Читаем без скачивания Крылья - Мария Валентиновна Герус

Подумав об этом, он вдруг понял, что может видеть. Светлело медленно, неохотно, будто неподалеку кто-то раздувал лучину, а она все не разгоралась, чадила, грозила потухнуть.

В трех шагах от Варки стоял крайн, плотно окруженный напуганными курицами. Жданка вцепилась в подол его рубахи, Ланка по-прежнему висела на руке, да еще и уткнулась лицом в плечо. Только Фамка скромненько стояла рядом. Но очень, очень близко.

Позади них и вправду была самая обыкновенная дверь в глубокой нише. На пороге, опершись о сучковатое полено, сидел Илка. Лицо его выглядело как сплошной черный кровоподтек.

Стряхнув с себя куриц, крайн, чуть подволакивая больную ногу, уверенно двинулся в темноту. Все потащились за ним, подавленные и растерянные не меньше Варки. Из полного мрака медленно выступили очертания широких ворот.

– Где дрова? – спросил крайн. Цапля у него за пазухой сонно квакнула.

Жданка, у которой даже волосы шевелились от любопытства, протянула ему полено.

– Кладите в камин. Каждый свое. Аккуратно, шалашиком.

– Куда-куда? – переспросил изумленный Варка. Значит, вот это вот мощное сооружение не ворота, а камин?

Глупый вопрос, как всегда, остался без ответа.

Крайн вытряхнул из кармана растопку и трут, присев на корточки, долго и тщательно запихивал все это внутрь шалашика. Потом из другого кармана извлек кресало. Оценивающе оглядел Ланку и Фамку:

– Кто из вас старше?

Девицы переглянулись.

– Я, наверное, – осторожно сказала Фамка.

– На, зажигай.

– Почему я? – Как же, зажжешь, а потом из этого что-нибудь выйдет.

– Да ладно тебе! Давайте я зажгу, – встряла Жданка.

– Ты, рыжая, не годишься. Огонь разжигает старшая из женщин.

Ланка завертела головой, отыскивая эту женщину, но никого старше бледной трясущейся Фамки не обнаружила. Фамка тяжело вздохнула, встала на колени и ловким, привычным движением подожгла растопку. Может, хоть теплее будет…

– Мир этому дому, – негромко нараспев сказал крайн.

Свет стал чуть ярче. Впереди, шагах в ста, не меньше, обнаружилось странное сооружение, до такой степени неуместное в темной пещере, что Варка не сразу понял – это стол. Роскошный, с любовью отполированный, широкий и длинный, как мост через Либаву. Стулья с высокими спинками, расставленные вдоль стола довольно далеко друг от друга, язык не поворачивался назвать просто стульями. Скорее уж троны, от кончиков гнутых ножек до резных подголовников.

– Ух ты! – не выдержала Жданка. – Что это?

– Добро пожаловать в замок крайнов. Кажется, кто-то из вас выражал желание здесь побывать?

– Ой, – пискнула Ланка, имевшая четкие понятия о том, как должен выглядеть поднебесный замок, – почему же так темно?

– Прошу прощения, госпожа Илана. Весь мой свет ношу с собой. Это лучшее, на что я сейчас способен.

– Какое все огромное! – громко ахнула Жданка.

– Огромное, – шепнули далекие стены и терявшийся в темноте потолок.

– Крылья требуют места, – сухо заметил крайн.

– И все-таки, где мы? – беспомощно спросил Варка.

– Дурень, – с трудом раздвигая разбитые губы, пробурчал Илка, – тебе же сказали, в замке.

– Ну да, в замке, а где он, замок-то?

Крайн недовольно вздернул левую бровь:

– Ты никогда не слушаешь, что тебе говорят. Мы прошли сквозь обычную дверь. Мы по-прежнему в Пригорье. Из верхних покоев открывается прекрасный вид на подгорную пустошь и хозяйство дядьки Антона.

– Верхние покои?

