы просто приятно удивляли французских друзей. Учение пошло на пользу. Сам папа изучал французский язык, и почти до самой кончины у него на столе лежал словарь французского языка.

Он много читал, несмотря на плохое зрение, и мог осветить многие современные вопросы. Его никогда не интересовали ни машины, ни дачи. В те далекие времена это мало кого интересовало. Я сравниваю время, когда сама находилась в командировке с мужем в 60 — 70-е годы. В посольстве только и говорили о машинах, шубах, дачах…

Приехав в чужую страну первый раз, муж не имел транспорта Тогда мы сами купили подержанную машину. Однажды для женщин посольства объявили профсоюзное собрание. Я опоздала на него, так как муж не смог меня вовремя подвезти. Извинившись за опоздание, я села и услышала наставнический голос дамы-профорга. Она говорила, что в посольстве есть родители, которые не пускают своих детей в садик, так как копят деньги на машины. Оказывается, мой четырехлетний сын тоже очень хотел машину и соврал. А дама не захотела даже поговорить с родителями, дабы не потерять придуманную ею «сенсацию». И не могла я объяснить даме, что муж не всегда может привезти сына в посольство вовремя. Для меня важнее было накормить семью, быть всегда одетой соответственно обстановке, устроить прием для тех, с кем муж общался. Прежде всего работа Это, конечно, пришло от родителей.

Приемы родителей всегда проходили с большим успехом. Иногда были и казусы, которые не проходили мимо детских глаз. Так однажды у нас в доме проходил очень важный прием. Гости были в хорошем настроении. Икра, водка… После обеда все увлеклись беседой. Отец заметил пропажу одного военного атташе. Он вышел на веранду и исчез. Другие тоже выходили и долго не появлялись. Отец послал своего заместителя выяснить, в чем дело. Оказывается, один гость, сильно выпив, уснул в туалете. Ему стучали, звали, но все напрасно. Мама прибежала к нам, сказав, чтобы мы шли в детскую, так как гости будут пользоваться нашим туалетом. Когда взломали дверь, обнаружили гостя мирно спящим. Вообще кто говорит, что русские много пьют? По моим пятнадцатилетним наблюдениям, иностранцы на приемах пьют больше, особенно на дармовщинку. А русские просто не всегда умеют пить.

Отец всегда умел держать себя в руках. Однажды к нему напросился один иностранец. Нас сразу же закрыли в детской. Очевидно, разговор был для отца ценным, нужно было много узнать из этой беседы.

Когда гость ушел, я и мама вошли в комнату. На столе стояло несколько бутылок. Гостя фактически донесли до машины. А отец сидел на стуле… Затем, улыбаясь, посадил меня к себе на колени и стал читать из «Евгения Онегина»: «Театр уж полон; ложи блещут…»

В детстве мы с папой часто ходили в Большой театр. Тогда начиналась блистательная карьера Плисецкой. Танцевали Уланова, Семенова и др. Было много прекрасных певцов. Эта любовь к театру передалась и мне. Еще в молодости в Ленинграде отец часто посещал театры. Много лет спустя в Ленинграде у фонтана его окликнул высокий человек. Окружающие сразу же узнали в нем артиста Черкасова. Оказывается, артист проходил военную службу в части отца и хорошо его запомнил.

Отец всегда учил нас быть честными и не ябедничать. В посольстве был небольшой сад с черешней и яблонями. Школьников запускали туда поесть и собрать ягоды, но нам говорили, что мы должны «помочь собрать». В четырнадцать лет это воспринималось фактически. Я съела буквально несколько ягод и до конца сборки рьяно собирала их в корзину. Хотя многие ребята воспользовались вкусными плодами. Потом многие устали, и моя подружка, подбежав к дереву, на котором я сидела, повисла на огромной ветке. Девочка была старше меня и намного выше. Ветка с треском оторвалась. Подруга убежала, а меня долго допрашивали, кто сломал дерево. Я стояла на своем и не хотела выдавать девочку. «Это я», — твердила я и директору, и маме. Отец потом мне сказал, что он тоже не поверил, но что я все-таки хорошо сделала, что не выдала подругу. После этого нас долго не допускали в сад.

Уже близился конец войны. Немцев интернировали и разместили как раз рядом с садом. Как-то гуляя там, мы наблюдали, как сын фон Папена перелез через ограду и раздетый догола побежал по улице. Говорили, что он сошел с ума.

Работа в Турции дала отцу много хороших друзей. До конца жизни он дружил с Волосюк, Виноградовым, Ивановым, Лукмановым и другими. Крепкая дружба связывала его с военным атташе в Польше Леонидом Николаевичем Калиниченко. После их смерти отец поддерживал дружеские отношения с их семьями.