Читаем без скачивания Деревянный венец. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия

Храм Серой Госпожи в этом городе, конечно, был. Небольшое здание, стоящее чуть в стороне от главных улиц, с серыми стенами, отшлифованными до гладкости льда. Найти его не составило труда, как и взбежать по широким ступеням ко входу. Но перед дверью Мэа-таэль остановился.

Он никогда прежде не нарушал запрет своего племени и не обращался к Серой Госпоже. Сам вход в храм нарушением запрета не являлся, но Мэа-таэль не знал, что случится внутри.

Вот ведь мелкая противная вредина! Мэа-таэль с тоской вспомнил Альмара — тот был просто золото, а не ребенок. Ну почему Наи не походила на него? Хоть немного?

Глубоко вздохнув, Мэа-таэль открыл дверь и вошел. И взгляд его, метнувшийся по пустому сейчас помещению, сразу остановился на маленькой фигурке, стоящей в дальней части храма, у алтаря. А рядом с ней высилась фигура жреца в серых одеждах.

Мэа-таэль кинулся вперед, не думая о том, что бежать в храме — верх непочтительности к божеству. Наи, похоже, вошла сюда не так давно — она лишь разворачивала свое подношение…

Ему осталось до девочки всего пять шагов, когда жрец поднял ладонь и Мэа-таэль с разбега ткнулся в невидимую стену.

— Прекрати это, Наи! — крикнул он, но не услышал звука собственного голоса. Позвал сестру еще раз — с тем же результатом.

Наи, не оглядываясь и потому ничего не замечая, расправила шкуру волка, разложила ее на алтаре, отступила на шаг назад и подняла на жреца глаза. Должно быть историю убитого ею волка она уже успела рассказать, как и назвать свою просьбу…

Мэа-таэль с запозданием вспомнил, что не знал, в чем эта просьба заключалась. Сама идея сестры обратиться к Серой Госпоже так его потрясла, что о причине он даже не спросил.

Жрец наклонился к шкуре волка, погрузил пальцы в густой мех, провел рукой. Выпрямился.

— Твое подношение нравится Серой Госпоже, но твоя просьба слишком велика. Ты хочешь долгих кровавых смертных мук для своего врага, но в обмен ты дала лишь смерть. Нужна еще и кровь.

— Кровь? — переспросила Наи, и жрец молча указал на дальнюю часть алтаря, где в камне виднелось похожее на чашу углубление, а от него тонкими жилами расходились трещины.

Девочка на мгновение задумалась, потом вытащила из ножен длинный нож и подняла его на ладонях, показывая жрецу. Тот кивнул. Наи обошла алтарь, остановилась рядом с чашей, подняла над ней руку и разрезала себе левое запястье. Полилась кровь, но, очевидно, на взгляд Наи слишком медленно, потому что она резанула еще раз.

Мэа-таэль ударил обоими кулаками по невидимой стене. Потом сорвал с себя амулет, лишающий магов доступа к Источникам, и бросил его на пол. Амулет разбился в крошево, как и должен был, но стена осталась стоять, и голос Мэа-таэля все также не был слышен.

Чаша была глубокой, крови, чтобы наполнить ее, требовалось много. Слишком много, поскольку кроме самой чаши наполнялись и бесчисленные трещины вокруг нее.

В памяти Мэа-таэля разом всплыли все слухи о людях, которые пришли просить Серую Госпожу и не вернулись. Их подношения оказались слишком малы для их просьбы…

Наи пошатнулась, оперлась целой рукой об алтарь, но левую не опустила. Сколько крови она уже потеряла? Чаша предназначалась для взрослых, а не для глупых детей…

Алтарь будто на мгновение скрылся за туманным покрывалом, а когда оно исчезло, волчьей шкуры на алтаре уже не было, как не было и крови в чаше.

Стена перед Мэа-таэлем, на которую он опирался крепко сжатыми кулаками, тоже исчезла, причем так внезапно, что он едва не упал.

— Богиня выполнит твою просьбу, — нейтральным тоном проговорил жрец, глядя на Наи и будто не замечая Мэа-таэля, который, кинувшись к сестре, сейчас отрывал рукав от своей рубахи, чтобы перевязать глубокие порезы на ее запястье.

Молча перевязал, потом также молча подхватил ее в охапку и пошел прочь из храма.

Первую минуту Наи лежала в его руках неподвижно, потом завозилась, явно желая идти своими ногами, хотя кожа на ее лице была серой, а губы отливали фиолетовым.