Варка задрал голову. На недостижимой высоте в стенах виднелись темные проемы арок, разбросанные без всякого порядка, как ласточкины гнезда, но соединенные кое-где галереями, лестницами, узкими, ненадежными на вид переходами.

– А как туда… – начал он и осекся, проклиная собственную глупость.

– Мы вошли с черного хода, – с подозрительной словоохотливостью продолжал объяснять крайн.

– А где парадный? – тут же спросила Жданка.

– Там. – Тонкий палец уперся в огни на потолке.

«Все-таки звезды!» – про себя ахнул Варка, разглядывая далекий кусок светящейся темноты.

– А-а, – понимающе протянула Жданка, – вот это да!

– Черный ход. Просто лестница, просто дверь.

– Из чуланчика?

– Угу. В тяжелые времена она была хорошо запечатана. Я не думал, что у меня когда-нибудь хватит сил открыть ее. Предполагалось, что в одиночку это невозможно. Но, оказывается, до сегодняшнего вечера я был просто недостаточно зол.

– Мы не хотели, – пискнула Ланка, – мы больше не будем.

Полезное умение притворяться очаровательной крошкой она освоила в совершенстве.

– Правильно, – в голосе крайна зазвучала знакомая всем еще по лицеуму змеиная ласковость, – не будете. Я устал стоять между вами и смертью. У этой простой и надежной двери есть одно полезное свойство. Без моего позволения никто отсюда не выйдет.

– Какэто не выйдет? – Варка решил, что ослышался.

– Никак, – безмятежно сообщил крайн.

– Так это что же, заманили и заперли? – вознегодовал Варка, мгновенно почувствовавший себя узником.

– Тебя, голубчик, я еще и к стене прикую. Вот только найду в подвалах цепь попрочнее.

Тут Илка, которому этим вечером было совершенно все равно, заперли его или нет, со стоном опустился на пол поближе к огню и лег, стараясь устроить поудобней сочащееся болью тело. Крайн глянул на него, пробурчал что-то и длинными стремительными шагами ушел в глубину зала. Там смутно обозначились какие-то тяжелые занавеси, крытые ковром лавки, гобелены на стенах. Вернулся он с охапкой свернутых ковриков, ушел еще раз и притащил груду ковровых подушек и небрежно смятое толстое покрывало, сотканное из необыкновенно мягкой ворсистой шерсти. Выпущенная цапля носилась за ним полускоком-полулетом, крайне недовольная всей этой суетой в неурочное темное время.

– Зачем это? – заискивающе улыбаясь, спросила Ланка.

– Спать!

Тут всем как-то сразу стало ясно: хочешь не хочешь, а спать придется.

* * *

Бедную птицу и вовсе сбило на лету. Ножки подломились, глаза затянуло бледной пленкой. Что ж, с животными куда легче, чем с людьми. Навязавшиеся ему на шею недоросли еще долго возились, из-за чего-то невнятно грызлись, но через несколько минут проняло и их. Угомонились. Роскошные ходорахские ковры, а на них – кучка острых костей, кое-как прикрытых грязными вонючими тряпками.

Однажды Тонда подшиб сороку. Бит был за это нещадно, но что толку. Потом целый месяц пришлось выхаживать птенцов. Неопрятные, крикливые, вечно голодные, то и дело норовящие вывалиться из гнезда. И возиться неохота, и бросить жалко.

Не так он мечтал вернуться домой. Не с этими спутниками, не через эту дверь.

Подождав немного, он двинулся к ним. Хромота мешала ступать бесшумно. Ногой надо будет заняться как-нибудь на досуге.

Подойдя, для верности добавил им еще, хотя от усталости перед глазами уже плавали черные колеса. Подержать, что ли, их спящими подольше? Ну, скажем, до весны. А весной пусть идут на все четыре стороны…

Спали хорошо, надежно. Рыжая улыбалась. Что-то с этой рыжей не так. Любопытно, кто были ее