Читаем без скачивания Если останемся живы... - Андрей Быстров

— Но зачем нам этот мотель? — с досадой проговорила Саманта. — Переночуем в джипе, в лесу.

— Чтобы посмотреть телевизор, — объяснил Шалимов. — Я хочу быть в курсе новостей.

— Ага… Тогда вот что. Если портье или хозяин окажется белым, заказываю номер я, а если черным — ты.

— Почему? — удивился Андрей.

— Потому что белым все черные кажутся с первого взгляда на одно лицо, и наоборот.

— Гм… Не такая уж ты черная.

— Моя мать, миссис Ларрена, черная, как эбеновое дерево. Она потомок рабов из южных штатов.

Отец, напротив — слоновая кость Он приехал из Европы.

— Значит, ты сборный экземпляр? А мои предки из-под Самары. Есть такой город посередине России. А что означает «Л» в твоем имени? — полюбопытствовал он.

— Лолита.

— Саманта Лолита Ларрена? Красиво.

До темноты они почти не разговаривали. Саманта специально захватила простыню из коттеджа лесничего, теперь она разодрала ее на полоски и несколько раз меняла повязку на раце Шалимова.

Рана не гноилась, хотя вокруг расползлось покраснение. Саманта боялась инфекции, но прошло еще недостаточно времени, чтобы утверждать что-либо наверняка.

Когда вечером они увидели неоновую рекламу мотеля «Суитуотер», стоящего недалеко от дороги, неброского и явно не перегруженного постояльцами, Шалимов остановил джип и погасил фары. В большом окне за стойкой виднелась фигура белобрысого веснушчатого парня, а стало быть, идти предстояло Саманте. Шалимов напутственно стиснул ее руку — сильнее, чем хотел.

Девушка ушла вниз по подъездной дорожке.

Шалимов наблюдал через окно, как она разговаривает с портье. Долго, как долго! Сердце колотилось, будто пневматический насос. Саманта повернулась к двери, портье протянул руку к телефонной трубке.

Куда он звонит?! Зачем?!

На бетоне автострады послышалось шарканье ног Саманты, обутых в громадные реквизированные ботинки. Все в порядке, — крикнула она издали и показала ключи.

— Куда он звонил? — от напряжения у Шалимова пересохло во рту.

— Это ему позвонили… Он не узнал меня, да и не мог узнать. Он пьян в зюзюку. Он бы мать родную не узнал..

Шалимов облегченно рассмеялся. Саманта запрыгнула в кабину джипа.

— Наш домик вон тот, с краю. Но давай развернем машину так, чтобы в случае чего не возиться с выездом.

Шалимов поставил джип радиатором к автостраде, пока девушка отпирала дверь. Они вошли в похожую на мансарду комнату — потолок снижался в обе стороны. Кровать была только одна, зато широкая, как танкодром. Обшарпанный телевизор стоял на тумбочке у окна. Шалимов сразу включил его, но на всех каналах передавали выступление Президента, посвященное экономическому развитию индустриального севера. Андрей не удивился этому. Безусловно, в начале речи Президент выразил скорбь и соболезнования, а теперь давал понять, что жизнь продолжается и не все так ужасно.

Что ж, подождем новостей.

Саманта ушла раздобыть чего-нибудь съестного, хотя Шалимов уговаривал ее не светиться. В конце концов он махнул рукой: ему и самому хотелось есть. В ожидании он рассматривал комнату. Лакированное дерево потолка, которому особо теплый оттенок придавал желтоватый свет бра, по-деревенски простоватый уют занавесок на окнах, потертый палас, монотонное бормотание телевизора — все это согревало и умиротворяло. Шалимов представил себе, что они с Самантой не бегут от надвигающегося ужаса, а приехали на уик-энд или того лучше, совершают свадебное путешествие. Не хватает только бутылки шампанского.

Этот пробел восполнила вернувшаяся Саманта, правда, в роли шампанского выступила литровая бутылка «Джонни Уокера». Девушка накупила чипсов, сладкой кукурузы, ветчины в банках. Все это она выгрузила на стол из бумажного пакета. Алюминиевые складные стаканчики нашлись в тумбочке. Шалимов скрутил пробку, разлил виски.

— За что выпьем? — шутливо спросил он.

— А за что принято пить в России?

— Когда как. За встречу, за знакомство, за удачу… Хотя нет, за удачу не пьют. Плохая примета.

— Я не верю в приметы, — тихо сказала Саманта. — Больше не верю. У меня есть талисман — керамическая собачка Топси. Я просила ее позаботиться о нашем полете… А все вышло вон как, Ратников…

— Что Ратников? — раздраженно перебил Андрей. — Можешь ты хоть сейчас не вспоминать о… — Он осекся и потрясение посмотрел на девушку.

— Что с тобой?

— Ратников! — чуть не закричал Шалимов. — Это невозможно!

