Читаем без скачивания 100 великих путешественников - Игорь Муромов

В начале 1697 года в зимний поход против камчадалов выступил на оленях сам Владимир Атласов с отрядом в 125 человек, наполовину русских, наполовину юкагиров.

Две с половиной недели отряд шел на оленях до коряков, живущих в Пенжинской губе. Собирая с них ясак красными лисицами, Атласов знакомился с бытом и жизнью населения, которое описывал так: «пустобородые, лицом русаковатые, ростом средние». Впоследствии он дал сведения об оружии, жилищах, пище, обуви, одежде и промыслах коряков.

Он прошел по восточному берегу Пенжинской губы и повернул на восток «через высокую гору» (южная часть Корякского нагорья), к устью одной из рек, впадающих в Олюторский залив Берингова моря, где «ласкою и приветом» обложил ясаком олюторских коряков и привел их под «высоку цареву руку».

Здесь отряд разделился на две партии: Лука Морозко да «30 человек служилых людей да 30 юкагирей» пошли на юг вдоль восточного берега Камчатки, Атласов с другой половиной вернулся к Охотскому морю и двинулся вдоль западного берега полуострова.

Все шло поначалу хорошо – спокойно и мирно, но однажды коряки воспротивились платить ясак, подступили с разных сторон, угрожая оружием. Юкагиры, почувствовав опасную силу, изменили казакам и, объединившись с коряками, внезапно напали. В яростной схватке трое казаков погибло, 15 получили ранения, сам Атласов получил шесть ранений.

Отряд, выбрав удобное место, сел в «осад». Атласов послал верного юкагира известить Морозко о случившемся. «И те служилые люди к нам пришли и из осады выручили», сообщает он о приходе Морозко, который, получив известие, прервал свой поход и поспешил на выручку товарищей.

Соединенный отряд пошел вверх по реке Тигиль до Срединного хребта, перевалил его и проник на реку Камчатку в районе Ключевской Сопки. При выходе на реку Камчатку, в устье реки Кануч, в память выхода отряд поставил крест.

По сообщению Атласова, камчадалы, с которыми он здесь впервые встретился, «одежду носят соболью, и лисью, и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимние земляные, а летние на столбах вышиною от земли сажени по три, намощено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по лестницам. И юрты от юрт поблизку, а в одном месте юрт ста [сотни] по два и по три и по четыре. А питаются рыбою и зверем; а едят рыбу сырую, мерзлую… А ружья у них – луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не родится».

Но сбор ясака среди ительменов прошел неважно – «зверья они не припасали в запас», да и время у них было трудное, поскольку воевали с соседями. В казаках они видели сильных союзников и попросили поддержки в этой войне. Атласов решил поддержать их, надеясь, что в низовьях Камчатки с ясаком дело пойдет лучше.

Люди Атласова и камчадалы сели в струги и поплыли вниз по Камчатке, долина которой была тогда густо населена.

Вниз по реке Камчатке к морю Атласов послал на разведку одного казака, и тот насчитал от устья реки Еловки до моря – на участке около 150 километров – 160 острогов. Атласов говорит, что в каждом остроге живут 150–200 человек в одной или двух зимних юртах. (Зимой камчадалы жили в больших родовых землянках.) «Летние юрты около острогов на столбах – у всякого человека своя юрта». Долина нижней Камчатки во время похода была сравнительно густо населена: расстояние от одного великого «посада» до другого часто составляло меньше одного километра. В низовьях Камчатки жило, по самому скромному подсчету, около 25 тысяч человек. «А от устья идти верх по Камчатке-реке неделю, есть гора – подобна хлебному скирду, велика и гораздо высока, а другая близ ее ж – подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево». Это первое известие о двух крупнейших вулканах Камчатки – Ключевской Сопке и Толбачике – и вообще о камчатских вулканах.

Богатство рек поразило Атласова: «А рыба в тех реках в Камчацкой земле морская, породою особая, походит она на семгу и летом красна, а величиною болши семги… И для той рыбы держитца по тем рекам зверь – соболи, лисица, видры».

Собрав сведения о низовьях реки Камчатки, Атласов повернул обратно. За перевалом через Срединный хребет он начал преследовать оленных коряков, которые угнали его оленей, и застиг их у самого Охотского моря. «И бились день и ночь, и… их коряков человек ста с полторы убили, и олени отбили, и тем питались. А иные коряки разбежались по лесам». Тогда Атласов снова повернул на юг и шел шесть недель вдоль западного берега Камчатки, собирая со встречных камчадалов ясак «ласкою и приветом». Еще дальше на юге русские встретили первых «курильских мужиков [айнов], шесть острогов, а людям в них многое число…».

По западному побережью Камчатки Атласов прошел до реки Ичи и здесь построил острожек. От камчадалов он узнал, что на реке Нане есть пленник, и велел привезти его к себе. Этот пленник, которого пятидесятник неправильно называл индейцем из Узакинского государства, как выяснилось позже, оказался японцем по имени Денбей из города Осаки, выкинутым во время кораблекрушения на Камчатку.

«А полоненик, которого морем на бусе морем принесло, каким языком говорит – того не ведает. А подоблет кабы гречанин: сухощав, ус невелик, волосом черн». Все же Атласову удалось найти с ним общий язык. Он разузнал и подробнейшим образом записал множество интересных и чрезвычайно важных для Российского государства сведений.

Петр I, видимо, узнав от Атласова о Денбее, дал личное указание быстрее доставить японца в Москву. Через Сибирский приказ была послана в Якутск «наказная память» – инструкция служилым людям, сопровождающим Денбея. Прибывший в конце декабря 1701 года «иноземец Денбей» – первый японец в Москве – 8 января 1702 года был представлен Петру в Преображенском. Переводчиков, знавших японский язык, в Москве, конечно, не нашлось, но Денбей, живший среди служилых два года, говорил немного по-русски.

После беседы с японцем в тот же день последовал царский «именной указ», в котором говорилось «…ево, Денбея, на Москве учить руской грамоте, где прилично, а как он рускому языку и грамоте навыкнет, и ему, Денбею, дать в научении из руских робят человека три или четыре – учить их японскому языку и грамоте… Как он рускому языку и грамоте навыкнет и руских робят своему языку и грамоте научит – и ево отпустить в Японскую землю». Ученики Денбея впоследствии участвовали в Камчатских экспедициях Беринга и Чирикова в качестве переводчиков.

Еще до беседы с царем в Сибирском приказе записана была также «скаска» Денбея. Кроме приключений самого Денбея, в ней было очень много ценных сведений по географии и этнографии Японии, данные об общественной жизни японцев…