— Не дергайся, — приказал Мэа-таэль, — а то переброшу через плечо и понесу на манер куля с брюквой.

— Ну и ладно, — пробухтела девочка, но затихла. Потом сказала непривычно жалобным тоном: — Не злись. Так было надо.

— Надо? Ты хоть понимаешь, что могла истечь кровью до смерти!.. Не говоря уже о том, что ты нарушила один из наших главных законов.

— Но ты ведь никому не скажешь об этом, правда? — тем же жалобным тоном спросила Наи.

— Да я-то тут при чем! — добравшись, наконец, до гостиницы, Мэа-таэль, все еще держа сестру на руках, попросил хозяина срочно послать за Светлым магом-целителем и только потом взбежал на нужный этаж.

— От меня тут ничего не зависит, — сказал он, устроив Наи на постели. — Дело в том, что любые отношения с богами оставляют метки, которые видны духам. Может быть после одного раза эта метка окажется недостаточно яркой, чтобы духи обратили внимание. Может быть… Я надеюсь…

— А если духи увидят, тогда что? — спросила девочка испуганно.

— Чаще всего — изгнание. Если повезет, то временное.

Наи сглотнула.

Она ведь очень хотела вернуться домой, в свое настоящее племя, подумалось Мэа-таэлю. Но хотела вернуться победительницей, той, кто, пусть даже не своими, а божественными руками, уничтожила врага. А теперь она могла потерять свой дом, не успев его обрести.

— Но… но почему так? — спросила Наи шепотом. — Я знаю, что из других племен люди иногда заходят в имперские храмы и духи их за это не наказывают.

Мэа-таэль вздохнул.

— Потому что мы — это мы, таэли. Мы сильнее других степняков, быстрее, ловчее и зорче. Наши стрелы всегда находят цель, наши копья разят без промаха. Даже наши духи сильнее иных духов что в Вечной Степи, что в Волне, и потому ведут тех за собой. А еще наши духи могут приходить в смертный мир по собственному желанию, что почти невозможно для всех остальных. Но за все приходится платить, и следование запретам — часть этой платы… Наи, о чем ты просила Серую Госпожу?

Фразу о "кровавых смертных муках" он слышал, но без объяснений она ни о чем не говорила.

— Я попросила ее о мучительной смерти для того, кто отдал приказ о нападении на нашу семью, — сказала Наи.

Мэа-таэль покачал головой.

— Ты же знаешь, зачем мы здесь.

— Я знаю, что ты не можешь убить его сам из-за запретов и не можешь никому приказать. И даже не можешь позволить это сделать мне. Поэтому я и пошла к богине, — сказала Наи и после паузы добавила: — Я хотела просить Серую Госпожу еще до того, как ты приехал. Какое у него есть право радоваться жизни, когда мама, папа и остальные умерли?

Мэа-таэль немного помолчал.

— Серая Госпожа выполняет просьбы молящихся тогда, когда ей будет угодно. Это может произойти и через десять лет, и через век. У богов свое отношение со временем, — сказал он наконец. — Я бы на твоем месте особенно на нее не рассчитывал. А радоваться жизни он очень скоро не будет, обещаю. Там, куда он попадет, для радости места нет.

Мэа-таэль вновь замолчал, прислушиваясь, не идет ли целитель, и продолжил:

— Тебе не стоит возвращаться в Великую Степь хотя бы год. Пусть метка побледнеет. Проведем это время в империи. Ты столько расспрашивала меня о ней, вот и посмотришь на все сама.

— Это правда так серьезно? — спросила Наи тихо.

— Правда, — Мэа-таэль вздохнул. — Пообещай мне, что никогда больше не пойдешь в храм Серой Госпожи, не будешь приносить ей подношения, не будешь ее ни о чем просить.

Наи уставилась на него большими темными глазами, растеряв всю свою наносную суровость и выглядя просто маленькой испуганной девочкой.

— Обещаю, — прошептала.

— Никогда?

— Никогда.

Азур влетел в открытое специально для него окно и сел на плечо Мэа-таэлю, вытянув вперед лапу с письмом. То выглядело торжественно — запечатанное красным сургучом, на котором красовался оттиск императорской печати. А когда Мэа-таэль письмо раскрыл, оно оказалось написано на гербовой бумаге. Всего несколько строк, выведенных знакомым ему ровным почерком Арона.