Саманта с недоумением следила за разлетающимися из его стакана каплями виски.

— Ратников не должен был лететь, — отдышавшись, пояснил Шалимов. — Он дублер. Если бы не заболел полковник Данилин… Как это наши гангстеры могли быть уверены, что Ратников окажется на борту?

Саманта вынуждена была признать, что совершенно упустила из виду это обстоятельство.

— Может, они отравили Данилина, — предположила она. — Или Данилин и Ратников заодно…

— Только не Данилин, — убежденно возразил Андрей. — Я его знаю, как себя…

— Ты и Ратникова знал.

— Меньше. Он всегда был какой-то… Замкнутый, весь в себе. Хотя и пошутить мог, если надо, и товарища поддержать в беде… Но при этом в нем всегда оставалась какая-то запертая дверь, а он изза нее как будто милостыню подавал. Мол, вот вам, нате, отвяжитесь. Хотите, чтобы я был таким — я буду, но все равно я выше вас…

— И подобного человека терпели? — изумилась Саманта.

— А что ему предъявишь? Прекрасный специалист, опытный пилот, ни одного взыскания… А заглянуть человеку в душу ох как трудно… Вот я сейчас рассказываю тебе о нем — а ведь все это я раньше хотя и чувствовал, но не осознавал, гнал от себя. Мало ли что кому почудилось, по поступкам надо судить… Да пес с ним, с Ратниковым. Данилин — вот кто меня беспокоит.

Саманта поставила стакан на полированный столик и принялась вскрывать банку ветчины.

— Странно, что тебя это так поразило, — заметила она. — Мы же знали, что террористы орудуют и в России.

— Нет, ты не поняла… У Данилина был типичный грипп. Это не просто яд, а культура вируса или такая отрава, которая вызывает похожие симптомы.

Дихлофоса в кофе может плеснуть любой идиот, но это… Здесь чувствуется серьезный уровень. Видишь ли, если бы им удалось убить нас всех, Ратников остался бы вне подозрений как дублер. Не знаю, на что он рассчитывал дальше, но это факт…

— Ну и что же? — по-прежнему не понимала Саманта. — Что в этом такого нового и необыкновенного?

— А то, что рушится моя единственная надежда… Наша надежда, — поправился он.

— Какая надежда?

— Россия, — горько сказал Шалимов. — Я надеялся… Мало, смутно, но надеялся, что если бы нам удалось каким-нибудь безумным способом установить контакт с Россией, то уж на своих-то я могу положиться, свои помогут и защитят. А теперь выходит…

Президент завершил речь, и на экране появилось знакомое всей Америке лицо самого популярного в истории телевидения комментатора Уолтера Кронкайта. Тема была одна — «Атлантис». По мере того, как Кронкайт углублялся в подробности, выражение лиц Шалимова и Саманты менялось от изумленного до растерянного, а под конец выступления они были совсем сбиты столку. Покоявшийся в волнах корабль показали один раз, и то издали, зато много времени уделялось погрузке цинковых гробов в специальный самолет на базе Черри Брэнг и перелету в столицу.

— Скорбный кортеж направляется в Вашингтон, — вещал комментатор, — оттуда тела двух российских героев доставят на родину…

— Здорово, — буркнул Андрей. — Оказывается, мое тело уезжает на Родину. Как бы и мне к нему присоединиться, а?

Саманта была не склонна к подобному восприятию передачи.

— Как они могут так? — чуть не плача спросила она. — Что они делают — и Президент, и правительство? Они готовы обречь нас на смерть, лишь бы усидеть в своих креслах! Страшно подумать, что было бы, явись мы в полицию! Им пришлось бы оправдывать сказку о нашей смерти…

Андрей встал и выключил телевизор.

— Не надо преждевременной паники, — обернулся он к девушке. — Все это нам на руку, меньше шансов на случайное опознание. И давай разберемся спокойно. Нам неизвестны подлинные мотивы правительства, но не все же там коррупционеры и подонки. А на тех, кто ведет борьбу с террористами, нам предстоит выйти. Как — я пока не знаю…

— Теперь ты ничего не понимаешь! — разгорячилась Саманта. — По-твоему, они пойдут на то, чтобы оживить нас и выставить себя лжецами?

— Не лжецами, а разумными тактиками. Идет схватка. Малейший перевес той или другой стороны может оказаться решающим. Когда правительство одержит победу…

— Если, — вставила Саманта.

— Когда правительство одержит победу, — повторил Андрей, — они все расскажут народу… Ну, то, что можно… Но уже не в роли ослов и растяп, а в роли мудрых политиков. Президент, сумевший разрубить этот гордиев узел, автоматически выиграет следующие выборы. А мы (если уцелеем!) станем героями, и никто тогда не вспомнит об этих фальшивых похоронах, а если вспомнит, так воздаст хвалу тонкому ходу их организаторов…