Читаем без скачивания Цель неизвестна - Марик Лернер

Дело важное. Лично у нее полторы сотни человек в штате, какое-то количество вне штата (почетная должность) и добрых полтысячи прачек, лакеев и прочих служителей. И эти люди имеют доступ к самому главному телу в России. Конечно, не в том смысле. Не Елизавета Петровна.

С Анной Иоанновной один Бирон блудно живет, да и понять бабу вполне можно. Одна, а плоть просит. Вот и обер-камергером, то есть начальником придворного штата, не зря числится. Контролирует подходы. Я же не на авось к нему первоначально поперся. Прорваться через голову фаворита напрямую к царице без отмашки — неминуемо нажить массу неприятностей.

— Екатерина-Христина…

А куда девалось первое имя?

— …настоятельно просила позволить взять тебя на место личного секретаря.

Опа! А надо ли мне такое счастье? Заниматься обслуживанием капризной принцессы вместо нормальной работы по собственному желанию. Жить по ее, а не своему расписанию. На одну такую имел удовольствие недавно насмотреться.

— Для начала получишь камер-юнкера.

Данный придворный чин относится к IX классу «Табели о рангах». На повышение не похоже. Или здесь суммы иные? Кстати, допускается ли получать государственное жалованье из нескольких источников, занимая разные должности? Вроде да.

Деньги будут, допустим, другие, но не в них же счастье. Торчать постоянно рядом и отвечать за все Лизины проступки — оно мне надо? Или это возможность завести полезные знакомства на будущее? Скажу в очередной раз нечто непонравившееся и вылечу с места. Детей воспитывать я не умею. Хотя что я умею реально? Институтов не заканчивал, на производстве не горбатился. Макаренко с Песталоцци не штудировал. В основном языком болтать.

— В твои обязанности войдет истолковать девочке, что жребий ее навеки соединен с Россией. И благополучие ее — в ней же.

Все-таки видит именно Лизу в роли наследницы, иначе это условие не так важно. У жены испанского или немецкого принца отношение к России дело десятое.

— Как видишь свои действия? — требовательно спросила.

— Воспитывать любовь к России, к ее истории, прошлому, — принялся набрасывать предварительный план. Легко сказать, а как совершить практически? — Дать понятие о принципах управления государством: правосудии, налогах, армии и постараться ознакомить с современными достижениями науки.

Царица еле заметно поморщилась. В очередной раз перегибаю палку: на то у нее муж или любовник будут иметься. Ну не чесать же про добронравие и кротость. Первое — дело фрейлин, второе — для правящей государыни жирный минус. Милосердие и нежное сердце обществу в принципе противопоказаны. Я не помню ни одного тирана, свергнутого народом, зато стоит дать слабину — и выкинут в момент, отрубив голову.

— Нельзя на Руси быть неправославной, — продолжаю, нащупав удачный ход. — А значит, крайне важно формировать в душе безусловное благочестие. Оно очищает душу, утверждает любовь и уважение к родителям, Отечеству и всему роду человеческому.

— Ты когда в последний раз был на исповеди? — вкрадчиво спросила Анна Иоанновна под неприятную ухмылку Ушакова.

Ой навели обо мне справки плотно. Зря в духовность понесло. Честный ответ — никогда. Я и церковь посещал в Москве всего пару раз, когда отвертеться не получалось.

— Грешен, — покаянно говорю, — токмо есть оправдание. Нельзя оставлять больных без присмотра. Ведь говорил Господь: «Не человек для субботы, а суббота для человека». То бишь ради спасения жизней можно поступиться правилами.

— То Иисусу можно, а тебе невместно! — мгновенно раскалилась она. — Так, — допив чай, провозгласила после затянувшегося молчания, — божественного не тронь. Этим займется архиепископ Феофан Прокопович. А в остальном недурно.

— Позволено будет спросить, ваше величество?

— Да говори уже.

— Я буду иметь право приглашать учителей?

— Каких еще? — внезапно подал голос Бирон.

— Есть множество наук, мной не превзойденных, ведь я одолел самоуком лишь начала математики и географии с историей.

— Пусть, — отмахнулась Анна Иоанновна, — это не столь важно. Позволяю.

Еще как важно, мысленно ликую. Формировать круг общения, отбирать наиболее продвинутых не по знатности, а пользе, — огромный стимул. Я ведь реально не знаю очень многого, а теперь можно позвать прочитать лекцию по нужному направлению и попутно выяснить имена и тонкости.

— Справишься — получишь чин выше. Глядишь, и гофмаршала пожалую.

До третьего класса мне тянуть лямку минимум до совершеннолетия Лизы. А вернее, до смерти занимающей престол сегодня. Ну это такая теоретическая морковка. А теперь, скорей всего, покажут и кнут.

— Запомни одно, — глядя сузившимися потемневшими глазами, сказала, — ты у выблядка больше не появишься. Служить можно токмо одной принцессе.

Это она про Елизавету Петровну ругательно выразилась, с опозданием дошло.

— Предательства и интриг не спущу.

— Молодой человек, — вроде сочувственно подал голос Ушаков, — а девица-то в самом соку. И поведения не самого добродетельного, чего же не воспользоваться. Почему же не гульнуть, хороводы не поводить да песни и пляски не устроить. Тем более что Лизка себе нового кавалера нашла.

— Да?

— Олеша Розум из придворного хора. Потрясающе поет и красавец. И дерется неплохо.

Андрей Иванович та еще скотина. В жизни не поверю в случайность. И чего раньше в известность не поставил? Для меня концерт устраивают. Мы все видим и слышим. Спасибо большое, намотаю на ус. Пригодится.

— И тянет на мужиков вечно, — ни к кому не обращаясь, прокомментировал информацию Бирон.

Вроде и не оскорбляет впрямую, а ведь и меня опустил преднамеренно. Диплом о достоинстве дворянском есть или нет — то для простых людей важно. А для аристократов навсегда останусь выскочкой и быдлом. Будто про самого не говорят, поминая худородность.

— Кровь — она сказывается, — пренебрежительно ответила царица, явно имея в виду мать Елизаветы, происходящую из крестьянок.

Не подбери ее Петр в свое время — никто бы и не ведал о холопке Марте Скавронской. Да и проблема престолонаследия сегодня отсутствовала бы. Сам сына удавил, и дочек бы ему некому было рожать.

Хотя… мог бы и жениться на другой. Почему нет. Важнее — эта ветвь Романовых ту не считает своей. И забывать об этом крайне не рекомендуется. Вон и меня абсолютно не стесняются. Я — отныне их человек. А ежели поперек чего удумаю, недолго и под следствие. Как говаривал кто-то из древних героев: «Дай мне собственноручно написанное любым письмо, а за что посадить — я без труда найду».

— Нельзя так оставлять, — озабоченно сказала Анна Иоанновна, — кровь играет, завтра опять сбежит в поисках гулящей. Ему делом заниматься надо, а не о срамных женских местах размышлять.

— А ты жени его, матушка, — со смешком посоветовал Ушаков.

— А угодил советом! — очень по-бабьи всплеснула руками.

Мне стало нехорошо. Стоило сбегать из дома, чтобы нарваться на повторение. Я еще молод. По-любому рано.

— На ком? — подозрительно потребовал Бирон.

— Так сам же говорил про проект.

— Но я же не его… — Он смерил меня взглядом, как смотрят на таракана. Еще чуть — и тапкой прихлопнут.

— А вдруг и нет ничего?

— А есть?

— Так Михаил Васильевич разве мне откажет? — очень натурально удивилась.

И то, разве возразишь, когда убедительно просят? Понять бы, о чем речь. Не по вкусу мне эта беседа, решающая всю дальнейшую жизнь, очень не нравится.

— Жизнь за ваше величество готов отдать! — рявкнул, выпучивая глаза и выпячивая грудь.

А что еще остается? Не падать же в обморок или убегать. Возражать против чего? Мне же не объяснили.

— Ступай пока, — махнула она рукой. — Невесту мы тебе подберем, в обиде не будешь. В крестные позовешь?

— Счастье-то какое, — вновь падая на колени, молвлю с подвыванием. — Помнить стану о доброте вашего величества и внукам заповедаю. Сама Анна Иоанновна, всемилостивейшая государыня Империи Российской, на свадьбу придет.

Плакать хочется, но играть дурной спектакль придется до конца. Выбора мне не оставили. Не та, так эта. Найдут беспременно подходящую с их точки зрения — и заставят жениться. Но кто хоть та, из проекта, и о чем они секретничают?

Глава 13. Секретарь ее высочества

Князь Юрий Юрьевич Трубецкой, мой будущий прямой командир, имел звание генерал-поручика, помимо действительного тайного советника и придворного обер-гофмейстера. Не человек, а сплошные титулы. Вряд ли он притом натурально состоял в армейских списках, иначе мне здорово жаль войска. А уж уровень его тайных советов, судя по происходящему, и представить страшно.

Он оказался очень полным, чтобы не произносить слов «жирный» и «одышливый». Фразы выдавал с перерывами, поскольку воздуха не хватало и приходилось переводить дух, хрипя и задыхаясь. Каждая из них определенно показывала недовольство нежданным происшествием в виде свалившегося внезапно на голову Михаила Васильевича Ломоносова.